Гальрадский ястреб (СИ) - Богатков Сергей - Страница 19

Дьюк не смел нарушать тишину и вообще любил больше слушать, чем говорить, поэтому не заводил лишних разговоров. Широкая дорога слегка петляла то влево, то вправо. Из-за ночной темноты казалось, что ей нет конца.

Не выдержав молчания, госпожа Лира заговорила, лишь бы отвлечься. Она начала расспрашивать про общину, пытаясь разговорить. И вспоминала детство, когда ещё ребенком знала Божко как главу ордена:

— …так, наверное, магистр Божко — это твой родственник, я угадала, да?

— Нет, — просто ответил Дьюк.

— Значит, кто-то из тех ребят твой брат? Или та девушка с луком — старшая сестра?

— Тоже нет.

— Тогда почему ты с ними? Вы вместе так себя ведёте, будто семья.

— Мы и есть семья, — ответил Дьюк и добавил, предрекая новые вопросы. — Только не по родству. Община сама по себе — семья. Люди, которые заботятся друг о друге и в час нужды всегда рядом.

Госпожа Лира задумалась над этим и слегка отстала, а затем резко прибавила шаг. И, оглядевшись по сторонам, как-то неуверенно попросила:

— Слушай, как тебя зовут, ещё раз скажи.

— Дьюк.

Простое имя легко запомнить, хотя Дьюку оно не очень нравилось. Были и гораздо более красивые имена. Но в Гальраде детей часто называли именами, означающими что-то хорошее на языке древних. Считалось, что это благоприятно скажется на судьбе.

— Слушай, Дьюк, не иди так быстро, пожалуйста! Знаешь, что будет, если меня оставить одну ночью в лесу?

— Нам нужно поспешить, госпожа, — сразу отрезал Дьюк. — Чем раньше окажемся в таверне, тем лучше.

— Хорошо, только…

Не успела она договорить, как где-то впереди отчётливо послышался вой. Дьюк остановился, а Лира сразу же спряталась за его спину и с волнением в голосе быстро спросила:

— Это что такое?

— Волки, — спокойно ответил он.

— Какие ещё волки? Когда я днём здесь проезжала, не было никаких волков.

— Так, днём их практически не слышно.

Немного подождав, шагах в двадцати Дьюк увидел, как из-за деревьев вышли два взрослых волка, самка и самец, а за ними — два маленьких детёныша, один постарше, другой совсем ещё маленький. Детеныш постарше двигался медленно, хромал на правую ногу. Они переходили через тракт на другую сторону леса. На мгновение самец остановился и посмотрел на Дьюка, а затем направился дальше. За спиной раздался тяжёлый девичий вздох.

— Надеюсь, пока тебя будут есть, я успею убежать очень далеко.

Дьюк лишь пожал плечами:

— Волки редко нападают на людей. Мы просто подождём, пока они перейдут дорогу, и продолжим путь.

Дьюк привык считать, что волки разумнее людей. Они знают, что поодиночке не выжить, сбиваются в стаи, выбирают вожака, сообща охотятся и на большом расстоянии общаются при помощи воя. Волк-самец находит самку и они не расстаются до тех пор, пока один из партнёров не погибнет. Такая преданность, хоть и заложенная природой ради выживания, казалась Дьюку прекрасной.

— А, ты, же один из блуждающих… — девушку будто осенило.

Дьюк ничего не ответил, молча наблюдая за тем, как волки скрываются за деревьями.

За последние пять лет он научился многому. Каждый в общине стремился поделиться знаниями.

Дьюк был готов учиться всему и, вспоминая первые месяцы, проведённые в общине, в глубине души понимал, что без дома и родителей любые навыки могли оказаться полезными. Не всё давалось легко: стрельба из лука и врачевание получалось слабовато только потому, что особого интереса Дьюк к ним не испытал. Основы всё же удалось постичь, и он знал, что сможет выжить в одиночку, самостоятельно смастерить лук, подстрелить дичь и приготовить на костре, а в случае ранения позаботиться о том, чтобы не было заражения.

Однако лучше всех остальных получилось учить у Божко. Глава общины в своё время руководил целым орденом и много знал, а также умел интересно рассказывать. Он научил присматриваться к поведению людей, читать оставленные ими следы, правильно преследовать. Особая гордость старика заключалась в том, что Дьюк научился чувствовать людей на расстоянии и сквозь преграды, опираясь на внутренние ощущения.

Малеон, что правил в старые времена на континенте, подарил людям знания о семи дарах. Дар блуждающего — один из них. И, как правило, обучать человека сложным техникам погружения в себя и абстрагированию от реальности следовало с самого детства. Это позволяло чувствовать других людей, знать об их присутствии, даже если они находятся за непреодолимой преградой.

Когда Дьюку уже показалось, что идти скоро не будет сил, вдалеке начали виднеться огни деревенских домов. На пересечении дорог стояла небольшая двухэтажная таверна, удачное место ночлега для проходящих ночью путников. В соседней деревне «Холодная ночь» была затеряна среди глухих, петляющих улочек.

Госпожа Лира, увидев безопасное место, немного ускорила шаг, и они быстро добрались до двери. Внутри на первом этаже стояли столы, но все оставались пустыми. Постояльцы уже готовились спать. Владелец заведения встретил гостей недоверчивым взглядом, но, увидев кошель с деньгами в руке Дьюка, немного подобрел, бросил протирать стаканы и взял плату за ночлег.

Дьюк расплатился, узнал, какие из комнат свободны, и сразу направился с госпожой на второй этаж.

В отведённой для неё комнате было не слишком уютно, хоть и просторно. Здесь располагалась довольно грубая мебель без особых изысков: кровать, стол и табурет. На стене прибиты гвозди для одежды, рядом убранное помойное ведро. Маленькое окно закрыто слюдяными пластинами и выцветавшими занавесками.

Странно было видеть подобное заведение у дороги к столице. Дьюку доводилось ночевать и в тавернах получше. Госпожа Лира окинула взглядом комнату и поморщилась. Ей это всё было не по нраву. Но вместо того, чтобы выразить недовольство, сказала другое:

— Всё-таки хорошо, что мы встретились с дядей Божко. Я скорее доверюсь ему, чем кому-то другому. Хоть и прошло много лет, он не особо изменился, — честно ответила она, усаживаясь на жёсткую кровать. — Мой отец был с ним в очень дружеских отношениях и доверял нас с сестрой только ему или его людям. Уж кто, а она была бы рада его видеть! Но, когда Божко изгнали, нам даже не посчитали нужным ничего объяснить.

Никто из собратьев никогда особо не вдавался в подробности, за что именно их изгнали из провинции. Сам Божко, как-то раз вспоминая былые деньки, хорошо отзывался о Норберте Рокстерли. Человеке, который укрепил торговые связи с соседним государством — Палеонессом, и в своё время был избран императором всех трёх провинций Гальрада четыре раза подряд.

— А вот тебя я совсем не знаю! — возмутилась вдруг Лира. — Ты всегда такой молчаливый?

— О себе мне нечего рассказать.

Дьюк рассказывать не любил и не особо умел, предпочитал больше слушать. Однако, когда была необходимость, мог поддержать разговор должным образом. Девушка не желала молчать и с возмущением продолжила:

— Тогда обращайся ко мне просто по имени! И так каждый день одно и тоже: “Идите обедать, госпожа. Время умываться, госпожа. Ложитесь спать, госпожа”.

— Как скажешь.

Дьюк это одобрял (тем более, никто не должен знать, что он сопровождает девушку из знатного рода), пусть лучше будет просто имя. Да и простая одежда не выдавала её происхождения. К тому же, после того, как они оказались в комнате, на девушку перестал давить ужас произошедшего. Нападение на особняк, трупы в темнице остались где-то позади, и сама Лира, казалось, слегка оживилась и изменилась в лице. Стала больше говорить, хоть в движениях и проглядывалась усталость.

Дьюк понимал, что в роду Лиры были очень богатые и влиятельные люди, но это никак не отменяло того, что и у неё не было родителей. Они вполне могли погибнуть из-за государственных распрей и деления власти между членами семей. В истории трёх провинций существовало немало слухов о подобном. Что именно произошло с Норбертом, а затем и Оливией Рокстерли, Дьюк не знал. Но влияние, власть и деньги могли быть весомым поводом для предательства, обмана, убийства даже кровных родственников. Дьюк решил подбодрить девушку и не нашёл ничего лучше, чем заметить: