Золярия (СИ) - Хан Владимир Феликсович - Страница 37

– Идея хорошая. Может, тогда прокуроров назовём прокураторами, раз у них такие расширенные обязанности?

– Нет. Именно прокурор. Губерниями должны править генерал-губернаторы, а наши прокуроры осуществлять только надзорные функции, без права вмешиваться в дела губернатора или князя, но надзирая и за ними. Ещё я планирую создать судейский корпус. До сих пор я сам осуществлял правосудие, но Княжество расширяется, и скоро у меня не хватит рук. Судья будет назначаться мною пожизненно. При уличении его во взятке и вынесении несправедливого приговора с него будем живьём сдирать кожу и ей обтягивать кресло для его приемника. Геродот писал, что так было заведено в древней Персии. Читал?

– Нет, не попадалось. Но мысль действительно очень полезная. Но только очень важно, чтобы эта мера применялась не только в случаях разбирательства серьёзных преступлений, но и во всех остальных, без исключения. Пусть даже судья возьмёт один грош в деле о краже курицы. Тут важен сам принцип: «Судья должен быть справедлив и неподкупен».

– Ты прав. Я так и планировал. А если судью уличат в каком другом неблаговидном поступке, то его ждёт каторга от пяти лет до пожизненного. Причём – не важно, где он накосячил, в быту или на работе. Ибо он должен быть непогрешим везде и всегда. И никаких начальников над судьёй быть не должно. Судьи судов более высоких инстанций, также только судьи – никем не командуют и никому не подчиняются. Даже Великому Князю. Я могу казнить и миловать кого угодно, в том числе и судей, но не указывать им, какой приговор выносить.

– Согласен. Это правильно.

– Ещё, сын, меня давно мучает вот какой вопрос, и я хотел с тобой посоветоваться... Мы хотим создать культ здравого смысла. Эта штука далеко не простая, хотя навскидку кажется очевидной. Проблема в том, что ощущения здравого смысла – или его отсутствия – у человека исходит из таких глубин подсознания, что умом, порой, и не понять, почему тебе кажется, что это правильно, а это нет. Здравый смысл – это некий симбиоз объективного и субъективного, а стало быть, его будет крайне сложно формализовать. Но нам придётся это сделать. Пусть даже с большой степенью приближения. Иначе не получиться вылепить национальный культ, осознанный всеми... Или большинством. Тут потребуется создавать целый исследовательский институт... А для начала – аналитическое бюро... Группу... Чтобы они нащупали направление мысли.

– Пожалуй, да... – Сергей глубоко задумался. – И входить в неё должны специалисты из разных гуманитарных направлений... И будет очень полезным, если там будут не только учёные, но и простые люди из разных сословий, зарекомендовавшие себя рассудительными и опытными. Давай попробуем организовать простой кружок любителей философии. Поручим это Валерию Павловичу, Министру идеологии. Мне кажется, что надо создать уютное кафе в удобном месте и сделать его излюбленным местом для творческой интеллигенции... О! Вспомнил. У нас же уже есть кафе, где тусуются скульпторы, архитекторы... Забыл, как оно называется... Да это и не важно. Оно за стеной, на слободке. Давай выделим для него уютное и удобное место в центре города, или где они сами захотят. У меня в РСБ есть одна толковая девочка, закончившая ещё на Золярии факультет архитектуры. Направлю её туда, будет задавать направление их дебатам. Глядишь, что-то и зародится...

– Молодец, сынок, хорошая идея. Обсудим её на Высшем Совете.

– Да, у нас в Совете умные люди... Может, ещё какие идеи на эту тему появятся... – согласился Сергей, но было видно, что он думает уже о другом. – Я, папа, хотел с тобой вот ещё о чем поговорить...

– Говори.

– Ты напрасно ходишь по городу без охраны... В простой рубахе... И даже кинжал не носишь, хотя многие горожане по старой привычке носят ножи на поясе. Может, запретим в городе ношение оружия? Несмотря на то, что твои рубаха и порты – как и у всех золярян – из полистрола и не уступают по качествам бронежилетам первого класса, они не закрывают лицо, шею, грудь, когда ворот расстёгнут, и полной гарантии не дают.

– Но ты тоже ходишь в простой одежде и без охраны.

– Во-первых, я ношу миниатюрный бластер в кармане, а потом – я не первое лицо в государстве.

– А вот тут, сынок, бабушка надвое сказала, кто интереснее для террористов – сам князь или княжич? Я уже стар, а земляне не знают, что мы живём больше двухсот лет. Возможно, кто-то и надеется, что я скоро сам уйду, а вот княжич может быть ещё и более привлекательной целью, чем старый князь – он будущее страны. А тем более – у тебя ещё нет приемника. Ты собираешься жениться? Когда я увижу своих внуков?

– Не знаю, папа... Всё некогда... Ты лучше на Вовку наседай, а то он кроме своих железок ничем не интересуется. И вот ещё... Совсем не знаю, что делать с нашим Ванькой? Уже целый месяц, как мы вернулись с Золярии, а он ходит угрюмый по городу, с людьми невежлив, иногда ссоры затевает. Работать не желает. Ничем особо не интересуется. Даже к матери ни разу не зашёл. Я на всякий случай поставил его под постоянный контроль, но это тоже не дело. Сколько мне ещё гонять своих топтунов за этим молокососом? Тут как-то неделю назад он просился у меня на охоту съездить в соседний лес. Я объяснил, что у нас охота ради развлечения запрещена, не принято убивать животных без особой необходимости, так он на меня так посмотрел... Прямо как на врага кровного. А сразу же после этого разговора мне доложили, что на слободке он кидался камнями в кур у одного фермера. Слава богу, ни разу не попал. А если бы попал, что тогда? Пришлось бы судить его за жестокое обращение с животными. А это неизбежный срок не менее пяти лет. Может, прямо сейчас отправить его на каторгу на полгодика за покушение на жизнь или здоровье животного, а это действие классифицируется как несовместимое с государственной моралью? От трёх месяцев и выше... Может, поможет... Поймёт наконец, что жить со звериными привычками в нашем обществе не получится?

– Ох, Серёжа, я и сам день-деньской думаю об этом оболтусе! И ты прав, спуска в таких делах давать нельзя. А тем более – своим ближним... Иначе справедливость будет попрана, – Илья Иванович вышел из-за стола и долго ходил по кабинету.

– Повелеваю! Отправь засранца на каменоломню. Думаю, что полгода ему должно хватить для размышлений. А когда выйдет – посмотрим, что он себе намыслил. Там и будем решать, что с ним делать.

– Будет исполнено, Великий Князь.

Иван Стрелецкий сидел на скамейке в длинном коридоре воровского приказа и ждал, когда его вызовут в кабинет следователя.

На другой скамейке, стоящей от Ивана в трёх метрах, рядом с кабинетом другого следователя, сидел мужик в разорванной рубахе и большим синим фингалом под глазом. Опухшая физиономия и трясущиеся руки не оставляли сомнений, что сей индивид мучается от жестокого похмелья. Он постоянно косился на Ивана, и было видно, что хочет заговорить, но не решается.

– Чего бельма пялишь? – не выдержал Иван. – Я что тебе, витрина винного магазина?

Мужик разулыбался, как будто у него вежливо поинтересовались о его здоровье.

– Любопытно мне, княжич, за что тебя-то сюда притащили?

– Откуда знаешь, что я сын Князя?

– Да вона... Она мне шепнула... – мужик кивнул головой на зарёванную симпатичную деваху в красивом дорогом платье, но уже изрядно поношенном, которая ждала своего следователя у следующего кабинета, дальше по коридору. – Её, бедную, гораздо большее наказание ждёт, чем нас, – мужик был хотя и печален, но словоохотлив. – Её за ложь могут притянуть! А это лихо – не то, что наше. Здеся несколькими месяцами не отделаешься. От трёх лет дают за брехню, причём – самую невинную... А ежели что посерьёзнее – так могут и на плаху притащить... Вон оно как!

– Это как так? За хулиганство – шесть месяцев, а за обман – от трёх лет и выше? – Ивана это удивило. – Что-то ты путаешь с похмелья, мужик. Не логично это!

– Как это не логично? – алкаш с удивлением уставился на собеседника. – Ты же княжич, а простых вещей не понимаешь? Слыхал я, что вы с Великой Княгиней из дальних краёв недавно приехали в Россию. Что же батюшка Князь или братовья твои не объяснили, как здесь жизнь устроена?