Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 95

Листок бумаги лег на кровать. Кристина с тоской оглядела комнату, которая поистине стала ей домом. Сколько теплых, ласковых ночей помнит эта постель; сколько слез и улыбок, сколько нежности и покоя… Кристина прощалась с каждым кусочком чужого мира, в котором, увы, определено ей быть всего лишь гостьей — ладонью трепетно провела по теплому дереву комода, по столу, за которым так любит допоздна сидеть наследник, уткнувшись в свои бумаги, по холодным кованым перегородкам, по мягкому шелку занавесок… Обошла каждый уголок, и так хотелось остаться! Хотя бы на денек еще, хотя бы на час. Но решение принято. И пока Этьен не вернулся, надо уходить.

Ей повезло — в просторном холле пусто. Кристина сбежала по лестнице и, озираясь по сторонам, бросилась к дверям. Нет никого, никто не видит беглянку. На этом везение закончилось.

Она и предположить не могла, что двери окажутся заперты. Ни разу ведь не видела, как их отпирают, всегда без проблем выходила в сад и даже за ворота… Правда, никогда она не выходила одна — или сам Этьен, или Адриан всегда сопровождали ее. Вот тут-то и вспомнилось, как когда-то давно, когда она еще только появилась здесь впервые, Милош обмолвился о том, что страже строго-настрого запрещено выпускать ее с территории без сопровождения — и почему она не вспомнила об этом раньше? Она бы придумала, как обмануть стражу! Но тогда она не думала о побеге и словам хмурого хранителя дома не придала должного значения, а напрасно…

Едва не плача от досады, ковыряла она проклятый замок на двери и кляла себя занеосмотрительность. Знала бы — через балкон ушла бы! Верно. Надо стражникам написать записку, якобы к Анне ей надо! Пусть даже кто-нибудь проводит ее до дома Мориса — она не против. Не сможет она, что ли, от одного паренька сбежать? Сможет. И пареньку, конечно, влетит, от хозяина дома, но едва ли что-то серьезное грозит — Этьен добр. Да, разозлится сначала, пошумит, а там, глядишь, и письмо ее найдет — он все поймет и не станет наказывать невиновного. Полная решимости, Кристина развернулась, чтобы вернуться в спальню и попытаться сбежать через балкон, но тут же побледнела, заметив, как с интересом, с любопытством в одном из проемов за ней наблюдает… Адриан.

— И что это мы тут делаем?

Заметив, что его увидели, маркиз вышел из укрытия и направился к девушке. Кристина замерла, с натяжкой улыбнулась, пожимая плечами: да ничего особенного, гуляем-с!

— Никак сбежать хочешь? — с хитринкой в глазах, улыбаясь, спросил Адриан.

Девушка головой замотала: нет, ну что ты!

— Решила воздухом подышать?

Маркиз приподнял бровь, делая вид, что поверил — интересно стало даже, как далеко в своем вранье она зайдет. Кристина кивнула, согласившись.

— Хорошо, — кивнул Адриан. — Тогда сейчас позову Этьена — он как раз собирался сегодня провести день с тобой. Вот и погуляете!

От внимательного его взгляда не скрылась растерянность на перепуганном личике — меньше всего ей хотелось сейчас встретиться с Этьеном. Молящий взгляд устремился в смеющиеся глаза друга: не надо. Пожалуйста, не надо! А он ведь друг ей, не так ли? И не раз помогал ей в плену у Филиппа, и об Этьене они уже говорили — он же должен понимать, что движет ею! Он же должен понимать, что она не пара наследнику.

— Опять все за него решаешь, — словно отвечая на все ее мысли, проговорил маркиз.

Кристина виновато опустила голову в ответ: так нужно, иного выхода у них нет.

— Кристина, ты понимаешь, что он тебя любит?

Кивнула. Понимает. Глаза ее заблестели от подступивших слез — еще как понимает! Потому и уходит.

— Ему будет больно.

И об этом она знает. И ей тоже сейчас нелегко.

— Значит, все решила?

Кристина кивнула: да.

Адриан долго, внимательно смотрел на девушку, принимая решение. Он понимал ее, хоть и не поддерживал. Такие вопросы не решаются в одиночку. Да, Этьен в своем упорстве оставить ее рядом с собой ставит и перед собой, и перед Кристиной слишком сложную задачу — в конце концов, если ему наплевать, что подумают о нем и его выборе, то как будет чувствовать себя эта девочка, вернувшись в стены Дворца, который был ей тюрьмой? В стены, запомнившиеся насилием? А что будет с ней, когда нос к носу, в силу обстоятельств, она столкнется с солдатами, которым Филипп отдал ее на растерзание? Сложно все это. Но и убегать тайком, решая и за себя, и за Этьена — разве выход? Вот куда она сейчас собралась? Немая, едва вставшая на ноги… Как она жить собирается? Где? На что?

А она смотрит на него с мольбой и едва не плачет: помоги же мне! Ждет решения от него как приговора.

— Хорошо, — спустя долгую паузу проговорил Адриан, уже совсем не улыбаясь ей, — подожди меня здесь — я за ключом.

Кристина выдохнула с облегчением и благодарно улыбнулась другу; отнюдь не разделяя ее радости, Адриан уверенным шагом покинул зал.

Когда послышались шаги, забилось ее сердечко быстро-быстро. Еще минута, и откроются двери, чтобы навсегда за ней закрыться. Наверно, она будет жалеть об этом решении; наверно, оставшись наедине с холодными ночами, будет плакать, вспоминая недолгое свое счастье и роковую свою любовь… Она это понимает. Но это будет потом, а сейчас ей нужно уходить. Ради него, любимого и желанного. Шаги приближались, гулким эхом отсчитывая последние мгновенья, проведенные в гостеприимных стенах мраморного дворца. Кристина обернулась в надежде увидеть своего друга и помощника… И вдруг попятилась. Оказалось, шел к ней совсем не маркиз — через пару мгновений, заставив побледнеть и невольно отступить, вышел в зал тот, к встрече с которым она сейчас совсем не готова.

Злой, мрачный Этьен решительно шел на нее, заставляя пятиться все дальше и дальше от дверей. Какой же наивностью с ее стороны было довериться маркизу! Как глупо было полагать, что Адриан пойдет против того, кто позвал его за собой! Ну конечно, как верный пес маркиз теперь служит ему, Этьену, и напрасно она, Кристина, вдруг возомнила себе, что ради нее маркиз предаст своего нового господина!

Кристина остановилась, приготовившись принять на свою бедную голову весь шквал заслуженной злости наследника. А злости у него сейчас хоть отбавляй! Мало того, что ночью его чуть не зарезали в собственной постели, почти до утра пришлось успокаивать свою несостоявшуюся убийцу, так еще и сейчас ему пришлось прервать важное заседание (касающееся, между прочим, их общего врага!) и идти сюда за этой неугомонной девицей!

— Уйти, значит, решила, — голос его холодный, чужой, и взгляд такой недобрый! — И что, даже не попрощалась бы?

Молчание в ответ. Смотрит на него Кристина испуганными глазищами и даже не пытается оправдаться. Выжидает… Когда от злости плюнет на все и сам выставит за дверь.

— Ясно, — мрачно отчеканил Этьен и на дверь кивнул: — Открыть?

Кристина не поверила собственным ушам — неужели, правда, отпустит? Не веря, робко кивнула: да.

Этьен чертыхнулся в сторону. Устало потер переносицу, а потом… А потом вдруг резко подошел к беглянке, схватил, через плечо перекинул и потащил к лестнице. И ей бы на инстинктах отбиваться начать, возмутиться, а она вывернулась, уцепилась за него, обняла и носом в шею его уткнулась.

Пока тащил ее, едва ль не наслаждалась Кристина его теплом, силой и неизменным, едва уловимым ароматом лаванды от его кожи. Но закончилось все так же стремительно, как и началось: стоило им оказаться в спальне, как ее бесцеремонно от себя оторвали и со всей дури бросили на кровать. Сам Этьен отскочил к окну. Пока что не кричал — боялся лишнего сейчас наговорить. Переносицу все тер, на беглянку свою даже смотреть не желал! Пока Кристина растерянно следила за ним с кровати и ждала наказания, ходил взад-вперед и все молчал, молчал… Лишь желваки под кожей играют, и кулаки сжаты так, словно к бою готовится.

Листок бумаги заметил на кровати — усмехнулся как-то зло, схватил, читать начал… Замерла Кристина, не рискуя сейчас даже пошевелиться. И он замер, у окна остановившись к ней спиной. Читал. Внимательно. Въедливо. И наперед он знает, что она ему сказать хочет, и кровью сердце обливается, что вот так вот все нелепо, глупо… Ну что он, виноват, что ли, что у Ренарда родился? Да будь его воля, так с радостью на всю жизнь крестьянским сыном остался б! Разорвал Этьен письмо на мелкие кусочки и за плечо выкинул. Застыл. В полнейшей тишине прошла минута, вторая, третья…