Бесит в тебе - Сакру Ана - Страница 5

– Включай свой компьютер, я тебе на рабочую почту сейчас все перешлю, – меняю тему.

Иван скорбно вздыхает и наконец отсаживается, давая и мне возможность ровнее дышать.

Нервно мне рядом с ним – не могу.

Слишком уж он… мужчина. Наглый, пошлый, громкий.

Глаза как угли горячие, черные, сверлят до самого нутра и мысли нехорошие в голове ворошат. И я точно знаю, что мне не кажется. Сколько я историй про него краем уха слышала от одногруппниц.

Ветреный он, всех девчонок уже, кто подоступней, на курсе перетоптал. А с другими я ни разу и не видела его, и не слышала, чтобы у него девушка постоянная была.

Мне такого, даже просто знакомого, не надо. Да я и сама ему мало интересна. Ему с меня, кроме как списать пару раз за сессию, и брать нечего.

Ваня расположившись за соседним столом, включает компьютер. Отправляю по почте все нужные материалы и, подхватив папку с документами по защите Веселовой, иду к нему.

Становлюсь чуть за широкой спиной Ивана, опираясь одной рукой на его стол. Мурашки непроизвольно ползут по предплечьям. Опять близость эта ненужная, будоражащая, но надо ж ему показать!

– Вот здесь открывай, – сглотнув, тыкаю пальцем в монитор, – Ага… Теперь в таблицы…

Делает, как говорю, то и дело скашивая на меня свой грешный взгляд.

Ванька на цыгана похож. Копна чёрных кудрей на макушке, коротко стриженные виски и затылок, густые брови, нос прямой, губы яркие, полные. Ухмыляется криво, и ямочки прорезают впалые, серые от щетины щеки.

Пахнет терпко, горячо. А уж пошлит иногда так, что лучше бы рот и вовсе не открывал…Как ляпнет, бывает, что-то на лекции, так вся аудитория до слез ржет. Шут бесовской.

Отец бы и на километр такого не подпустил ко мне, а тут вот приходится от него в паре сантиметров стоять.

– Ага, да, здесь…Вот, видишь? Этот столбик – это мы ищем здесь, – раскрываю бумаги, пальцы подрагивают.

Чувствую, как Иван смотрит на мои руки, а затем переводит взгляд на алеющее лицо.

– Лиза, а ты чего так занервничала? Запала на меня? Или в принципе впервые ближе чем на метр к парню подошла? – низким бархатным голосом поддевает.

– Ты, Чижов, сейчас стремительно теряешь возможность притащить мне свою курсовую… – бормочу раздраженно.

Смеется, гад.

Так заразительно, что я тоже невольно улыбаюсь. И это будто немного разряжает обстановку. Дальше уже спокойней говорю.

– Теперь сюда перейди, ага… Вот здесь эти данные надо вбить, – достаю ему из папки еще листы.

Кивает. Понял. Да тут и ничего сложного, муторно только и долго. Но и обезьяна справится, а Чижов все-таки каким-то чудом до диплома дошел, не совсем уж значит безнадежный…

– И вот еще тут заметки надо…– показываю пальцем на экран.

Ваня сосредоточенно щурится, наклоняясь, и резко вскидывает голову, чуть не заехав мне кудрявой макушкой по подбородку, когда слышит, как открывается дверь в лаборантскую.

Тоже отскакиваю от него подальше, будто нас сейчас за непотребством застанут. Ну кто еще там?

– Лиз, ты тут? – раздается мужской голос, а через пару секунд в зоне видимости появляется Марк Линчук с белой розой и коробкой с конфетами.

Я замираю, вытягиваясь струной, смотря как Марк расплывается в очаровательной улыбке.

– Привет, царев… – и тут он замечает Ивана. Светлые брови Линчука резко взмывают вверх, а милая улыбка, застыв, начинает больше напоминать незадачливый оскал, —…на… Кхм…

– Линь, здоров, ты что тут забыл? – удивлённо восклицает Чижов, поднимаясь с места и протягивая Марку руку.

Тот с заминкой жмет.

Пристально смотрят друг другу в глаза. И вроде бы и улыбаются, а взгляды напряженные. Только у Чижова вид болезненно любопытный, а вот Марк бледнеет на глазах. И от того, как ему очевидно неловко, мне тоже становится дурно.

Дурно и обидно, что похоже хочет скрыть, что ко мне он пришел. Марк и раньше на людях сторонился меня, но почему-то именно сейчас это по-настоящему задевает.

– Да так…– разорвав рукопожатие, Линчук нервно ерошит коротко стриженный затылок, стрельнув в меня виноватым взглядом, – А ты, Чиж? Я думал, ты вообще не в курсе, где у нас кафедры.

Коротко смеется. Ваня с ним.

– Ну да, но я вчера у Бессонова курсач завалил, и он мне популярно объяснил где, – фыркает.

– М-м-м, припахал значит? – понимающе кивает Линчук.

– Типа того…– рассеянно отзывается Чижов, концентрируясь на розе и коробке конфет в его руках, – Слышь, Линь, а это ты кому притащил? – и многозначительно косится в мою сторону, – Серьезно?! – с насмешкой выгибает бровь.

Марк поджимает губы в тонкую линию. В глазах мелькает что-то злое, а затем он снова беспечно улыбается.

– Ну да… Лиза, это тебе, – и, повернувшись, сует мне в руки розу и конфеты, – Спасибо, – громко, и сразу беззвучно, тайком добавляет, – Я позже зайду.

Снова отворачивается к Ване.

– Давай, Чиж, на тренировке сегодня пересечемся еще, – Марк протягивает Ивану руку.

–Ага, давай, бро, – Ванька жмёт, улыбаясь, а взгляд насмешливо- хитрый.

Неловко размыкают рукопожатие, и Линчук мгновенно исчезает из лаборантской словно его корова языком слизала.

Я стою с этими несчастными конфетами.

И решить не могу обижаться мне или нет. Вроде бы и особо не на что, а осадочек… неприятный.

Еще и Чижов переводит на меня свой горящий угольный взгляд. И вид у него такой, что он слишком много понимает. Уж точно гораздо больше, чем мне хотелось бы.

Не выдержав, отворачиваюсь от Ивана. В лаборантской вибрирует тягучая тишина. Пытаюсь выглядеть невозмутимо, когда беру пустую вазу с подоконника и иду наполнять ее водой. В углу у нас есть небольшой кухонный уголок с рукомойником, микроволновкой, чайником и журнальным столиком у старого, продавленного дивана. И я занимаю себя тем, что ставлю цветок в воду, а конфеты кладу рядом с коробкой с печеньем на общую полку.

Щелкаю кнопкой чайника, включая. Чижов все это время молчит. Но лучше бы уж говорил!

Потому что его насмешливый взгляд и снисходительная улыбка сообщают мне гораздо больше, чем слова. Развернувшись ко мне в офисном кресле, от откидывается на хлипкую спинку, широко расставив длинные ноги, и так и сверлит глазами – углями в упор.

От этого назойливого внимания мои движения скованные и даются мне с трудом – будто все время приходится преодолевать возросшую в несколько раз гравитацию.

Внутри копится раздражение. Да какое ему дело вообще, что у меня с Марком?! Копится- копится…

И через минуту я, не выдержив, с вызовом встречаю Ванин взгляд.

– Что?! – бросаю резко через плечо, ополаскивая свою чашку.

– Ты же не настолько дурочка, чтобы ему верить? – выгибает насмешливо бровь Чижов.

– Не понимаю, о чем ты вообще, – раздраженно поджимаю губы.

– Что? Все-таки настолько?! – весело смеется Ваня, – Ахах, Шуйская, не тупи!

– А тебя это вообще касается? – я только еще больше завожусь. Так, что даже руки начинают подрагивать.

Что, я до того ужасна, что парню понравиться не могу? На это Чижов намекает, да? Ну может такому придурку как он сам и не могу! Но не все же такие одноклеточные!

– Не касается, но, считай, делаю тебе услугу за курсовую. Да и просто по доброте душевной, – подмигивает.

– Какую еще услугу?

– Даю хороший совет открыть глаза, включить свои праведные мозги и держаться от Линчука подальше, – хмыкает Чижов, – Потому что это как скрестить мышь и спорткар.

– И мышь здесь конечно я, – мой голос невольно обиженно вздрагивает. Щеки щиплет болезненным румянцем.

Нет, я знаю, что не похожа на большинство своих ровесниц, что другая, и обычно это никак мне не мешает, но… Чижов так прямо и пренебрежительно это говорит! И смотрит насмешливо. Будто я в его глазах и не девушка вовсе, а так… пугало огородное.

И это очень обидно слышать от красивого, пусть и пустоголового парня.