Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена - Страница 31

— И ты выбрал, разве нет? — Джастер усмехнулся так, что вокруг ощутимо повеяло холодом. — Если ты передумал, то забирай свои деньги и уходи.

«Осы», которые до этого о чём-то переговаривались со своим предводителем, пришли в движение. Блеск оружия охранников отрезвил толпу, и недовольные голоса стихли. Хмурый покупатель взял танцовщицу за руку и, не ожидая ничего хорошего, посмотрел в сторону остальных невольников.

— Шальмахази! Иди. Теперь ты принадлежишь этому человеку.

Повинуясь приказу, бывший хозяин каравана выступил из толпы своих приятелей. Покупатель заметно скривился, но спорить не стал и скрылся в толпе вместе с танцовщицей и новым невольником. Толстяк Касим что-то торопливо считал, но я уже поняла, что цена назначена ниже обычной.

Три талана за танцовщицу и талан за взрослого мужчину…

Теперь понятно, почему этот Касим такой жадный. За людей здесь платили золотом.

— Ещё есть желающие? — невозмутимо поинтересовался Джастер.

— Да, Ашу Сирай! — Альмахаим остановился перед ним. — Я готов выкупить танцовщиц и невольников за эту цену, если твоё время и твои дела позволят тебе обождать до утра, чтобы я смог собрать нужную сумму.

— Зачем почтенному Ашу Сираю ждать тебя до утра? — неожиданно вмешался Касим, о котором я успела подзабыть. — Ведь я прямо сейчас готов купить этих невольников за… скажем, десять дирхов, а танцовщиц за два талана с четвертью!

— Я не торгуюсь, Касим, — белая маска едва изогнула бровь. — А те, кто пытается меня обмануть, очень плохо заканчивают.

Толстяк сердито нахмурился, но упускать выгоды не захотел.

— Разве я обманываю тебя, почтенный Ашу Сирай? Я всего лишь сказал, что готов избавить тебя от такой обузы прямо сейчас, хоть и за чуть меньшую цену. Но разве эта малая уступка не стоит твоего драгоценного времени, о мудрейший Ашу Сирай, чья щедрость сравнима с небом?

— Моё время стоит столько, что тебе и не снилось, Касим. Но я вижу, что тебе очень нужны эти люди. Поэтому ты можешь выкупить их прямо сейчас по талану с четвертью за каждого невольника и по четыре талана за каждую танцовщицу. Или ты, как честный и благородный человек, из глубокого уважения ко мне и моему времени желаешь купить этих людей за хорошую цену? Так и быть, я принимаю твоё уважение и уступаю твоей просьбе. Ты можешь забрать каждого мужчину за три талана, а каждую танцовщицу за десять. Это хорошая цена, ведь ты, узнав их достоинства и красоту, сможешь продать их с выгодой для себя.

Я только вздохнула, понимая, насколько Джастер хочет поскорее развязаться с этим делом. Если бы не репутация Ашу Сирая, он бы давно отпустил этих несчастных. Но даже так он хотел дать этим людям возможность выкупить себя у новых хозяев по самой низкой цене, а не наживаться на их страданиях. Даже этого Шиль-как-его он продал всего за три дирха…

Смуглое лицо Касима пошло пятнами, и мне показалось, что ещё немного и его хватит удар. Толпа вокруг потрясённо молчала, понимая, что с Ашу Сираем шутки плохи. Альмахаим хмуро и недовольно смотрел в сторону, распрощавшись со своей надеждой стать торговцем.

— Или ты отказываешься от этой цены, о почтенный Касим?

— Я… я… — толстяк захрипел, махнул рукой и, развернувшись, поспешил прочь.

Джастер перевёл взгляд на предводителя «ос».

— Жду тебя завтра утром, Альмахаим, если ты не передумал.

Тот удивлённо вскинул брови, но почти сразу сплёл перед собой пальцы в уважительном жесте и коротко кивнул.

— Я приду, господин.

Повинуясь команде своего предводителя, «осы» развернули коней и, весёлым гиканием разгоняя толпу, поскакали прочь с рынка.

Джастер приказал Мираму вместе с остальными следовать за ним, и вскоре, к моей тихой радости, мы покинули невольничий рынок.

Ждать утра Ашу Сирай решил на постоялом дворе, который здесь назывался «караванным домом», но выглядел по моим меркам как настоящий дворец.

Теперь я понимала, как когда-то мог выглядеть дом Ашу Сирая в Локашане. Только не знала — в каждом ли доме так богато и красиво внутри, или Джастер даже в заброшенном городе выбрал для себя «караванный», а не настоящий дом…

Хозяин и многочисленные слуги всё время кланялись, о невольниках и танцовщицах тоже позаботились, выделив мужчинам большую комнату, а девушек отвели на женскую половину дома. Угодливый хозяин хотел и меня туда спровадить, но одного грозного взгляда хватило, чтобы больше никто не покушался на «безликую» игрушку Ашу Сирая.

Даже на время обеда, повинуясь прихоти грозного гостя, для меня нашли ширму, за которую принесли и поставили отдельный столик с блюдами. Хотя еду пришлось брать руками, украдкой поглядывая на Джастера, я поняла, что чаша с водой и лепестками цветов в ней предназначалась для мытья пальцев.

Глядя на Джастера, возлежавшего на почётном месте, на то, как перед ним появлялись разнообразные блюда и кувшины с винами, на слуг и невольников, которые не смели поднять на него глаза, на угодливо улыбающегося хозяина, я вдруг вспомнила когда-то сказанное в обиде «А ты у нас кем будешь? Сыном герцога?» и его снисходительное «я везде за своего сойду»…

Какой же я была глупой тогда… Удивлялась, почему он в богатом доме служить не хочет, а он, оказывается, в Сурайе как король жить может…

Только эти почести ему совсем не нужны.

После сытного обеда остаток дня я провела в роскошных комнатах, устланных подушками и коврами. Джастер вместе с Мирамом ушёл заниматься продажей тканей и мулов, оставив меня отдыхать в одиночестве.

Признаться, я была этому только рада. Хотя парн защищал от палящего солнца, под белым покрывалом было душно, а от сытной еды меня разморило окончательно. Кроме всего, от обруча болела голова, да и без того было о чём подумать. Размышлять же обо всём, что успела увидеть и услышать, я решила на мягком и просторном ложе, но очень быстро уснула.

Разбудил меня хмурый Шут, потрогав за плечо и позвав ужинать. В ответ на мой вопрос как дела с тканями, он буркнул, что всё в порядке. Караванные хлопоты не явно не доставляли ему удовольствия, и решила оставить его в покое.

Ужинали мы вдвоём, потому что Джастер явно был не в духе, чтобы продолжать играть роль Ашу Сирая, а я не хотела портить ему настроение вопросами ещё больше.

Заговорить я осмелилась только после ужина, когда уставший Шут вытянулся на ложе и смотрел, как за окном в небе загораются первые звёзды. Мне очень хотелось лечь рядом, обнять его и не только обнять, но я чувствовала, что сейчас у него не то настроение.

Ашу Сирай ещё не закончил свои загадочные дела, чтобы снова предаваться радостям жизни простых людей.

— Джастер…

— М? — он покосился на меня.

— Вы с этим Ёзефом в самом деле в ссоре?

— В ссоре? Нет. Мы всего лишь давно знакомы.

— Значит, та легенда о проклятии некроманта, которую ты рассказывал, это правда? — я обрадовалась не только возможности разузнать немного больше, но и тому, что Джастер не отказался отвечать на мои вопросы.

— Конечно. Только это было очень давно.

— Насколько давно? — я осмелилась сесть на край ложа.

— Несколько столетий, если я не ошибаюсь. Точно после Великой Войны.

— Ты шутишь⁈ Люди не могут столько жить!

— Да, не могут. Ёзеф жив только потому, что такова воля Сурта.

Я не успела открыть рот, как Шут покосился на меня и вздохнул.

— Ладно, ведьма, уболтала. Расскажу, раз уж начал. Всё равно же не отстанешь… Ёзеф тогда в одиночку исполнил ритуал, который под силу только кругу из десяти Взывающих. Смог он это сделать только потому, что прошёл второе посвящение, стал Говорящим с Суртом, и тот дал ему свою силу. Помнишь, я рассказывал, что нить каждого человека прядёт Этелле и отрезает её по воле мужа? Так вот, нить Ёзефа давно спрядена, но она не отрезана. Она больше не вплетена в узор жизни, а лежит поверх него. Когда такое происходит, человек должен или стать личем, чтобы нить изменилась и продолжилась, или умереть, и тогда его нить начнётся заново.