"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 277

Крапа хорошо понимал интересы Исподнего мира. Возможно, даже лучше, чем кто-то еще в Млчане, и иногда спохватывался: он-то поставлен сюда, чтобы блюсти интересы чудотворов. И до пресловутой встречи с Индой Хладаном он хорошо видел цепочку компромиссов, которая была выгодна обоим мирам, не противоречила ни интересам чудотворов, ни интересам Млчаны. Наверное, эта миссия составляла смысл жизни Крапы: он знал, к чему стремится и за что борется.

Он любил эту унылую, нищую страну… Он хотел ей добра и процветания.

Как только здесь появились силы, способные обеспечить политическое равновесие, лишить Храм абсолютной власти (но не власти вообще), создать противовес Надзирающим – и приток энергии в Исподний мир, – так сразу чудотворам потребовалось все это разрушить. Крапа считал, что из-за одного-единственного оборотня не имеет смысла рушить государство. И уж тем более он не желал смерти молодого Государя – едва ли не единственного человека, которого интересовало государство как таковое, ибо его честолюбивые замыслы зиждились на процветании Млчаны.

Бездымный порох… Разрывные снаряды… Мало этому миру голода и болезней?

Крапа поднялся на гребень и сразу приметил на юго-востоке дыру в облаках: девочка-колдунья отдала миру энергию этого удивительного мальчишки, которого Верхний мир упрямо именовал Врагом. Крапа, как всякий чудотвор, не ощущал потока его энергии, но видел, как замедлялось бурлящее течение реки за его спиной. А еще он помнил эту девочку восьмилетней: она танцевала мрачунам Верхнего мира. Да, раздробить ей колени – надежный способ принуждения оборотня пойти на уступки и сделать невозможным ее побег. Инда Хладан прав. Но Крапа не хотел принимать в этом участия. Как она будет раскручивать вокруг себя ветер, если останется без ног? В Верхнем мире детей защищает закон, здесь с законом можно не считаться и делать все, что вздумается! Огненному Соколу легче: ему и в голову не приходит, что где-то люди живут совсем по-другому, имеют иные ценности, иначе смотрят на человеческую жизнь. Пусть этим занимается Огненный Сокол: Крапа искренне пожелал ему неудачи.

Замок Чернокнижника – надежда Крапы на мир и равновесие сил в Млчане – выступал над горизонтом высокой Укромной башней, и нетрудно было представить себе, как разрывные снаряды рушат ее стены, предназначенные для прикрытия женщин и детей. А позади чернели развалины Цитадели, уничтоженной чудотворами сколь жестоко, столь и бездумно. И если час назад Крапа думал об отставке, то, стоя на Змеючьем гребне и глядя на болота, простершиеся от горизонта до горизонта, он принял иное решение: его отставка ничего не изменит. Может быть, здесь он сможет что-то сделать для этой сырой и серой земли.

На этот раз Крапу никто не встречал, но прямая сухая тропа, проложенная на Северный тракт, за три часа вывела его к гвардейской заставе. Три инструктора и документация по изготовлению бездымного пороха, составленная в Афране, отправились в Храст по железной дороге, к Хстовскому порталу, Крапа же должен был встретиться с ученым строителем, как здесь именовали инженера, руководившего строительством фортификаций.

На заставу Красен прибыл к обеду и решил передохнуть, дожидаясь, когда до ученого строителя его довезут на телеге. И хотя на постоялом дворе его накормили бы лучше, чем на гвардейской кухне, отказывать начальнику заставы, пригласившего его отобедать, Красен не стал.

В столовой было людно и шумно, кроме гарнизона заставы здесь до сих пор жили гвардейцы бригады штрафников, от которых на строительстве не было никакого толку. И Красен не сомневался: это дело рук Огненного Сокола, пожелавшего таким образом спрятать своего человека от него, Крапы Красена, – ну и от государевых дознавателей. Наглую выходку с оговором Явлена Крапа Знатушу еще не простил и при случае собирался за это поквитаться. Конечно, подставлять подневольного Желтого Линя Крапа не хотел, но воспользоваться им стоило. Ох и непрост был этот Желтый Линь! Недаром Знатуш так его берег. Секретарь пятого легата – сама по себе должность нужная Огненному Соколу, но не только в должности было дело. Допросив парня лично, Крапа в этом убедился, а заодно понял, что Знатуш что-то скрывает в истории со змеем. Желтый Линь лгал, причем делал это искусно, и, можно было не сомневаться, такую же искусную ложь Крапа получил бы от остальных свидетелей превращения человека в змея, поэтому он не стал тратить на нее время. Но игру Огненного Сокола раскусить пока так и не удалось, и это настораживало.

Крапа нарочно сел за стол начальника заставы так, чтобы видеть столы гвардейцев, но Желтого Линя не нашел. Тот был довольно рослым – для простолюдина, конечно; в Исподнем мире и Красен считался высоким, потому его все принимали за аристократа.

– А где же мой знакомец? – спросил он между делом.

– Зеленый Налим? – подмигнул ему начальник заставы.

– Вроде больше у меня тут знакомцев и нет… – улыбнулся Крапа.

– Он в отпуске. Получил за особые заслуги перед гвардией, Знатуш третьего дня привез приказ из Хстова.

– Ах Знатуш привез… – кивнул Красен. Интересно, за какие такие заслуги штрафнику могут дать отпуск? – И надолго?

– На пять дней.

Уж не искусная ли ложь чудотвору – особая заслуга перед гвардией? Крапа и продолжал бы так думать, если бы не прислушался к разговорам гвардейцев, сидя в комендантской. А говорили они о восьмиглавом змее, которого якобы видели над болотом. И о Чернокнижнике, который знает заклинание, способное разбудить спящего змея, а когда надо – снова погрузить в сон. И о том, что иногда Змеючьего гребня не видно, – значит, змей проснулся и летает где-то поблизости. Но самое страшное: этот змей человеком может прикинуться! Встретишь его на дороге и не поймешь, кто рядом с тобой, пока он змеем не обернется и тебя не сожрет.

Вот за эти россказни Желтый Линь и получил отпуск… Одно из двух: или храмовники сами догадались воспользоваться сказками про змея, или… или Инда Хладан начал игры с Исподним миром до утверждения планов Афраном, через Явлена.

А ученый строитель – бодрый сухой старикашка лет пятидесяти – оказался самоучкой, от трудника лавры поднялся до таких солидных высот. Смекалистый он был, опытный и добросовестный, и, глядя на него, Крапа подумал, что, родись он здесь, в этих болотах, и сам бы уже считался стариком, и выглядел бы как старик. Ученый строитель страдал астмой: хоть и бегал бодрячком, а в груди у него свистело так, что издалека было слышно. Здесь, в вечной сырости, он бы долго не протянул…

Чертежи, привезенные Крапой, старик разглядывал с благоговением – ему уже сообщили, что Надзирающие получили помощь от самих чудотворов, и белоснежная бумага, на которой были сделаны рисунки, служила тому подтверждением. Но через час разговора ученый строитель перестал бездумно кивать и разевать рот, еще полчаса вникал в содержимое чертежей, а потом и вовсе начал поправлять «ученых строителей» Тайничной башни.

– А если вот так крепеж сделать? На клин его пустить?

Крапа не был инженером, но решил, что в фортификации старик разбирается получше, чем все инженеры Славлены, вместе взятые.

– Нет, так вообще ничего не выйдет! – восклицал ученый строитель. – Всосет трясина.

– А если колдуны ветром со стен дунут? За что этот щит будет держаться?

– Ну, тут у меня все давно скумекано! Видели, какие щиты я делаю? С дырьями! Бревна не плотно друг к другу подгоняю. Весь ветер сквозь дырья и пролетит. А чтобы ходить было удобно, сверху плетеные настилы. А если сплошной щит будет, так ветром и сваи вырвет – чай, не твердая земля, грязь сплошная. Тут только одна у меня промашка вышла: если змей налетит, очень ему удобно эти щиты цеплять когтями получится. Но, я посмотрел, гореть они будут плохо, бревна друг от друга далеко.

Крапа подумал вдруг, что, заставь он старика строить по чертежам чудотворов, осада провалится, и провалится по вине инженеров Тайничной башни. И никто не назовет его действия диверсией. Но это будет самой настоящей диверсией с его, Красена, стороны. Сколько людей Храм готов положить на осаде замка? Храмовникам все равно – не все равно чудотворам. И, как бы там ни было, Крапа вовсе не хотел падения свода – как и напрасных жертв.