Уроки вежливости для косолапых (СИ) - Победа Виктория - Страница 4

Работа и ничего личного.

— Да ладно вам переживать, вы никогда не опаздываете, это легко доказать, система все пишет, — он кивает на окно своей будки, через прозрачное стекло которого виднеется монитор компьютера, — один раз — это то редкое исключение, — подмигивает парень.

— Как бы оно не превратилось в правило, — произношу себе под нос.

— Что говорите?

— Да ничего, Петь, — отмахиваюсь, — ты закончил?

— Так точно, Марин Евгеньевна, — салютует парень, чем невольно вызывает у меня улыбку, потом протягивает мне портфель и добавляет: — хорошего вам дня, Марина Евгеньевна.

— И тебе, Петь, — отвечаю взаимной вежливостью и, взяв из его рук свой портфель, направляюсь в сторону входа в здание.

Правда, успеваю сделать всего пару шагов, как каблук вдруг застревает в щели между плитками и я, не удержав равновесие, лечу вперед. Уже готовая встретиться носом с землей, закрываю глаза и в последний момент чувствую чьи-то руки на своих на плечах.

— Марина Евгеньевна, да что ж сегодня с вами такое, — рядом звучит испуганный голос Пети.

Понимаю, что парень успел в последний момент. Меня слегка потряхивает, открываю глаза и перевожу дыхание. Убедившись, что я твердо стою на ногах, Петя убирает руки и отходит на пару шагов.

— Вы как? — интересуется парень.

— Цела, — произношу на выдохе, — благодаря тебе.

Не веря в то, что чуть было не распласталась на все еще влажной от утреннего дождя плитке, смотрю на вовремя подоспевшего Петю.

— Спасибо, — добавляю, приходя в себя.

— Да ерунда, может вас проводить? Вы хорошо себя чувствуете, Марина Евгеньевна? — с беспокойством спрашивает парень и по его глазам я вижу, что действительно переживает.

Видимо, видок у меня сегодня действительно плачевный, раз даже всегда невозмутимый и веселый Петя теперь выглядит обеспокоенными и слегка растерянным.

— Все хорошо, Петь, не переживай, просто каблук застрял, бывает, — стараюсь говорить как можно убедительнее, а сама чувствую, как голос дрожит и язык не слушается.

Дрожь в теле тоже не унимается. К несчастью вспоминаю, что опаздываю и ко всему прочему меня ждет начальство.

Да что ж за день-то такой, все некстати.

Еще раз благодарю Петю и, попрощавшись, делаю еще одну попытку добраться до места работы без травм и повреждений. К счастью со второго раза получается. Вхожу в здание, поворачиваю налево, в длинный коридор, на конце которого находится кабинет директора. Вхожу в приемную и встречаюсь взглядом с поднявшей голову секретарем.

— Доброе утро, — здороваюсь, вернув себе самообладание, — у себя? — киваю на дверь кабинета.

— Доброе утро, — не слишком дружелюбно откликается Екатерина, но я стараюсь не заострять на этом внимание, меня коллектив в принципе недолюбливает, — да, как раз вас ждет, Марина Евгеньевна, — произносит это таким тоном, будто я ей денег должна, а потом, словно невзначай, бросает взгляд на настенные часы, висящие прямо напротив нее.

Я киваю и уверено направляюсь в кабинет с гордо поднятой головой. Не хватало еще доставить удовольствие этой стерве видеть во мне даже намек на страх.

Негромко постучав, я нажимаю на ручку, открываю дверь и вхожу в кабинет.

— Доброе утро, — произношу твердым голосом.

Анну Николаевну застаю за поливкой цветов.

— А, Мариночка, проходи-проходи, — поставив на подоконник небольшую лейку, обращается ко мне начальница.

— Марина Евгеньевна, — поправляю ее, глядя прямо в глаза.

Ненавижу фамильярность, тем более на работе. Даже со стороны начальства.

— Опаздываете, Марина Евгеньевна, — улыбка тотчас же пропадает с лица Анна Николаевны.

— Проспала, — признаюсь честно, — больше не повторится.

— Надеюсь на это, садитесь, — указывает на стул, — я вот о чем хотела с вами поговорить, Марина Евгеньевна, у нас случились непредвиденные обстоятельства, к сожалению, Анастасия Викторовна вынуждена временно нас покинуть в связи с семейными обстоятельствами и кто-то должен ее заменить.

Я напрягаюсь, уже понимая, к чему она клонит.

— Я преподаю у старших классов, — напоминаю женщине.

— Я помню, но два седьмых класса мне, увы, девать некуда.

— Это вторая смена, — замечаю, потому что разговор явно сворачивает не туда, — я работаю в первую.

— Все так, Марина Евгеньевна, но боюсь, другого выхода нет и вам придется взять на себя седьмые “А” и “В” классы.

— Почему я? — произношу более эмоционально, чем следовало бы. — Седьмой класс вообще не моя забота, для этого есть Мартынова, Васильева, Кириленко в конце-концов.

— Марина Евгеньевна, мы и так как могли распределили поровну.

— Нет, — качаю головой, не желая взваливать на себя семиклассников.

— Что значит нет? — она удивленно вскидывает брови.

— Нет — значит нет, при всем уважении Анна Николаевна, взваливать на себя вторую смену я не буду. У меня достаточно работы.

— Марина Евгеньевна, вы, кажется, забываетесь, — она переходит на деловой тон, — в конце концов я тут директор, не говоря уже о том, что вы опаздываете на работу.

— Первый раз за два года, и я этого не отрицаю, можете сделать мне выговор, но вторую смену я брать не буду, в моем трудовом договоре все четко прописано и это было моим условием, когда вы меня нанимали, если помните, — полностью вернув самообладание, выдерживаю на себе ее недовольный взгляд.

Она еще некоторое время прожигает во мне дыру, потом вздыхает и откидывается на спинку стула.

— Марин, ну почему ты такая стерва-то, а?

— Что простите?

— То самое, что слышала. Все люди, как люди.

— А я не человек, потому что лебезить не пытаюсь?

— Ну вот что ты начинаешь, — снова вздыхает и поворачивает голову к окну, — у меня почти середина года, а преподавателей нет. С биологией и химией вечно какое-то проклятье, институты сотнями выпускают и где они? Педагоги, чтоб их. В конце концов хоть немного благодарности бы проявила за то, что я тебя на это место взяла.

— Вы мне одолжение не делали Анна Николаевна, так что благодарить мне вас не за что, я хороший педагог и это не я в вас нуждалась, а вы во мне. Меня вполне устраивает работа и в государственном учреждении.

— Слушай, ну будь ты человеком, не бесплатно же работать тебе предлагаю, — она хлопает по столу, снова переводит на меня взгляд. — Ну не могу же я два класса без преподавателя химии и биологии оставить, ты хоть представляешь себе масштабы скандала в этом случае? У нас не абы какая шарашка и дети у нас ой какие непростые учатся.

— Я заметила, — произношу не без доли сарказма.

Я помню свой первый рабочий день здесь. Мне тогда сразу пришлось усвоить правило: либо ты, либо тебя.

— Родители платят огромные деньги за обучение детей, отсутствие преподавателя по двум предметам их точно не обрадует, и потом, репутация школы пострадает. А мы — лучшие, если помните, Марина Евгеньевна. У меня и без того проблем по горло, сверху то и дело проверки за проверками, изменения в программе, родители мозги выносят, новые указы, только успевай, олимпиады еще эти… Мне только непристроенных семиклашек не хватает. Марин, ну до нового года хотя бы, я тебя прошу. И премию выпишу.

— Вы ее и так выпишите.

— Еще одну выпишу. Ну нет у меня больше людей, нет, хоть ты тресни.

— До нового года, — сама не верю в то, что действительно соглашаюсь на это мероприятие.

Только седьмых классов мне для полного счастья не хватает. Просто жаль становится Миронову, в общем-то женщина она хорошая, и руководитель адекватный, со своей придурью, но без перегибов.

— Ну слава Богу, — она выдыхает громко, потом прищуривается и выдает: — а классное руководство над седьмым “А” не возьмешь?

Пожалуй, соглашаясь на это безрассудство я не до конца представляла себе степень ответственности, которую собиралась на себя возложить.