Главная роль 6 (СИ) - Смолин Павел - Страница 43

Супруга отделалась постригом в монахини до конца ее дней. На Валааме будет грех прелюбодеяния замаливать. Статья была подобрана такая, чтобы народ сей безвредный для моей репутации «кейс» обсуждал долго и с интересом: «Измена Родине». Пункт — «Подрыв обороноспособности Империи». Ажитация обещает быть изрядной, и по существу набор правильный: у нас на одного толкового полковника меньше стало, а его сменщики какое-то время будут до эффективности Федина дорастать.

Все вышеперечисленное в препираниях обвинителя и защитника имелось, органично распределившись и разбавившись изрядной порцией «воды», отчего процесс занял добрых четыре часа. Среди опрошенных свидетелей имелись как другие пострадавшие от происков Герберта и собственных супруг «рогоносцы», так и любители англичанина — последних мне пришлось пригласить личным письмом, потому что боялись. Чистый театр, но мне, как актеру, это приятно.

Вишенками на свидетельском торте выступили я и братец Миша — к немалому удовольствию присутствующих на суде господ, ибо редкость великая — со времен череды судов над реально большими шишками и не менее больших чисток государственного аппарата от воров и ублюдков не случалось, а здесь еще и такой конфуз!

— Ваше Императорское Величество, будет ли мне дозволено поинтересоваться Вашим мнением как частного лица и Вашего Императорского Величества по существу разбираемого ныне дела? — задал мне вопрос обвинитель.

— Частность моего лица сильно преувеличена, — с улыбкой ответил я, и зал охотно заржал. — Посему такового мнения не имею, и отвечу как Император. Институт семьи — один из важнейших и древнейших в истории человечества, и мне больно видеть новые и новые подтверждения того, как тяжело ему становится на пороге XXвека. Измены, бытовое насилие, ненависть к богоданной половинке — все это точит меня сильнее, чем решение застарелых проблем государственного масштаба. Власть у меня земная, и государственные проблемы я решать прямо обязан, а вот души и сердца исцелять не умею. Но это все материи отстраненные, и я прошу уважаемый Суд вынести честное и беспристрастное решение, невзирая на ранг и прошлые заслуги фигурантов дела.

Высказался и Миша:

— Мистер Уэллс за проведенные рядом с ним годы стал для меня добрым приятелем. В отличие от моего старшего брата, я «частность» своего лица берегу, и посему хотел бы сурового наказания для уважаемого полковника Федина. Тем не менее, институт семьи — свят, а посему свою «частность» сегодня я убираю подальше и прошу уважаемый Суд пренебречь такой бесполезной в ключе юриспруденции вещью, как мое личное мнение.

Этому зал поаплодировал — красиво, трогательно, справедливо.

Домой с Мишей мы ехали вместе — младший брат хандрил, а я смотрел в окошко, с удовлетворением отмечая «свои» новинки: как правило кулинарного толка, но таблички «Кинематограф» радовали сильнее. «Покуда народ безграмотен…» недооценивать нельзя, и ныне, на здоровенном полигоне около столицы, снимают первый в истории художественный фильм «Александр Невский», который просто не может не вызвать у причастившихся прилив очень нужного в преддверии Большой Войны патриотизма. Засунуть звук на пленку мы пока не смогли, поэтому аудио будет запускаться отдельно. Легкий рассинхрон неизбежен, но хроноаборигенам сравнивать не с чем — с «короткого метра» все без всякого звукового сопровождения в полнейшем восторге, а эпичное трехчасовое полотно со звоном мечей, симфоническим саундтреком и разговорами персонажей вообще башню снесет. Проектик кружков исторической реконструкции под это дело уже составлен и ждет своего часа — ковать доспехи с мечами и постигать основы тактики, а также изучение родной истории для своих подданных считаю архиполезным.

— Знаешь, — вырвал меня из раздумий смущенный голос Михаила. — Герберт много рассуждал о природе времени и глубоко восхищался тобой.

— Не знал, — честно признался я.

Миша грустно улыбнулся:

— Восхищался настолько, что на полном серьезе распускал слухи о том, что ты — пришелец из далекого будущего. За это его пару раз колотили.

По спине пробежал холодок. Ничего такого — ну кому на полном серьезе такая стопроцентная правда в голову придет, кроме так и не написавшего ни единой стоящей внимания вещи фантаста?

— Любит народ кумиров сотворять, — вздохнул я. — Лепят из меня богоизбранного. Оно, конечно, полезно для поддержания сакральности Короны, но колотить усомнившихся все-таки лишнее.

— Верно, — хохотнул Миша и еще более смущенно признался. — Я повесть написал, мистер Уэллс свой рассказ «Аргонавты времени» разрешил в качестве основы взять. Назову «Машина времени». Там о том, как путешественник из наших времен благодаря машине попал в 802701 год…

Свято место пусто не бывает.

Подготовка к учреждению Государственной Думы велась много месяцев. Административная — это понятно. Практическая — в виде предварительных выборов «на местах» и формирования партий. И ехидная, в рамках «разделения и властвования»: учреждение Народного Совета Империи, куда войдут делегаты от каждой нашей провинции. Второй орган — главнее, имеет право отправить на доработку предложенный Думой законопроект, наложить на него Вето и спускать «коллегам» задачи. Обладает законодательной властью в полной мере, но только после рассмотрения законов и указов действующим монархом — я же не идиот права вето себя лишать. Не идиот я и подставляться своей репутацией, своей рукой зарубая физически невыполнимые, нужные для набора политических очков, совершенно популистские инициативы, поэтому Дума право вето тоже получила. Конфликты неизбежны, а я не причем — все вопросы к Парламенту, а я уже и сам заскучал по подписыванию полезных для Империи бумажек.

Система Советов конечно же подрезана у большевиков. Места в Совете распределены честно, по процентам населения, поэтому крестьян и рабочих получилось абсолютное большинство. От этого уважаемые господа ощутили сильную боль — «это быдло все испортит!» — а я в ответ успокоил капиталистов кулуарными разговорами. Самых видных, но они же коллегам расскажут, что дергаться не надо — спокойно работаем как раньше, в очерченном мною коридоре, и дружно от этого богатеем и развиваемся всей Империей.

Выборы в Думу и критерии отбора прорабатывал не я, но, полагаю — не знаю, как-то не было интересно в той жизни — получилось что-то похожее на Думу первого созыва «Николаевского» образца: создано четыре курии — землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая, которые получили квоты на выборщиков. Один выборщик на две тысячи населения в землевладельческой курии, на четыре тысячи — в городской, на 30 тысяч — в крестьянской, на 90 тысяч — в рабочей. Рука тянулась такую офигительно демократическую схему поправить в пользу собственно народа, но я заставил себя не вмешиваться: Народный Совет имеется, он вообще-то самая прямая демократия и есть, он главнее, а значит мне от недовольного податного населения вилами не прилетит. Ну мутят что-то злые бояре, так хороший царь их не слушает, он с Советами общается.

Но имущественный ценз снёс к чертям собачьим, чисто для веселья и показать, что Его Императорское Величество на толщину кошелька подданного принципиально не смотрит.

Американофилы, как ни странно, были в восторге — там, за океаном, тоже демократия очень особенная, аккуратно контролируемая теми же «выборщиками». Что ж, людям свойственно погружаться в собственные иллюзии, и вылечить от этого можно далеко не всех.

По итогам многоступенчатых выборов в Думу прошли 499 депутатов. Большинство — у центристской партии «Конституционные демократы». Второе место — у «Трудового союза», получившейся в ходе слияния не до конца системных ячеек и микропартий социал-демократического толка. Среди них — товарищ Владимир Ильич Ульянов, который решил, что профсоюзами ему заниматься не так интересно, как вещать с трибун эти свои «тезисы». Ни одной партии революционного направления допущено не было из-за прямого их попадания под статью о государственной измене. Нам не по пути, товарищи радикалы. Неплохое количество мест получила партия «Мирнообновленцев», программа которых даже под лупой от таковой у «Конституционных демократов» не отличается, и рано или поздно они от собственной бесполезности развалятся. Этнически окрашенные партии к выборам допущены не были — пожалуйте в Народный Совет, потому что вы по сути провинция, а Империя — это дело большое и общее, нефиг привилегии ничем кроме национализма не обоснованные лоббировать.