Очерки о традиции и метафизике - Генон Рене - Страница 10

Другое важное дополнение заключается в том, что к признаку «трансцендентности», который необходимо присущ области фундаментальных принципов традиции и распространяется также на все, что с это областью связано, на все, что отмечено присутствием сверхчеловеческого элемента, к этому признаку следует добавить и признак «перманентности», выражающий идею неизменности принципов в циклическом нисхождении. Однако это замечание не означает, что традиция вообще не способна к некоторым временным адаптациям, которые могут быть вполне оправданны при определенных условиях; в том, что касается традиции в целом, подобные изменения вполне допустимы, однако ее сущность, ее наиболее важные положения всегда остаются неизменными; поэтому, если речь идет о каких-либо случайных изменениях той или иной традиционной формы, необходимо помнить, что все эти «случайные» изменения были сделаны именно в силу связи области фундаментальных принципов традиции с той ее областью, которая в данном случае подлежала изменениям. С точки зрения профана, которая и появляется благодаря отсутствию этой связи, все вещи пребывают в состоянии нестабильности и постоянной изменчивости и не способны из него выбраться; такая точка зрения является более-менее точной копией самого «становления», и поэтому нетрудно догадаться, что понятия и концепции, которыми профан пользуется, отличаются такой же постоянной изменчивостью и нестабильностью. Это имеет самое прямое отношение к нашему окончательному выводу о том, что традиция включает в себя не только то, что должно быть передано, но и то, что может быть передано, поскольку все остальное лишено традиционного характера и подвержено изменениям настолько, что любая передача становится просто очередным «предрассудком» или «пережитком прошлого» и не содержит в себе ничего ценного.

Всего нами сказанного вполне достаточно, чтобы понять, почему традиция и передача без всяких филологических условностей могут рассматриваться как синонимы или как почти эквивалентные по своему содержанию понятия, так как традиция в определенном отношении представляет собой именно то, чем является передача. С другой стороны, то обстоятельство, что идея передачи настолько значима, с точки зрения традиции, что даже дает ей название, только подтверждает необходимость регулярной передачи всего, что относится к области эзотерического и инициатического, которая является самой важной областью традиции в целом; даже с точки зрения элементарной логики этот вопрос кажется нам настолько ясным, что всякий раз, когда встречаешься с очередной путаницей на этот счет, не перестаешь этому удивляться.

Слово «Каббала» на еврейском языке не означает ничего иного, кроме «традиции» в самом общем смысле этого слова; и хотя чаще всего оно указывает на традицию эзотерическую или инициатическую, иногда оно все же используется не так точно и применяется к собственно экзотерической традиции. Это не связано с какими-либо ошибками и недоразумениями: мы часто можем столкнуться с некоторыми попытками присоединить Талмуд к Каббале,[26] понимаемой в таком случае в значении эзотерического учения; действительно, Талмуд также является «традицией», но традицией чисто экзотерической, религиозной и юридической.

Таким образом, само по себе это слово совсем не предназначено для того, что обозначать собой какую-либо чужую или заимствованную традицию; но поскольку прежде всего оно принадлежит еврейскому языку, то когда кто-то пользуется другим языком, он вполне естественным образом в таком случае использует его для обозначения именно древнееврейской традиции или, если выражаться точнее, для обозначения традиции в ее специфической древнееврейской форме. Если мы здесь и хотим ко всему этому что-то добавить, то только потому, что можем констатировать вполне определенную тенденцию сообщать этому слову другое значение, в котором слово «Каббала» употребляется для обозначения традиционных знаний особого типа, способных существовать и за пределами древнееврейской традиции, и даже «до» возникновения последней.[27] Однако главное в значении этого слова все же заключается в указании на то, что является самым первым как иерархически, так и хронологически; поэтому слово «Каббала» чаще всего выражает собой идею первоначального, или «примордиального», источника, а также, когда речь идет о времени, идею древности в самом широком смысле слова: поэтому слова кадмон на еврейском и кадим на арабском языке имеют значение «древний» в обыденной речи, но когда дело касается области метафизических принципов, то эти слова следует переводить как «примордиальный». Выражение Эль Инсанул кадим, то есть «примордиальный Человек», на арабском языке является одним из обозначений «универсального Человека» (синоним выражения Эль Инсанул-калим, которое буквально переводится как «Человек совершенный»); оно в точности соответствует выражению Адам Кадмон на еврейском.

Следует сделать еще несколько небезынтересных замечаний по поводу тех же самых слов: слова еврейского языка, производные от корня QDM, служат тому, чтобы также обозначать Восток, то есть «первоначальную» сторону света, в том смысле, что именно оттуда появляется восходящее солнце (на латыни этому значению соответствуют oriens, oriri, от которых происходит также и origo) и именно там находится точка отсчета дневного движения солнца; и в то же самое время именно эта точка должна находиться прямо перед человеком, который «ориентируется» по восходу солнца. Любопытно отметить, что Христа иногда называют Oriens; это название, несомненно, связано с символизмом восходящего солнца; но, ввиду двусмысленности значений тех слов, о которых у нас здесь идет речь, вполне возможно, что это название является очень близким к еврейскому Элохи Кедем, к выражению, которое можно перевести как «Предвечный», то есть «Тот, Кто существует до начала веков», в чем можно увидеть вполне определенное указание на принцип всех циклов проявления, представленных символически в виде «веков» или «дней» в различных традициях (например, «дни Брамы» в традиции индуизма или «дни творения» в Книге Бытия древних евреев). Поэтому, кедем также означает «Восток», а кадмон — «восточный»; но было бы нежелательно видеть в этих названиях некоторое утверждение относительно примордиальности Востока с точки зрения истории земного человечества, поскольку изначальная традиция по своему происхождению является «нордической», «полярной», а не восточной или западной;[28] это объяснение кажется нам вполне достаточным, для того чтобы больше к этому вопросу не возвращаться. Добавим только по этому поводу, что вообще вопросы «ориентации» имели достаточно большое значение в традиционном символизме и в тех ритуалах, которые на этом символизме были основаны; последние, между прочим, гораздо сложнее по своему содержанию, нежели обыкновенно думают, и это обстоятельство может привести к определенным ошибкам, поскольку в различных традиционных формах существуют несколько существенно отличающихся друг от друга способов ориентации по сторонам света. Когда обращаются лицом к восходящему солнцу, юг оказывается «правой стороной света» (ямин или яман; дакшина на санскрите имеет то же самое значение), а север — «левой стороной» (шемол на еврейском, шимал на арабском языке); но встречается также и такой способ ориентации, когда за точку отсчета принимают положение солнца в меридиане, и тогда перед лицом человека оказывается уже не восток, а юг: так, на арабском языке «южная сторона», помимо всего остального, имеет еще название киблах, а прилагательное кибли означает «южный». Эти последние слова вновь возвращают нас к корню QBL; известно, что то же самое слово киблах в традиции Ислама имеет значение ритуальной ориентации; однако в любом случае это та сторона света, которая всегда находится перед человеком; достаточно любопытно также и то, что орфография арабского слова киблах совершенно идентична орфографии еврейского Каббала.