Цыганская невеста (СИ) - Лари Яна - Страница 11

А не слишком ли я самонадеянна? Скорее он меня погубит.

Робко подняв глаза, я приглядываюсь к жениху – грозному, почти иллюзорному сквозь дымчатую завесу фаты и, подметив его усмешку, отчётливо чувствую, как рдеют мои щёки. К счастью затянувшееся молчание прерывается приближающимся галдёжом – к нам подходит семейство папиного брата с целью выразить свои поздравления. В течение часа мы вынуждены улыбаться многочисленной родне, отпивая после каждого тоста вместе с гостями.

Я и Драгомир пьём из одного бокала. Позолоченная кромка стекла обжигает жаром его губ, которые он будто нарочно задерживает дольше, чем требуется, чтобы сделать мелкий глоток. Поначалу мне стоит титанических усилий сдержаться и не протереть края салфеткой.

Можно только гадать каким скандалом обернулась бы подобная выходка, поэтому я благоразумно притворяюсь пьющей. Примерно на третий заход этот манёвр предсказуемо терпит фиаско, в результате чего недовольный взгляд жениха то и дело плавит мой профиль. Приходится переступить через "не могу" и пригубить-таки Кагор.

Определённо есть что-то нервирующее – в непрямом поцелуе через стекло, в вяжущем вкусе крепленого вина, в плотном кольце поздравляющих, что сжимается, попутно сближая и нас. Теперь мне начинает казаться, что Драгош находится намного ближе, чем то предписано правилами. Он по-прежнему стоит рядом, но уже касаясь локтём моего дрожащего плеча и не оставляя никаких шансов вдохнуть свободно. Приходится постоянно отодвигаться, лишь бы сохранить видимость дистанции.

Когда ж это всё закончится?!

Разводы для цыган большая редкость. Пары, конечно, расписываются, чтобы облегчить себе жизнь в современном мире, но обычно это происходит на момент рождения первенца и составляет чистую формальность. Наш народ признаёт только те клятвы любви, что даны перед богом. А посему, со свистом проехав мимо здания городского ЗАГСа, свадебный лимузин без особой цели наматывает круги по городу, изредка останавливаясь для фотосессии, из примечательного в которой – донельзя символические снимки у крепости. Прямо на месте моего позавчерашнего падения.

Шум в голове, вызванный убойным сочетанием выпитого натощак вина и пугающей до чёртиков близостью Драгоша, притупляет восприятие действительности. Радует лишь тот факт, что наедине нас точно не оставят – не принято. В церкви, где мы венчаемся, к дурману прибавляется тяжёлый шлейф ладана, ввиду чего последующие события, словно происходят с кем-то другим и отпечатываются нелепыми кадрами в редкие моменты просветления.

Вот свекровь встречает свадебный кортеж у дверей гостиничного комплекса, чтобы вылить нам под ноги родниковой воды, с пожеланиями чистой семейной жизни. Глядя с каким трепетом Анна опорожняет на ступени приготовленный ковш, под лопаткой начинает жечь от стыда. Хотя болит не только там. Пашина несдержанность не прошла бесследно, напоминая о себе непроходящей болью в промежности. Крови-то было не много, а печёт так, будто кожа сошла, что совсем не укрепляет надежду выдержать обряд. Нормально ли это? Без доступа к интернету ответов на вопросы интимного рода не получить. Даже у Дари стыдно такое спросить. Не принято у нас обсуждать, то, что касается дел ниже пояса.

А вот шумные родственники осыпают нас конфетами да мелочью, чтоб жизнь была сладкой и богатой. Я же с опаской кошусь на своего угрюмого спутника, чье выражение лица балансирует между раздумьями на тему "что я здесь делаю" и желанием кого-нибудь придушить.

Кульминацией нашего прибытия становится неожиданный конфуз. У самых дверей каблук неудачно проскальзывает по мокрой ступеньке, кидая меня в объятия мрачного, как туча Драгоша.

– Ты бы поаккуратней ножки переставляла, с приметами не шутят. Так и свадьбу недолго расстроить.

Шепоток Зары пронизан фальшивой заботой, в то время как пальцы, якобы поправляющие мне фату, так и норовят "случайно" коснуться жениха.

– Что за бред? Эту свадьбу уже ничему не расстроить, – бесцеремонно отмахнувшись от непрошенной помощи, а заодно и от косых взглядов стоящей в стороне родни, Драгош решительно приобнимает меня за талию. Проходит всего секунда, за которую я не успеваю ни осознать его жест, ни даже ему удивиться, как руки сами отталкивают объект неприязни.

А ведь план казался почти выполнимым.

– Впереди ещё "вынос чести", – холодно хмыкает Зара. – Я бы не зарекалась. Мало ли, вдруг сестрёнка подкачает?

– Подкачает – убью, – сухо бросает жених, отступая назад на предписанное правилами расстояние.

Я сжимаю букет, не в силах проронить ни слова, да и при желании не посмела бы – Всё что мной правит сейчас: смешавшиеся паника и ужас. Приходится по крупицам собирать самообладание, чтобы не дать им покорить себя, выдав свой грех со всеми потрохами, и как ни в чём не бывало продолжить путь.

Мама, зачем ты меня родила?!

Те авен бахтале, зурале!* – Будьте счастливы и здоровы!

Те траин лэ тэрне жи анде-к шэл бэрш!* – Пускай молодые живут до ста лет!

Те авес бахтали,* – Здравствуй (досл. "будь счастлива")

Те авес и ту,* – Будь счастлив и ты.

Драгомир

Тяжело вздохнув, смотрю на трясущуюся рядом невесту, усилием воли подавляя порыв послать всё к чёртям. И в первую очередь деда с его завещанием. Правда, здесь я чуток припозднился – старый плут наверняка уже выбил себе тёплое местечко средь их рогатой знати.

Ну а чего я хотел? Чтоб в двадцать унаследовать собственный домище и неплохой стартовый капитал, мало родиться в богатой семье. Нужно еще доказать свою благонадёжность. Понять бы ещё, каким боком та связана с шуганной девчонкой, которую я весь день впустую пытаюсь к себе расположить. Как бы её саму вместо чести не вынесли. Ногами вперёд.

Прежде чем сесть за стол, нас благословляют иконой и хлебом. Сначала моя сторона, затем её. Так как торжество только с виду кажется беззаботным и разбитным, а на деле каждый в нём играет строго отведённую роль, сразу после этого на "сцену" выходит тесть. Его задача проста – трижды обвести нас вокруг праздничного стола. В данном случае – вокруг целых трёх: отдельный для мужчин, такой же, напротив – для женщин и, поменьше, за которым будем сидеть мы с Радой да наши друзья.

Из-за спешки отца пришлось ужать положенные полноценной свадьбе три дня в один единственный вечер, и я всё больше склоняюсь к мысли, что радость моя оказалась поспешной. Никогда ещё не видел, чтоб так дотошно соблюдались традиции. Тут как бы самому не взвыть.

Иду рядом с тестем, как барашек на закалывание. Он довольно светит дёснами, звеня маленькими бутылочками коньяка, привязанными к берёзовой ветке. Там же болтаются шоколадки и пару крупных купюр. Закусить-утереться, в принципе всё логично. Но меня больше интересует нетвёрдая походка его дочурки – того и гляди в обморок шлёпнется. Пить-то она толком не пила – брезгует, шарахается. Хотел как лучше: чтоб привыкла ко мне, расслабилась, не зверь же я, чтоб силой брать, а видимо придётся.

Аж зубы сводит, как подумаю.

И не успокоить никак: разговаривать нельзя, прикасаться нельзя, даже танцевать вместе – недопустимо, а о криках "горько!" глупо даже мечтать. Скорее бы уже отмучится, тошнит от всего этого.

А дальше пляски, тосты, пляски, снова пляски... От которых раскалывается череп, хотя я второй час стою в стороне в тесном кругу друзей, и мой удручающий статус жениха выдаёт лишь соцветие белой фрезии, пришпиленное к левому лацкану пиджака.

Наши свадьбы играются для невесты и её родственников, я здесь так – мимо крокодил, поэтому вовсю пользуюсь данной привилегией, пока Рада отдувается, танцуя с каждым из присутствующих. Со всеми, кроме меня. А жаль, медлячок нам бы не помешал, но так повелось, что танцуют у нас семьями. Первой свадьбу открыла моя родня и далее по списку, пока не засветились все гости. Затем очередь "выходить на круг" настала для неженатых парней, а следом и девицы на выданье себя показали.