Вереск на камнях (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 28

— Так ты гуляешь по городу? Сама? Ну, в смысле, с сопровождением, конечно, но сама рулишь?

— Нет, меня Илья не отпускает, — бросила Оля скучным голосом. — И сиделки не горят желанием меня куда-то вывозить.

— Так а что ты делаешь? Читаешь? Играешь в комп? Чем ты занимаешься целыми днями?

— Ничем.

Я обернулась к Оле, смерила её недоверчивым взглядом и сказала:

— Ну ладно. Пошли, я тебя вывезу на прогулку.

— На террасу? — уточнила она.

— Фигли. Что мы забыли на террасе?

Я откатила коляску в другой угол и высвободила треногу на колёсиках. Пыхтя, довезла её до кровати и отцепила люльку, весело сказала Оле:

— А ну, прыгай!

Она бросила на меня испуганный взгляд, но потом поняла, что я шучу, и не удержалась — улыбка появилась на тонких бледных губах, и глаза тоже заискрились. Ну, вот и хорошо, а то лежал тут живой труп, отдалённо напоминающий подростка!

— Так, наверное, сначала надо тебя одеть? — озадачилась я. — Ты сегодня юбка или джинсы?

Оля откровенно рассмеялась и сказала:

— В шкафу спортивный костюм есть.

Через полчаса усилий с моей стороны одетая в серый мягкий трикотаж Оля уже висела в люльке над коляской и пыталась шутить:

— Охренеть, давно я не летала!

— Крылышками или на параплане? — уточнила я, манипулируя кнопками, чтобы посадить девушку на сиденье.

— Крылышками, конечно, вон смотри — синенькие с зелёной каёмочкой!

Синяя люлька плавно опустила Олю в коляску. Я критически осмотрела эту инсталляцию и ответила:

— Нет, синий тебе решительно не к лицу. Надо сказать твоему отцу, он закажет розовую люльку!

— Красную!

— Тыж девочка! Девочки любят розовое!

— Пфе, пони! Я люблю красное и чёрное.

— Договорились, пусть будет красная. А что ты ещё любишь делать, кроме как летать?

— Путешествовать… Цветы люблю. Раньше у меня дома в горшках разные-разные росли!

— Хм-хм, а у меня они все нафиг гибнут…

— Поливать надо, — фыркнула Оля.

— Ну вот и научишь меня, а то и правда не умею с цветами.

Закрепив её ремнями на коляске, я откатила подъёмник и с воодушевлением провозгласила:

— Вперёд, к новым приключениям!

— Эх, какие там приключения, — вздохнула Оля. — Воздухом бы подышать…

Когда я вывезла коляску в гостиную, на нашем пути внезапно появилась Анна Михайловна. Загородила проход и с возмущением вопросила:

— Куда это ты собралась с Олечкой?

— На прогулку, — вежливо ответила я и попыталась объехать экономку. Та снова встала на моём пути и безапелляционно заявила:

— Илья Андреевич не одобряет! Олечка может выпасть из коляски!

— Идите в жопу, — нежно сказала Олечка. А я только руками развела с улыбкой:

— Вы же слышали? Дайте пройти, — и толкнула коляску.

— Я позвоню Илье Андреевичу! — пригрозила женщина, едва избежав удара краем коляски по коленям.

— Да ради Мокоши, — буркнула я, выезжая из гостиной в холл, а оттуда на крыльцо.

На крыльце у меня возникла проблемка. Как спустить коляску по ступенькам? Если бы это была юркая коляска для активных инвалидов с огромными колёсами, проблемка бы даже не возникла. А вот эту бандуру с электродвигателем? Я же его задену как пить дать.

Оля спросила:

— Ну что? Мы вообще куда?

— Мы вообще сейчас думаем, как тебя спустить с лестницы, — сварливо ответила я, наклоняясь и рассматривая колёса. Оля рассмеялась:

— Тут есть механизм для спуска!

— Где? — я оглядела лестницу, но никаких кнопок не нашла. Оля фыркнула, сказала:

— На коляске. Илья купил самую навороченную, у него есть средства. Правда, не учёл, что я не могу пользоваться руками.

— Где? — я сунулась уже к коляске. Оля снисходительным тоном объяснила:

— Вон же панель управления. У меня-то джойстик, а до неё я не могу дотянуться головой…

— Точно, блин, вот я лох, — повинилась и присмотрелась к панели. На ней было несколько кнопок. И нарисованные колёсико и гусеничка. Да ёб! Я лох, и это мягко сказано.

— Да ты попробуй, — посоветовала Оля. Я выдохнула и нажала на кнопку пульта. Он засветился мягким голубым светом, и я надавила на пимпочку рядом с рисунком гусеницы. Коляска зажужжала, начала подниматься, легонечко заваливаясь то на одну сторону, то на другую. Я смотрела, широко раскрыв глаза. Даже не представляла, что бывают такие механизмы.

— Ого, — сказала. — Ого!

— Вот тебе и ого, — словно гордясь, ответила Оля. — Правда, я ещё не пробовала, если что, лови меня внизу!

— Не упадёшь же, — неуверенно ответила я и придвинула к её губам джойстик, а сама спустилась на несколько ступенек перед коляской.

Та двинулась вперёд, а я напряжённо следила за тем, как гусеницы ползут к лестнице. Думала, сейчас как нырнёт вниз сиденьем, но коляска умненько приподнялась спереди, держась строго горизонтально, пока зубчатая резина аккуратно преодолевала одну ступеньку за другой.

Оля захохотала дьявольским смехом:

— А-а-а-а, это прекрасно! Смотри!

Она спустилась «своим ходом» на дорожку, и я кивнула уважительно:

— Да вообще! Шикарная вещь!

Подошла, переключила с гусениц на колёса, и коляска, деловито жужжа, спрятала резину под дно.

Оля подняла брови и сказала:

— Писдато!

— Оля! — строго ответила я. — Ты девочка, не матерись.

— Я не девочка, а кусок бревна, — невежливо бросила она и сжала джойстик зубами. Я вздохнула, глядя, как она рулит по дорожке к воротам, пошла рядом, ответила:

— Ничего ещё не ясно.

— Всё давно ясно, — буркнула Оля. — У меня повреждение спинного мозга, я никогда не смогу не то что ходить, но даже пальцем пошевелить.

— Я должна почитать спецлитературу по спинному мозгу и понять, как можно восстановить твою подвижность.

— Ты что, знахарка? Ты мануальщица? — спросила она, остановившись. — Ты кто? Ты лечишь накладыванием рук?

— Всё не так просто, Оля, — я покачала головой. — Поехали, я тебя покатаю по деревне.

— А что это так пахнет? — спросила она, когда мы выехали за ворота. Я указала на кусты у забора, густо облепленные тонкими гроздьями белых маленьких цветочков:

— Вот это. Я даже не знаю, как оно называется.

— Пахнет мёдом, — мечтательно заявила Оля и попросила: — Подвези меня ближе, покажи цветки.

Когда я выполнила её просьбу, девушка авторитетным голосом сказала:

— Это спирея. Скажешь Илье, чтобы посадил в саду.

— Сама и скажешь, — фыркнула я. — Откуда ты так хорошо знаешь все цветы?

— Просто я их люблю.

— А почему бы тебе не вести какой-нибудь блог? Например, канал на дзене. Его, кстати, можно монетизировать, если люди будут смотреть и читать.

Она закатила глаза, как заправская актриса, потом спросила:

— И как, интересно мне знать, я это сделаю? Печатать чем? Носом?

— Оля, в наш век высоких технологий и шагающих по ступенькам колясок существуют компьютеры с управлением глазами.

Она замолчала, хмуря брови. А я продолжила с воодушевлением:

— Уверена, что для Ильи Андреевича купить такую приблуду не составит труда. А видео и фотографии попросишь делать Анну Михайловну.

— Угу, она меня пошлёт далеко и надолго. Меня никто не любит.

— Да уж конечно! — с лёгкой издёвкой сказала я. — А за что тебя любить? Ты всех привечаешь, как меня, когда мы впервые увиделись?

Она молчала, но я почувствовала, как мыслительный процесс пошёл. А, чтобы подтолкнуть его, предложила:

— Хочешь, я покажу тебе цветы, которые ты ещё не видела?

— Таких нет, — буркнула Оля.

— А вот и есть.

Я рисковала. Но ничего, проиграть не жалко, главное, найти достойный приз.

— Нет таких цветов, которые я не знаю, — самоуверенно заявила девушка.

— Ну, посмотрим.

Выезжая на улицу, которая вела за околицу — туда, куда мы приземлились — я невольно бросила взгляд на свой новый дом. Лёгкий дымок, поднимался со двора. Либо печь починили, что вряд ли, либо костёр развели. И готовят еду. Бабоньки мои прекрасные! Им всё ни по чём. Как сказала Забава — наживём, построим, напрядём и вышьем…