Вереск на камнях (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 29

На дороге, ведущей к реке, я начала уставать. Толкать коляску оказалось тяжело. Я сказала Оле:

— Детка, можешь порулишь сама?

Оля фыркнула:

— А что, ты уже устала?

— Я беременна вообще-то.

— Кнопочку нажми, вон на пульте. Оно и поедет.

— Да? — удивилась я. — Может, у коляски и автопилот есть?

— Ты рули, а она сама будет ехать.

— Откуда ты знаешь, если ни разу не каталась?

— Я умная, я читаю, что написано.

Ладно. Раз она такая умная, я помолчу. Нажав на кнопку на пульте, я даже выпустила из рук ручки, потому что коляска и правда двинулась вперёд сама.

— Во техника!

Таким макаром мы добрались до реки очень быстро. Двадцать километров в час приличная скорость. Оля выдохнула:

— Пахнет водой!

— Любишь воду?

— Плавать любила… А теперь могу только смотреть.

— Поплаваешь ещё, Оля. Сейчас, смотри. Вот тут, за кустами.

Я направила коляску, которая подёргивалась по неровной земле, к кустам. И мы обе увидели то, что всегда вызывало во мне трепет. Каменные менгиры в лабиринте из маленьких булыжников и вереска.

Май, 31 число

— Ух ты, какие цветы, — выдохнула Оля. — Что это? Я никогда таких не видела!

— Я же говорила, — ответила ей довольно. — Это вереск.

— Разве он бывает розовый?

— Всё в жизни бывает, — сказала я, вспомнив змеелюдей. — Подожди меня здесь, никуда не уезжай, я скоро.

Оля оценила шутку, хмыкнув, а я направилась ко входу в лабиринт. Ступила на первый камушек и ощутила внутри себя ту самую, уже знакомую мне песню — тонкий звон. Это обрадовало меня. Значит, Мудрый Кайа всё ещё здесь. Он как раз мне нужен сейчас.

Вереск снова зашевелился, когда я шла мимо него. Цветочки распускались, листья, чуть примятые после путешествия длиной в десять тысяч лет, расправлялись. Я услышала возглас Оли:

— Они живые, что ли?

И погрузилась в лабиринт с его звенящей пеленой, укрывшей меня от всего мира. На сотом камушке начала спрашивать:

— Мудрый Кайа, ты здесь? Ты меня слышишь? Можешь отозваться?

Глубокий вздох, как шелест травы, как скрип моих подошв по камням, был мне ответом:

«Опять ты пришла, человек».

— Ура! — ответила я ему с улыбкой. — Ты всё же со мной.

«Зачем я тебе? И где я? Не слышу своих змей».

— Они, увы, остались далеко в прошлом.

«Наследница первой жизни, живая, как ты смогла перенести меня в будущее?»

— Это иреанская магия, — снова улыбнулась я, не переставая идти к центру лабиринта и зажигать звёздочки вереска при каждом шаге.

«Что ж, значит, так было суждено. Чего же ты хочешь от меня?»

— Хочу задать пару вопросов, если ты не против.

Дух змеиного племени помолчал, ожидая, когда я приближусь. Потом его голос снова раздался в моей голове:

«Люди странные существа. У них всегда есть ответ, когда они приходят с вопросами. И всё же вопросы задаются».

— Ну, что поделать, вот такие мы, люди, беспокойные.

«Задавай свои вопросы».

— Там, за лабиринтом, девушка в инвалидной коляске. Я хочу знать, смогу ли вылечить её.

«Ты знаешь ответ».

— Нет, я его не знаю. Поэтому и спрашиваю… Не думаю, что у меня хватит способностей, чтобы восстановить её позвоночник.

«Первая жизнь дала тебе то, чего тебе не хватало, не просто потому, что ты хороший человек. Подумай об этом».

— Я думаю, — пробормотала, касаясь самого большого менгира ладонью. — Но мне всё время кажется, что первая жизнь ошиблась с наследницей.

«Первая жизнь мудра, гораздо мудрее нас с тобой, её потомков. Она никогда не ошибается».

— Тогда почему меня мучают сомнения? Почему я боюсь пробовать?

«Тот, в кого ты веришь, создал тебя несовершенным существом, потому что не мог сделать таким, как он сам».

— Ты говоришь загадками, Мудрый Кайа, — вздохнула я. — А я рассчитывала на нормальные прямые ответы.

«Ты хотела, чтобы кто-то другой принял решения за тебя. А теперь иди и возвращайся с другими вопросами, когда они у тебя появятся».

Я подняла брови. Нет, серьёзно? Он выставляет меня вон из лабиринта, чтобы я подумала над своим поведением? Но, даже если я с этим не согласна, дух перестал отвечать, как я его ни звала. Ах вот так вот? Упрямый дух? Ладно, обойдусь без него!

Я вышла из круга менгиров и сердито выбралась из лабиринта, безжалостно сминая вереск на пути. Услышала далёкий голос Оли:

— Зачем по цветам?!

— Ай, не ной, пожалуйста, — буркнула, выбираясь из пелены звенящего прозрачного тумана.

— А ко мне собачки прибежали! — улыбнулась девушка.

Вокруг коляски скакали подросшие поняшки — дети Бурана. Лютик бросился ко мне, словно желая запрыгнуть на ручки, завертелся в ногах, бурно ласкаясь всем телом о колени, и я присела на корточки, со смехом теребя его загривок:

— Лютик мой, соскучился?

— Хозяйка, я так рад, так рад, что нашёл тебя! — затявкал мой щенок. — Я сам! Сам привёл их сюда по следу!

— Ты мой умничка!

Я гладила собаку и вдруг остро ощутила, как мне не хватает того мира, того времени, когда всё было гораздо проще, когда не существовало никакой бюрократии, а люди любили и ненавидели ярко и не смазанно. Эх, надо было попросить Мудрого Кайа вернуть нас туда…

К драконам?

Ну нет. И я совсем забыла про свою семью! Про маму с папой, бабушку… Они меня потеряли, оплакивают, а я тут вожусь с чужими людьми.

— Какие миленькие, — протянула Оля, и я почувствовала в её голосе тоску. Поняла. Ей так хочется почухать щенят, которые вставали передними лапками на её колени, лизали руки, неподвижно лежавшие на поручнях… Да я буду не я, если не вылечу Олю!

И да, Мудрый Кайа был прав. У меня есть ответ на вопрос.

— Оля, хочешь собаку? — я выпрямилась и обвела взглядом притихших щенков. Они поняли, о чём я спросила. Ждали, когда решится судьба одного из них.

— Хочу, конечно, но Илья никогда в жизни не…

— Спрашивать у него мы не будем. Выбирай.

Оля обвела щенят взглядом и задержалась на самой маленькой девчонке, которая была очень похожа на свою мать — светленькой, ушастой и робкой. Отличный выбор. Я подобрала её и посадила на колени Оле. Щенок тут же принялся вылизывать Олино лицо, будто только этого и ждал всю жизнь. Я строго сказала ему:

— Теперь это твоя хозяйка, понятно? Её надо слушаться беспрекословно, а ещё надо слушаться всех, кто живёт в доме. Ну… Я тебе там объясню.

— Это моя? Моя собака?

Оля пыталась увернуться от мокрого языка, но потом просто рассмеялась и попросила:

— Перестань! — и мне: — Можно, я назову её Силки?

— Силки? Шёлковая? — фыркнула я. — Ради бога. Силки! На землю!

Щенок послушно соскочил на траву и тявкнул:

— Она мне нравится!

— Вот и славно, — заключила я. — Всё, поехали обратно. Лютик, назначаю тебя шефом над сворой. Веди их домой.

— Я почему-то совсем не удивлена тому факту, что ты разговариваешь с собаками, — задумчиво сказала Оля. — Но ты должна мне объяснить.

Объяснять я ей ничего не собиралась. Просто загадочно усмехнулась и взялась за ручки коляски:

— Поехали-ка, ты наверняка устала.

— Нет! — запротестовала Оля. — Покатай меня ещё, я хочу всё запомнить!

— Покатаешься ещё, нельзя все впечатления в один день принимать, — фыркнула я. — На завтра ничего не останется.

— Останется, — как-то кровожадненько пообещала Оля, но я была неумолима и покатила коляску по направлению к деревне. Силки, Лютик и веселая ватага их братьев и сестёр весело скакали вокруг нас. А мне показалось, что надо поспешить. Вдруг там уже Илья Андреевич МЧС с милиционерами вызвал?

В деревне щенки, кроме Силки, сразу побежали во двор дома, где курилась дымка костра. Я глянула, остановившись перед раскрытыми воротами: за неимением печи мои прекрасные бабы развели огонь в углу двора и готовили в чугунке какое-то вкусное варево. Из чего — одна Мокошь знает. Но не растерялись, умнички!