Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 130

В конце концов, Саша понимал, что и сам он не платил высокой цены за любовь. Всё вокруг него платили, а он… Да, на его долю выпало немало испытаний, но что значили эти испытания по сравнению с тем, что пережили другие!

И он предвидел, что вряд ли что-то изменит внезапный сеанс видеосвязи с Йеном, стоявшим в компании его отца и Эрика в каком-то странном месте, подозрительно напоминавшим кабинку «лабиринта страсти», одну из тех, в которых Саше доводилось бывать так часто. Но тут в голову Саше пришло внезапное решение. Странное, как будто принадлежащее не ему вовсе, а подсказанное свыше, кем-то невидимым. Решение, переворачивавшее все его планы. Не только его. Решение, которое могло стать катастрофой. Но, возможно, для того, чтобы ситуация вокруг Старшего, Йена и проклятых акций «Сокоде» вышла из тупика, и требовалась именно катастрофа? – Здравствуй, – Йен на экране смартфона казался выходцем из преисподней: и из-за экранных искажений, и из-за тусклого освещения. Бледное лицо с резкими тенями, и инфернальный красноватый ореол. Только глаза были все того же знакомого свинцового оттенка. Саше казалось, что взгляд Йена – это свинцовые пули, расстреливающие его сознание, душу, сердце. Но тут же он почувствовал уверенность и холодный покой. Эти пули были бессильны против него. – Что у вас там происходит? – хмуро спросил Саша. – Сам не пойму, – с вызовом ответил Йен. – Твой папочка и его любовничек то ли решили меня здесь прикончить, то ли усыновить. Не знаю даже, что хуже. – Они не сделают тебе ничего плохого, – Саша говорил бесстрастно, хотя в сердце поднималась волна горечи – горечи, в которую превратилась прежняя любовь. – Саша, не знаю, что они мне сделают. Но спасибо им за то, что дают возможность с тобой поговорить. Я по-прежнему люблю тебя. И только тебя. Несмотря ни на что… – Йен… – И мы будем вместе. Несмотря ни на что! – отчеканил Йен. – Йен, я все это слышал. – Но не услышал. – Йен, ты удивишься, но я предлагаю тебе встречу. Глаза Йена округлились. Было видно, что он не удивился, а изумился. Не поверил своим ушам. Саша не видел лица своего отца, но видел лицо Эрика: оно стало еще более напряженным, зеленые глаза недобро поблескивали. – Встречу? – растерянно повторил Йен. – Да. Чтобы раз и навсегда всё решить. – Раз и навсегда… – повторил Йен. – Что ты имеешь в виду? – У меня есть предложение, касающееся «Сокоде». Надо его обсудить. Но только при личной встрече. – Ах вот как, – губы Йена искривились в презрительной улыбке. – Опять поёшь с голоса своего…. Старшего? Я вижу, ты в машине, может быть он рядом сидит? Саша молча повернул в обе стороны экран смартфона, чтобы Йен мог убедиться: рядом с ним не было никого. – Это моя идея, – проговорил он спокойно. – Я еще не обсуждал ее с Геннадием. Можешь поверить. Я сам не знаю, как он к ней отнесется. – И что за идея? – Это только при личной встрече. – Я… я готов! – Но одно условие. Ты должен остановить то, что начал. Хватит уже крови! – Твой Мурзин… – Заткнись, – голос Саши поразил Йена властностью и безапелляционностью. – Речь о тебе. Хватит убийств. Итак, мы с тобой встретимся на Сицилии. В Казиньяно. – Что? – это в один голос воскликнули и Йен, и Эрик, и Михаил, совершенно не готовые к этим словам Саши. – Встреча состоится в Казиньяно, – повторил Саша, с легким беспокойством посмотрев в окно: они уже подъезжали к дому. – Ты отправишься туда прямо сейчас. В сопровождении Эрика и моего отца. Это условие. Они обеспечат твою охрану. Твою безопасность я гарантирую. – Ты с ума сошел! – услышал Саша голос своего отца. – Зачем тебе с ним встречаться? Да еще в Италии? На Сицилии? Там же… – Папа, прошу… – Саша произнес эти слова тихо. Он вдруг подумал, что почти никогда не обращался к отцу словом «папа». Он вообще избегал каких-то обращений в общении с отцом. Но сейчас как будто что-то сломалось. Да и отец, пожалуй, впервые в жизни стал перечить сыну. – Эрик, ты можешь обеспечить перелет на Сицилию? – сухо и деловито спросил Саша. – Безопасность и все прочее. – Сицилия – гнездо мафии, которая подрядилась нас прикончить, – с какой-то адской усмешкой ответил Эрик. – А значит, там будет безопаснее всего. – Отлично, – произнес Саша, так и не поняв, иронизирует Эрик или же говорит на полном серьезе. Ведь давно известно, что лучше всего прятать вещи на самом видном месте, ибо там никому не придет в голову их искать. – Йен, я хочу, чтобы с этой минуты ты постоянно находился под наблюдением Эрика и… моего отца. Вместе вы отправитесь в аэропорт. Надеюсь, что опыт по части заказов чартеров у вас имеется. Никто не должен знать, куда и зачем вы летите. Лучше, если вы вылетите уже сегодня. – Саша, ты в своем уме? Ты заставляешь меня лететь на Сицилию? Да еще в компании этих… – Йен умолк, лицо его исказилось ненавистью. – Это мое условие. Ты вправе отказаться, тогда встреча не состоится, – львиные глаза с экрана смартфона холодно встречали свинец, льющийся из глаз Йена. – Я согласен, – сказал тот сквозь зубы. –Чтобы только снова тебя увидеть. Чтобы… – Отлично, – сказал Саша и отключил звонок, даже не дослушав Йена. Автомобиль остановился. Теперь предстояла встреча со Старшим. И она будет куда тяжелее беседы с Йеном… Телохранитель открыл дверцу автомобиля, но Саша еще несколько секунд сидел, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Он собирался с силами. Никогда прежде он не думал, что в нем столько сил. И что все их придется тратить. Без остатка. Вздохнув, он вылез из автомобиля, кивнул охраннику и легко взбежал на крыльцо, как будто не испытывал ни усталости, ни разочарования, ни тревог, которые столь щедро подарил ему этот день. *** Лос-Анджелес, август 2008 года – Да будьте вы прокляты оба! – взревел Йен. Как только разговор с Сашей прервался, Йена захлестнула волна неконтролируемой ненависти. Его рука потянулась в карман, но тут же была схвачена рукой Киллерса, узкой до аристократичности, но обладавшей железной хваткой. – Спокойно, приятель, – процедил Эрик. – Думаешь, я не знаю, что у тебя там пушка? Хочешь тут стрельбу устроить как обиженный на весь мир подросток? Пистолет в мгновенье ока перекочевал из кармана Йена в карман Киллерса. – Так ты готов отправиться в романтическое путешествие на Сицилию? – с холодной усмешкой поинтересовался Киллерс. Его глаза потеряли зловещий изумрудный оттенок. Сейчас они казались светло-зелеными, почти бесцветными, полными холода и безжалостности. – Я же сказал: да! – Отлично. Тогда слушай. Если ты только попытаешься что-то такое устроить, мы пристрелим тебя на месте. Даже если это не понравится мистеру Забродину. Ты понял? Йен стиснул зубы и кивнул. – Отлично, – резюмировал Эрик. – Путешествие начинается. Думаю, не стоит извещать твоих друзей мафиози об отмене встречи с ними. Не беспокойся, мои люди передадут им твои извинения и самые наилучшие пожелания. В тот же вечер в сводки новостей из Лос-Анджелеса попало сообщение о стрельбе на окраине города. Было двое погибших, судя по всему это были граждане Италии. А в почтовый ящик владельца виллы на Аппиевой дороге в Риме упало сообщение: «LA – предупреждение. Сделка отменяется. Подробности позднее. Киллерс» У читавшего это сообщение старого, добродушного «крестного отца» на лбу выступила испарина. Он не паниковал. Но он знал, что Киллерс теперь знает. И это хуже всего. Если, конечно, с Киллерсом не удастся договориться. *** Подмосковье, август 2008 года Обнаженный Младший стоял, привязанный к перекладине в «подземелье боли». Старший с хлыстом в руках кружил как хищник. Как всегда, при подобных сценах присутствовали Владимир и Олег. Михаил был сейчас далеко. За океаном. Вообще-то, все они думали, что подобное больше не повторится. Слишком многое изменилось. То, что происходило прежде, теперь казалось немыслимым. Но Младший сам это предложил. Сам. Когда он возвратился домой и изложил Старшему свой план, тот почувствовал, как в нем поднимается темная и страшная волна ярости. Он ожидал чего угодно. Но только не этого. – Ты… ты… Опять к нему? Младший смотрел в темные глаза без страха, спокойным и сосредоточенным взглядом льва, высматривающего опасность. Он покачал головой. – Нет. Ты же знаешь, что нет. – Я от тебя не раз это слышал! – Знаю. Прости. Это «Знаю. Прости» прозвучало удивительно кротко и нежно. И от этого темная волна поднялась еще выше и накрыла Старшего с головой. – Я доверял тебе! Ты обещал, что не будешь решать этот вопрос без моего согласия! – Я и пришел к тебе за согласием. – За согласием? – Старший как будто задохнулся. – За согласием? Думаешь, я слеп? Думаешь, я не вижу, что ты всё уже решил? Думаешь… – Скажи одно слово, и я тут же всё отменю, – Младший говорил тихо, но голос его как будто звенел. Не металлом, это скорее было журчание родника. Старший завыл. Как воют звери. Да, он знал, что одно слово, и Младший всё отменит. Но он также ясно понимал, что не произнесет этого слова. Потому что… потому что Младший прав. Прав. Старшего бесила не правота Младшего, а осознание того, что его самого отодвинули в сторону в самом ключевом вопросе. А Младший смотрел в его глаза, и как будто читал мысли Старшего. Видел его боль. Боль сильного и властного человека, вынужденного поступаться своей властью. – Когда ты был под арестом и ко мне стали приходить твои люди, они не требовали от меня решений, – вновь заговорил Младший. – Они приносили готовые решения. Они хотели получить от меня одобрение. Санкцию. Им это было важно. Я сначала не мог понять, почему? Зачем? А потом вспомнил, что и мне самому всегда важна была санкция. Я мог горы своротить, но кто-то должен был мне сказать: да, делай. Или хотя бы кивнуть. Мне это было важно. Оказалось, не только мне. – Я – не ты! – хрипло отчеканил Старший. – Знаю. И потому я не даю санкцию. Я испрашиваю ее у тебя. У тебя! – Ты уже все решил! – Для себя. Но без твоего согласия ничего не будет. – Всё будет! Всё! – в голосе Старшего звучали ярость и отчаяние. – Думаешь я этого не понимаю??? Он чувствовал, что его накрывает новая волна мрака, на сей раз такая сильная, что он из нее не выберется. Эта волна поглотит его сознание, поглотит его любовь… И сквозь сгущающийся мрак он увидел, как к нему приближается Младший. Младший двигался прямо в темный океан злобы, как тогда, на пустынном африканском берегу, и он не боялся, что этот океан утянет его навсегда в свои зловещие глубины. В тот раз он, Старший, вытянул мелкого недоумка из океана, в котором тот едва не погиб. Теперь Младший вытаскивал его. Из гораздо более страшного океана безумия, готового поглотить его с головой. Он шел к нему уверенно, спокойно, глядя прямо в бушующую черную бездну. Мягкая, теплая рука коснулась жесткой ладони Мурзина. – Пойдем, – кротко произнес Младший. – Я знаю, что тебе надо. Да, именно это было ему и надо! Он, Старший, понимал, что всё изменилось, что теперь они стали равноправными, и еще как посмотреть, кто на самом деле главный в их странной паре. Но сейчас у него чесались руки наказать наглого, дерзкого мальчишку. Проучить, проучить засранца! Вот о чем думал сейчас Старший. Он понимал, что это лишь эмоции, темные, страшные, но эмоции, однако избавиться от них не мог. И послушно пошел за Младшим, который вёл его в «подземелье боли». Вёл сам! Старшего! Да еще попутно кликнул Владимира и Олега. Точно хотел, чтобы всё было как прежде. Пусть всего лишь «как». Но он понимал: именно это нужно Старшему. И когда Старший, покружив как хищник вокруг привязанного к перекладине Младшего (а привязывал его, кстати, Олег, слегка ошарашенный происходящим), нанес первый, свистящий удар по крепкому, загорелому телу, то Младший вздрогнул, из его груди вырвался сдавленный стон, но глаза вдруг сверкнули каким-то озорным огнем. Он как будто бросал вызов Старшему: «Давай! Давай же! Сможешь?» И Старший понимал, что не может не ответить на этот вызов. Младший не оставлял ему выбора. Даже тут он вёл, засранец такой! Старший чувствовал возбуждение, охаживая хлыстом сильное, мускулистое тело Младшего, который за последний год изрядно возмужал. И он видел, что Младшего тоже заводит эта боль, что он смотрит на Старшего с непостижимым азартом, он даже не умоляет, а подстрекает, бросает вызов. Молодой мужчина, в котором скрывается лев, готов вытерпеть боль, готов преподнести ее как царский подарок Старшему, который нуждается в этом подарке. И Старший не мог не принять этого подарка. Тело Младшего покрывалось красными полосами, но член его стоял, а глаза горели. И Старший, потеряв контроль над собой, внезапно опустился на колени перед Младшим и буквально всосал в себя его член. Никогда он не делал подобного на глазах других людей. Олег и Владимир завороженно смотрели на происходящее. А затем взгляд Владимира упал на стоявший колом член Олега и… он шагнул и тоже опустился на колени перед любовником. Сейчас в этом подземелье всё переворачивалось с ног на голову. Старший отсасывал у Младшего, Владимир у Олега (что прежде было немыслимо представить, тем более учитывая их тайную связь)… Все как будто рушилось, и одновременно все вставало на свои места. Загорелое тело Младшего, блестевшее капельками пота и покрытое алыми полосами, стало конвульсивно содрогаться, из груди его вырвалось рычание и он излился в рот Старшего, который жадно заглатывал его семя… А потом Старший выпрямился и аккуратно развязал Младшего. Взгляд того был расфокусирован, в нем сейчас не было силы, только благодарность и любовь… Он пошатнулся, Старший подхватил его, взял израненное тело на руки, Саша вскрикнул от боли. – Потерпи, – прошептал Старший. – Скоро тебе будет хорошо. Он быстро донес на руках Младшего до их спальни. Тот постанывал, когда Старший случайно задевал свежие рубцы. Впрочем, Старшему тоже пришлось нелегко: Младший был вовсе не нежным, хрупким мальчиком, это был сильный и крепкий молодой мужчина, который весил не так уж мало. В спальне Старший стал нежно и аккуратно натирать тело возлюбленного смягчающими и снимающими боль кремами и мазями, а тот лишь блаженно улыбался… Его губы потянулись к Старшему, тот ответил на поцелуй… Через пять минут Младший спал счастливым и спокойным сном. А Старший смотрел на него и улыбался. И не нужно ему было никакого оргазма. Просто смотреть на спящего Младшего, его молодого льва, осторожно гладить его – этого было достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.