Выбери любимый жанр

Мое не мое тело. Пленница (СИ) - Семенова Лика - Страница 53


Изменить размер шрифта:

53

«Ну? Умоляй».

Я мысленно сжала кулаки, вся встрепенулась в незримом протесте:

— Это ты будешь умолять. Когда я вышвырну тебя.

«Дура!»

Мои ноги зашевелились. Я сделала неверный шаг, но тут же почувствовала, как гола ступня упирается в мягкий теплый бок Элизабет. Я пнула ее, та перевернулась на спину, голова безвольно запрокинулась. Я внутренне содрогнулась:

— Она жива? Отвечай!

 Я пыталась уловить, вздымается ли грудь, но не могла сосредоточиться. Страх на несколько мгновений заблокировал в мозгу импульсы о боли, но теперь она разливалась в стянутом бинтами боку. Перед глазами поплыли «мурашки». Накатила слабость и дурнота. Я со всем жаром надеялась, что эта стерва чувствует то же самое: эту боль, головокружение. Даже надеялась, что она рухнет без чувств, и это позволит мне вновь стать собой. Если Этери завладела моим телом в момент бесчувствия и слабости, значит, в такой же точно момент его можно забрать обратно. Но это были лишь предположения. Я понятия не имела, как это возможно сделать технически.

Моя рука метнулась, ухватилась за цветастую занавеску в изножье кровати. Я едва не повисла на ней. На мгновение помутнело в глазах, тело сделалось ватным.

«Вы все такие немощные?»

Мне показалось, я слышу в ее тоне искреннее удивление.

— Я всего лишь обычный человек. Чего ты ожидала?

Она заткнулась. Видимо, «переваривала» легкий шок. Или что там она себе воображала, захватывая мое тело…

— Ты убила Элизабет?

«Очухается, если повезет».

Этери вертела головой, осматриваясь. На стуле у двери виднелось мое пальто и небрежно брошенное платье. Я только сейчас поняла, что стояла голая, в одних бинтах. Я сделала несколько шагов на неверных ногах, полусогнутая от боли. Платье оказалось в руках.

— Что ты собираешься делать?

«Одеваться, идиотка».

Платье было грязным, с дырой, с огромным пятном заскорузлой крови на боку.

— Мое тело не выдержит. Разве ты не понимаешь? Я упаду через несколько шагов. И ты упадешь. Мы просто умрем. Обе.

«Не пытайся меня напугать».

Этери вертела платье в руках, будто не слыша меня. Она и не собиралась слушать. Похоже, впрямь не понимала, что без помощи эта рана наверняка убьет нас обеих. Мои пальцы замерли, что-то прощупывая в складках ткани. Рука нырнула в карман. Я раскрыла ладонь, видя маленькую «жемчужину», облитую пластиком.

«Голос» Этери похолодел от ужаса:

«Откуда это у тебя?»

 Я молчала. Не понимаю, как мне это удавалось в таких обстоятельствах, но я наслаждалась неожиданным страхом, разлитым в ее «голосе». Аж потеплело в груди.

«Откуда это у тебя?»

— Тебе какое дело?

«Отвечай!»

Она взвизгнула, как свинья, которую режут. Я оглохла на мгновение. Даже обманчиво показалось, что я получила над ней какое-то преимущество.

— Что это? — я уже поняла, что это не просто кусок пластмассы.

«Отвечай, когда я спрашиваю!»

Она все больше и больше выходила из себя, а в моей груди эта истерика разливалась теплом удовлетворения. Но в тот же миг моя рука взлетела на перебинтованный бок, надавила на рану так, что я охнула.

«Говори, гадина! Кто дал тебе это? Кто?!»

От боли сбилось дыхание, в глазах мутнело, в ушах запекло. Еще немного — и я упаду без чувств. Но эта чертова Этери, видимо, воспринимала боль совсем иначе. Либо вовсе не чувствовала ее. Либо была настолько ненормальной и стойкой, что могла терпеть. Стерва могла воздействовать на меня, а я была беспомощна, как ребенок, которого ведут за руку.

Она нажала на рану еще раз, резко, безжалостно, и я не сдержала крика:

— Перестань! Прошу, перестань!

«Говори! Кто дал тебе это? Кто?»

— Нордер-Галь.

Это было единственное, что пришло в голову. В конце концов, именно у него я невольно и украла эту проклятую горошину.

Я чувствовала, что Этери онемела. Во мне будто образовалась пустота, и даже на миг показалось, что эта тварь покинула мое тело. Но я понимала, что это ощущение обманчиво.

Наконец, она будто вздохнула внутри, колыхнулась:

«Значит, ты с ним заодно… Я могла догадаться».

Я понятия не имела, что она имела в виду. И не пыталась понять.

«Когда ты должна была это сделать?»

Я не знала, что ей отвечать, но понимала, что если стану отпираться, она вновь начнет истязать. Сейчас только боль имела для меня значение. Но я молчала, не понимала, что соврать, чтобы она поверила. Губы пересохли, горло саднило, будто насыпали толченое стекло.

— Скоро.

Мне было уже все равно, что я говорю. Внутри будто чиркнули острым ногтем — кажется, я только что подставила Нордер-Галя. Но ликования почему-то не испытала. Наверное потому, что мне было сложно оговорить кого бы то ни было. Бабушка всегда учила меня быть честной и порядочной. Я даже едва-едва улыбнулась — не тому она меня учила. Честность и порядочность остались где-то далеко-далеко в ее идеальном мире атласных панталон и безупречных укладок.

Тон Этери смягчился, стал вкрадчивым, спокойным, каким-то умиротворенным. Будто мои слова обрадовали ее:

«Тебе, конечно же, не сказали, что ты тогда тоже умрешь?»

— Нет.

Я отвечала поспешно, не думая, стараясь попасть в то, что она хочет услышать. Но она не замечала этого, не хотела замечать. Ей не нужны были мои ответы — ее больная фантазия вполне справлялась. Кажется, Этери решила, что Нордер-Галь пытался избавиться от нее. Я знала ее от силы пару суток — но тоже горела этим желанием. Кажется, я никогда ничего не хотела настолько сильно. Я недоумевала, почему ей в голову пришла такая сложная идиотская схема, когда достаточно было просто разбить ту чертову колбу. Разбить вдребезги и вышвырнуть в мусор осколки. У Нордер-Галя были все шансы, но он этого не сделал. Хоть мне и казалось, что он, действительно, не хотел возвращения Этери. Но сейчас, в эту минуту, я стократно жалела о том, что не выронила колбу тогда, когда нашла впервые. Не швырнула об пол прямо у него на глазах. Это было так просто — одно неловкое движение. И ничего бы этого не было… Может, меня бы уже не было в живых, но моим телом не распоряжалась бы эгоистичная шарахнутая тварь. Если бы знать…

Этери, наконец, присела на стул, прямо поверх скомканного платья, откинулась на спинку. Мне стало немного легче. Боль в боку притуплялась и расползалась. Меня лихорадило. Я опустила глаза и с ужасом увидела, что бинты окрасились свежей кровью.

— Рана открылась.

Мои пальцы скользнули по повязке, запачкались. Я хотела повернуть голову, посмотреть на Элизабет, в надежде, что та очнулась, но не смогла. К этой беспомощности невозможно привыкнуть.

— Нужно сменить бинты.

Стерва меня не слышала, будто витала в своих воспаленных мыслях. Катала горошину по окровавленной ладони. Мне почему-то казалось, что она озлобленно улыбается.

«Сначала он увидит, как я полноправно вернусь…»

Уже не было острых нервных метаний. Лишь холодное обреченное осознание: в тот миг, когда она полноправно вернется, перестану существовать я.

* * *

Этери рылась в скромной комнате Элизабет, будто имела на это право. Выпотрошила железный медицинский шкафчик, вывалила на стол рулоны бинтов. Она разрезала ножницами старую окровавленную повязку и содрала. Я охнула. Едва-едва присохшая кровь отошла коркой, как старый почерневший пластырь. Я увидела небольшой, всего в пару сантиметров, но страшный воспаленный шов, схваченный толстыми красными нитками. Или просто нитки окрасились кровью. Примерно так же бабушка зашивала праздничную утку, в которую засовывала мелкие терпкие мандарины.

Этери взяла кусок ваты, пропитала спиртом до мокроты и, не колеблясь, приложила к шву. Я закричала. Выкатила глаза от резкой дерущей боли, которая с кровотоком со скоростью света ударила в мозг. Спирт стекал по бедру, будто обжигал кожу морозом. Но я не могла шевельнуться — мои движения были не моими.

53
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело