Красная королева (СИ) - Ром Полина - Страница 94

Я почувствовала себя несколько нервно при этом разговоре, потому что хоть миледи Эбигейл и не сказала напрямую, что прекрасно понимает, куда я еду, но дала понять, что это не является тайной. Спорить с ней я не стала, миледи была права. Но тот минимум, который она порекомендовала: две фрейлины и личный секретарь, пришлось взять в нагрузку.

Думаю, о завязавшихся у нас отношениях с Вильгельмом де Кунцем скоро догадаются и офицеры штаба. Похоже, что мои наивные надежды сохранить все в тайне пошли прахом еще до того, как эти самые отношения успели развиться во что-то.

Выезжая из дворца, я четко понимала, в какой скандал это рано или поздно выльется. Меня не слишком нервировали длинные языки придворных: я знаю, как с ними справиться. Гораздо больше волнения я испытывала при мыслях о том, как на эту новость отреагируют дети. Мир в семье для меня очень важен, как и близость с сыном и дочерью. Но и отказываться даже от этих жалких кусочков личной жизни я не собиралась.

Так что прогулка в парке, осмотр башен и отремонтированных беседок проходили согласно почти всем требованиям этикета. Впереди шли мы с фельдмаршалом и, отстав на несколько шагов от нас, медленно тянулись по дорожке две моих фрейлины, секретарь и несколько офицеров. Безусловно, для моего королевского величества свита была неприлично маленькой. Но не стоило забывать, что в Малый Шаниз я приехала инкогнито. Все же это не официальный променад.

Беседа, которую вели мы с Вильгельмом, удивила бы любого почитателя романтических историй. Фельдмаршал рассказывал мне, как обнаружил в Малом Шанизе интересную и сложную систему прослушки.

— … вот в этом эркере проложены слуховые трубы, устроенные очень интересным образом. Я не знаю, что именно сделали старые мастера, но, находясь на первом этаже, можно подслушать разговоры, которые ведутся на втором. Конечно, это не во всех комнатах, да и заглушки тщательнейшим образом спрятаны. Но, думаю, прежние жильцы Малого Шаниза использовали эти устройства.

— Надо же, как интересно, Вильгельм. Когда я приезжала в первый раз в Малый Шаниз, моя тогдашняя статс-дама миледи Лекорн очень сильно настаивала на том, чтобы я поселилась на втором этаже. Тогда я думала, что она делала это исключительно из желания напакостить. Сейчас ее старания выглядят по-другому. Надеюсь, вы мне потом покажете эти устройства.

— Обязательно, ваше величество, тем более что одно из них расположено прямо в моем кабинете.

— О, получается, вы сможете подслушивать меня? — улыбнулась я.

— Нет, ваше величество, не смогу. Это из вашей опочивальни можно слышать то, что делается в моем кабинете. В обратную сторону звук почти не идет, слышится только легкий непонятный гул.

После прогулки я обедала в обществе фрейлин и легла отдыхать. Уснуть не получилось. Мысли возвращали меня к прошлому, к тому самому конфликту с мадам Лекорн, к попыткам королевы Ателаниты стереть меня с лица земли. К тому длинному и совсем не легкому пути, который я прошла, и к тем жертвам, которые пришлось принести.

Сейчас мне тридцать два года. Я — высшая власть на огромном куске территории. У меня есть дочь и сын: умные, образованные, замечательные! У меня есть право казнить и миловать. Но у меня нет даже крошечного клочка чего-либо для себя лично. Ни одна из привилегий власти не доставляет мне настоящей радости. Ни огромные средства, которые я могу потратить на что угодно, ни роскошная одежда и драгоценности, ни сама эта чертова корона, за которую приходится так дорого платить. Все, что меня держит — дети. Это много, конечно, но…

Я испытывала к Вильгельму сложные чувства. Нельзя сказать, что я совсем не замечала его раньше. Замечала… Однако всегда держала себя не просто в рамочках, а именно как королева и повелительница. Так, чтобы ни у кого никогда даже дурной мысли не возникло на этот счет.

Разумеется, придворное болото периодически предписывало мне некие тайные романы. Но поскольку я просто боялась навредить своим поведениям детям, я ни разу, ни на миг никому из окружающих мужчин не дала ни малейшего шанса.

А ведь за эти годы каких только попыток не было! Начиная с двоюродного племянника посла Сан-Меризо лорда Ферзона, Женуаза де Флери, о котором мне писал сам отец король. Разумеется, он не писал напрямую: дочь моя, возьми этого мужчину в постель. Конечно, нет. Но в письмах отец восхвалял этого красавца как одного из самых умных и преданных престолу людей, всячески демонстрировал мне свое расположение к нему и даже рекомендовал в случае каких-то затруднений спрашивать у него совета. Со временем эти рекомендации становились столь навязчивы, что графу де Тауффе пришлось инсценировать небольшую компрометирующую Женуаза историю, воспользовавшись которой, я и отправила красавчика из Луарона. Отец гневался, но мне его гнев жить не мешал.

Со стороны герцогских домов были предприняты не одна и не две попытки подсунуть в мою постель старших и младших сыновей, всевозможных кузенов и прочих троюродных родственников. Такие персонажи вычислялись графом Тауффе на раз: все они были излишне смазливы, пользовались успехом у дам и, как правило, имели личные долги. Таких историй я избегала весьма тщательно, понимая, в какое болото это может привести.

Вильгельма я знала давно. Выбрала его не только сердцем, но и разумом. И именно за него готова была воевать со всем светом.

К концу лета, когда все члены моей семьи съехались во дворец, я поняла, что разговор о моей личной жизни неизбежен. Подозреваю, что и сын, и дочь не раз слышали придворные сплетни, но заговаривать со мной об этом пока не рисковали. Тем не менее я заметила, что Алехандро стал излишне молчалив, а Элиссон как бы затаилась, стараясь свести наши девичьи посиделки к некоторой формальности.

С Софи все оказалось достаточно просто: мы вообще не обсуждали эту тему. Просто вскоре после возвращения из путешествия она однажды сказала мне, глядя в глаза:

— Элен, я прекрасно понимаю и ни капли не осуждаю вас. Просто прошу, будьте осторожнее, моя королева. И если вам нужна будет помощь, вы знаете, к кому обратиться.

С мадам Менуаш, которая давно и привычно стала для меня Жанной, разговор сложился даже чуть более деловой. Я попросила о помощи, и она ежедневно варила для меня какую-то травяную микстуру, честно предупредив, что никакой гарантии дать не может:

— Это хорошо помогает, но… Ваше королевское величество, довольно часто только Господь может решить, посылать ли женщине беременность.

Поскольку ни она, ни Софи не были религиозными фанатичками и не морщили брезгливо носы оттого, что у королевы появилась личная жизнь, то можно сказать, что эта новость не подорвала наши отношения. А вот с детьми мне предстоял весьма серьезный разговор. Надо было только тщательно выбрать время.

Однако все получилось совсем не так, как я планировала. Я думала вывести детей на пикник и там, когда они отдохнут и нагуляются, сесть и спокойно поговорить, объяснив им все как есть. Мне было немного страшно, я опасалась детской категоричности и непонимания. Однако все получилось одновременно и болезненней для них, и доходчивей.

В последнее время я раньше «отходила ко сну». Мне необходимо было немного свободного времени для себя. Я зашла к Элиссон пожелать ей спокойной ночи и застала у нее Алехандро. Они о чем-то шушукались и весьма нервно отреагировали на мое появление. Я видела, что Элиссон успокаивает брата. При этом и сама она не выглядела слишком уж веселой. В общем-то, я понимала, о чем разговаривают дет, и решила больше не тянуть с беседой.

По примеру моих апартаментов, в комнате Элиссон в неглубоком эркере был устроен маленький уютный уголок, где она могла посидеть, например, с Эмили, болтая обо всем, но не давая возможности фрейлинам, гувернанткам и горничным подслушать. Сейчас дети сидели там, в этом самом эркере, настороженно глядя на меня. Я остро почувствовала, что откладывать беседу больше не стоит, и громко распорядилась: