Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 96

Она ждала, что он хоть что-то скажет. Уйдет иль, может, накричит, но тишина на плечи давит, и воздух искрится от невысказанных слов. Так и не дождавшись от него ни слова, Кристина тихонечко сползла с кровати и подошла к нему, обняла со спины и носиком промеж лопаток ему уткнулась: прости меня, прости.

— Ну что ты творишь? — тихо, обреченно вздохнул Этьен; обернулся и обнял свою Кристину. — Ну зачем? Кристина, я не дам тебе сбежать. Не пущу, слышишь?

Кристина чуть отстранилась и подушечками пальцев, осмелев, коснулась его лица. Уставший, напряженный… И злости больше нет — одна растерянность и боль, он устал бороться. Но и отпустить ее не может.

— Кристина, послушай меня. Мой отец очень любил мою мать — простую, безродную крестьянку. Но жениться должен был на родовитой принцессе. К чему все это привело, ты сама видишь. Никому это счастья не принесло. Ренард всю жизнь любил женщину, с которой быть не мог. Его законная супруга от ревности и холодности мужа сорвалась и родила Филиппа от какого-то прохвоста. Филипп не знал ни ласки, ни любви… Моя мама всю жизнь любила только отца. Она так и не вышла замуж, жила только мной. Кристина, я не хочу, чтобы у нас с тобой все так же было. Да, я тот самый незаконнорожденный наследник. Я сын Ренарда. Но пока я не король, пока я сын крестьянки, несуществующий граф, мы можем обвенчаться.

Кристина заплакала и отчаянно замотала головой: нет! Нет, хороший мой!

— Не перебивай меня, — Этьен еще крепче прижал к себе девушку. — Просто выслушай. Мы обвенчаемся, как собирались, я приведу с собой свою жену — никто ничего сделать с этим не сможет! И рты всяким говорунам я сумею закрыть — никто слова о тебе плохого не скажет, поверь мне! Кристина, мне не нужна другая женщина — я люблю тебя, понимаешь? И другой не будет. Ни я, ни мой отец не умеем любить двух женщин одновременно. Я знаю, тебе сейчас тяжело думать о замужестве, тебе страшно думать о том, что когда-нибудь я не сдержусь и захочу от тебя большего, нежели просто обнимать тебя — я не буду тебя торопить, я готов ждать сколько потребуется. Ты сама решишь, что и когда у нас случится. У нас есть в запасе почти пять лет — ты поправишься, успокоишься, заговоришь… Кристина, я помогу тебе, я все для тебя сделаю, слышишь? Только не убегай от меня. Если моя принадлежность к семье Ренарда — это единственная причина твоего побега, то я прошу тебя, останься со мной. Да, легко не будет, сложности будут всегда, но мы же справимся! Я обещаю тебе, все у нас получится. Поверь мне… Кристина, не бросай меня.

Каждой женщине важно знать, что ее любят без условий: богатая она или бедная, здоровая или больная, красивая или не очень, святая или грешница последняя… Кристина знала: ее любят. Даже такую — испорченную, падшую психопатку с ножом под подушкой. Она видела, что Этьен принимает ее такой, какой не примет мир, и не знала, что с этим делать. Очень хотелось поддаться, согласиться, принять его заботу и любовь, но имеет ли она на это право? Кто она такая, чтобы принимать столь щедрый дар от будущего короля? Зачем ему такая проблемная? Ему нужна принцесса какая-нибудь заморская — юная прелестница с безупречной репутацией и крепким здоровьем. Ему наследники нужны. А она и на это уже, наверно, не способна — регулярные отвары, которыми ее поили после каждой проведенной с Филиппом ночи, дабы не забеременела ненароком, едва ли добавили ей здоровья.

Этьен смотрел на нее и ждал согласия. Ждал заверения, что она останется с ним. В глазах ее растерянных блестели слезы — она не знает, что ей делать. Она любит, она любима… Любая б на ее месте светилась бы от счастья и мысленно выбирала б фасон свадебного платья. А она едва не плачет, глядя в глаза любимого мужчины, и не решается сделать шаг, который так манит и зовет… Пугает неизвестностью. Там, за чертой, любимый мужчина протягивает руку и зовет за собой, а она боится сделать этот шаг, боится переступить черту и осквернить своим присутствием тот светлый мир; ей кажется, что вместе с ней вся чернота придет, и свет погаснет, и тьма накроет их обоих…

— Кристина?

Тих его голос. Легли на лоб морщинки… Кристина потянулась к ним, пытаясь разгладить — коснулась лба, спустилась к скулам… Под внимательный выжидающий взгляд пальцами к подбородку его прикоснулась. А потом вдруг чуть подалась вперед и к губам его прильнула — осторожно, неуверенно, с опаской. Получив немедленный ответ на робкий поцелуй, чуть отстранилась; в глаза любимого заглянула и едва заметно, решившись, наконец, кивнула: она согласна. Она останется с ним. Но только на время, пока он сам не поймет, какую глупость совершает.

Этьен улыбнулся и в ответ к губам ее прильнул. Зацеловал, не скрывая радости, слезы ее вытер и саму улыбнуться заставил! А потом отошел от нее ненадолго, чтобы вернуться назад с колечком, тем самым, с изумрудом. Надел Кристине на дрожащий палец; на удивленный ее взгляд лишь тихо пояснил:

— Вероятно, Полина вернула мне его, когда я без сознания был. Не отдавай его больше никому, ладно? И больше никаких ножей в нашей постели, договорились?

С ножом, конечно, он погорячился. Кристина кивнула ему, согласившись, но уже завтра она раздобудет себе новый нож взамен отнятого — спокойнее ей, когда знает, что под рукой всегда есть чем оборониться. В постель она, конечно, нож больше не потащит, но хотя бы в складках платья спрячет. Так, на всякий случай. Потому что пока рыщет по этому свету белобрысое чудовище, покоя ей не будет.

* * *

В далекой столице на стол Филиппу в эту минуту легло донесение: граф Анри де Леронд нашелся в Абервике.

Сумасшедший день подходил к концу. Погрузившись в теплую ванну, наследник отдыхал. Тяжелый выдался день, но вроде бы не так уж все и плохо: с Кристиной удалось договориться, и есть надежда, что неприятных сюрпризов больше не будет; маркиз невольно доказал свою преданность, предупредив о намерениях беглянки; от него же, маркиза, знают они теперь и о слабых местах Филиппа — не так уж страшен зверь, как им пугают. Вся сила его держится на страхе людей, а это слабоватый фундамент. Филипп держит страхом, а он, Этьен, удержит доверием. Пусть нет у него, бастарда, большой армии, но зато есть люди, которые готовы служить ему преданно, идейно! А вот Филиппу о таком только мечтать приходится, и можно только посочувствовать ему: не зря он кругом предателей ищет — нет рядом с ним тех, кто, не задумавшись, жизнь за него положит.

Тихо. Спокойно. Кристины рядом не хватает. Аромат лаванды, смешавшись с паром, заполнил ванную, напоминая о детстве. Его детство пахло лавандой. Он никогда не задумывался, почему так, но мать лелеяла этот запах и при каждом удобном случае тащила в дом букетики сиреневых цветов — сушила их и клала под подушку «для хорошего сна», как она выражалась, с улыбкой глядя на сына. Запах матери, запах детства… Надо же, какое совпадение — здесь, во Дворце, построенном Ренардом, тоже любят лаванду. Или все-таки, это совсем не совпадение?

Пока Этьен нежился в теплой водичке, Кристина пыталась заснуть. У нее тоже сегодня день выдался не из легких: и себя измучила, и его измучила — а все не спится. А все вспоминается и ночное происшествие, и неудачный побег, и последовавший за ним гнев Этьена. Кристина с тоской разглядывала колечко на пальце и гадала, правильно ли она сделала, что согласилась остаться. И речи быть не может, чтобы замуж за него идти, но она надежду ему сегодня дала, она не остановила их обоих на стремительном пути, никуда не ведущем. И все же понимает она, что Этьен не готов пока ее отпустить — потому и не ушла. Потому осталась.

Кристине не спалось. И где-то в глубине души она знает, почему заснуть не может — уж больно тихо здесь и одиноко, тепла любимого не хватает и ласкового темного взгляда. А еще она не знает, насколько злость наследника утихла; после их примирения он опять убежал по бесконечным своим делам, а теперь вот спрятался в ванной и к ней, похоже, совсем не спешит.