Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 129

За крестом – лишь тьма сырого склепа.

Пыльный том, забытая глава.

...В темноте – мерцающее небо,

а над ним – кончаются слова!

Саша вспомнил эти свои давние стихи, подумав, что всего-навсего с пустоты сползла позолота. А в пустоте – притаился ад. Всё так. Он ведь давно об этом знал. И давно написал. Тут Саша, ушедший в невеселые раздумья, спохватился. Телохранитель сказал, что ему звонил отец по какому-то срочному делу. Саша знал, что отец отправился в США вместе с Эриком. Старший дал добро на эту поездку. Саша, у которого тоже спросили разрешения, после секундного колебания сказал, что не возражает. Но тут же добавил: – С Хейденом ничего не должно случиться. Это мое условие. Уже не первый раз в жизни Саше доводилось произносить: «Это мое условие». За последние пару месяцев он научился произносить эти слова. Произносить холодно и жестко. Но, пожалуй, впервые в жизни он произнес их так холодно. И так жестко. Отец тогда молча кивнул. Старший на мгновение нахмурился, а затем едва заметно улыбнулся. Саша молча смотрел на отца. Взглядом он просил его беречь себя. Точнее, не просил. Приказывал. И он видел, отец сделает всё, чтобы выполнить этот приказ. Но, черт, что там могло случиться, в Америке? Да всё что угодно… Саша включил телефон (он его отключал перед входом в студию звукозаписи, поэтому отец и не мог ему дозвониться). Но тут телефон сам зазвенел. На экране высветился номер Лёхи. Блин, вот же не вовремя! – Сашон, ты чё? Парни говорили, ты приезжал, а потом тебя сдуло. Чё случилось-то? Мы ждём же… – Лёш, у меня мало времени, – бесстрастно произнес Саша. – Слушай. Тексты для вас я больше писать не буду. Это первое. Второе. С деньгами, если что, помогу, без проблем. Третье, в эфир продвигайтесь без меня. Всё, извини, пока! – Сашон, ты чё? Да ты чё? Ты чё, наш базар слышал, да? – сообразил Леха. – Слушай, да это пиздёш был, базар гнилой, ты чё повёлся? Сашон, погоди, послушай. Саша отключил звонок. Он хотел было заблокировать номер Лёхи, но сейчас было некогда. Надо было срочно позвонить отцу. Что там случилось? В трубке были долгие, далекие гудки. Синалы с другого континента. Далёкого континента. Слишком далёкого. Наконец, послышался голос отца. – Могу я позвонить тебе на скайп? – голос звучал сухо, деловито. Безо всякого приветствия. – Да, – удивленно сказал Саша. Через минуту раздался сигнал вызова со скайпа. Саша включил ответ. Он увидел отца, Эрика и… Йена. *** Лос-Анджелес, август 2008 года Ошеломление на лице Йена, когда в кабинку ввалились Эрик и его спутник, быстро сменилось яростью человека, загнанного в ловушку. Йен поднял голову, выставил вперед подбородок, взял в руку свой все еще стоявший член и, глядя в холодные глаза Киллерса, с вызовом спросил: – Пришли отсосать у меня, парни? Приступайте, я не против. Эти слова не произвели на пришельцев ни малейшего впечатления. – Или надеетесь, что я встану на колени и сам стану вам отсасывать? Вот на это, ребята, не рассчитывайте. – Можешь застегнуть ширинку. Или просто подрочить, если невтерпеж, – равнодушно бросил Киллерс. – Разговору это не помешает. – Более удобного места для разговора не нашли? – насмешливо спросил Йен, тем не менее, застегивая штаны. – Сейчас здесь самое удобное место. – Пришли прикончить меня? Что ж, валяйте! Я без охраны. – Мы знаем, что ты без охраны. Но если б я хотел тебя прикончить, твоя охрана мне не слишком помешала бы. – Что вы сделали с Блэрсом? – с неожиданной злостью спросил Йен. – Я же знаю, что вы его поймали вчера вот так же, в баре, в Сан-Франциско! Спрятали в каком-то логове? Или просто убили? – Ни я, ни Майкл, – Эрик кивнул на своего спутника, – никого просто так не убиваем. А если и убиваем, то лишь по очень веским причинам. Что до Блэрса, то можешь за него не волноваться. Он жив-здоров. И свободен как птица. Ну, относительно свободен. – Относительно? – зло прищурился Йен. – Что вы с ним сделали? – Сказано тебе, ничего. Просто поговорили. Ты ведь знаешь, я умею разговаривать, – глаза Киллерса снова блеснули тем жутковатым изумрудным блеском, который действовал на людей подобно дулу пистолета или орудию пытки. – Блэрс – бывший агент ЦРУ. Думаешь, я поверю, что он дал себя запугать? – Его не запугивали. Мы с Майклом пригласили его выпить кружку пива и вместе проанализировали обстановку. И Блэрс решил, что лучше ему исчезнуть. Хотя бы на время. Парень сделал большую глупость, сведя тебя с итальянскими мафиози. Бывает. Он уже и сам пожалел. В общем, с тобой он больше встречаться не хочет. Но если ты его всё-таки найдешь, то видеозапись с его признанием уже через сутки автоматически свалится в почтовый ящик ФБР. Так что не советую тебе его разыскивать. В свинцовых глазах Йена появилась злость. Даже не злоба, мощная и страшная, а именно злость, мелкая, бессильная злость. Эрик щелкал людей как орешки. Даже самых крепких, закаленных. Да еще этот его русский любовник. Он стоял и молчал, его глаза были темны, лицо ничего не выражало. Но в этом лице было что-то… Похожее на Сашу. Йен не удивился. Он знал, что любовник Эрика – отец Саши. Саша сам ему это подтвердил. В мозгах Йена тут же щелкнул тумблер, они переключились на Мурзина. Это дьявол! Настоящий дьявол! Сделал своим рабом сначала отца, а затем заграбастал и сына. И чтобы уничтожить этого дьявола, Йен готов заключить сделку с самым настоящим дьяволом. А может быть, уже даже заключил… В тесной кабинке, где трое здоровых мужчин стояли буквально впритык друг к другу, было душно. По лицу Йена струился пот. – Какого хрена? – теперь он уже обращался к отцу Саши. – Какого хрена?? Ты допустил, чтобы твой сын превратился в шлюху, такую же как ты сам! А я люблю его, я всё делал для того, чтобы он был свободным! А ты подставлял свою задницу Мурзину, подложил под него собственного сына, чтобы он оставался жалким ничтожеством! Йен говорил быстро. Он не знал, понимает ли его русский, но отчего-то был уверен, что понимает. Ему хотелось побольнее уязвить этого человека, бесстрастное лицо которого почти неуловимо, но невероятно болезненно напоминало Йену лицо Саши. – Теперь я понимаю, что Саша пошел в отца, – продолжал он с придыханием. – Гены рабства. Их ничем не вытравишь! Такие, как вы, рождаются рабами, рабами и подыхают! – И после этого ты будешь говорить, что любишь моего сына? – русский говорил с сильным акцентом, но строил фразы правильно и без запинки. Где он, ебать, выучился английскому? Пока трахался с Киллерсом в Сомали? – Я. Люблю. Сашу. И он будет со мной, – отчеканил Йен. – Ты прилетел в Штаты, чтобы это услышать? Мог бы и позвонить. Твой любовник, которому ты подставляешь зад, знает мой телефон. – Я тоже знаю, – русский никак не отреагировал на новый выпад Йена. На лице Эрика появилась усмешка. Он смотрел на Йена как на мальчишку, которого поймали за пакостью и который теперь дерзит, пытаясь скрыть свой страх. Йен это видел и оттого злился еще сильнее. – Мы знаем, что ты затеял, – продолжал русский. – И если ты думаешь, что мой сын после этого упадет в твои объятия, то ты идиот. – Я уже на это не рассчитываю, – в голосе Йена была горечь. – Твой сын… Саша… – Йен запнулся, не в силах выразить свою мысль. – Ебать, он всё во мне поломал! Всё! И я его просто возьму. Возьму! Как взял твой Мурзин! И если надо, я пойду по трупам! – Вот о трупах мы и хотим поговорить, – произнес русский и взглянул на Эрика, словно предоставляя тому слово. – Йен, я буду краток. Ты уже знаешь, что мы в курсе твоих делишек с итальянцами, – с пугающей деловитостью произнес Киллерс. – Ты перепутал времена, парень. Мафия, конечно, бессмертна, но давно не всесильна. Во всяком случае, итальянская. Из нее давно сделали дырявое решето. Информация утекает. Так что мы знаем, что ты составил список. И что в этом списке мы тоже есть. Спасибо, дружище. Я знал, что ты отблагодаришь меня за Кубу и многое другое. – Ты предал меня! – зашипел Йен. – Нет. Я честно предупредил, что не буду играть на твоей стороне. И лично против тебя ничего не предпринимал. Ты же заказал мое убийство, – в зеленых глазах появился горький упрек, но они тут же снова стали пугающе холодными. – Но я даже сейчас не буду ничего предпринимать против тебя. Если ты остановишься. Это единственное, но необходимое условие. – Я не остановлюсь, – прошипел Йен, с ненавистью глядя на Эрика. – Можешь убить меня прямо сейчас. Потому что иначе я убью тебя. Сначала его, – он указал на русского. – Затем тебя. Зеленые глаза как будто посветлели и просканировали всего Йена. Русский между тем кого-то пытался вызвать по телефону. Потом с кем-то коротко переговорил. Спрятал телефон в карман и молниеносным движением схватил Хейдена за горло. – Знаешь, я тебя тоже убил бы, – в его голосе слышалось рычание. – Здесь и сейчас. Но сын запретил. – А-а! – выдавил Йен. И было непонятно, то ли это был возглас удушья, то ли торжество от того, что его жизнь по-прежнему дорога для Саши. Тут раздался телефонный звонок. Русский отпустил Йена, достал телефон и снова обменялся короткими репликами с кем-то на родном языке. Йену показалось, что он слышит голос Саши, он дернулся, протянул руку, но русский одним движением вдавил его в стенку. – Да, ты угадал, – произнес он с улыбкой, в которой было нечто угрожающее. – Это мой сын. Сейчас ты его увидишь. И услышишь. *** Москва, август 2008 года «Мерс» уже двигался по Осташковскому шоссе, набирая скорость. Минут через 15-20 Саша будет уже дома. Он незаметно для себя стал считать дом Старшего и своим тоже. И ему хотелось, чтобы этот разговор закончился до того, как автомобиль въедет во двор. Когда отец улетал в Штаты (его раненная нога восстановилась на удивление быстро), Саша просил его сообщить, как пройдет встреча с Йеном. Он уже не надеялся, что Йена можно как-то образумить. Все слова были уже сказаны тысячу раз. Прежде Саша пребывал в наивной уверенности, что любовь сильнее всего. Но стена непонимания, так стремительно выросшая между ним и Йеном, уничтожила мальчишеские грёзы. Саша любил Йена. И прежде считал, что он и Йен предназначены друг для друга. Но Старший, с его пылающим темным взглядом, с его жестоким напором, показал, что всё иначе. Йен пытался сломать Сашу, сделать удобным для себя. Старший Сашу не ломал. Он его завоевывал. Планомерно, больно, жестоко, порой очень жестоко. И в этой битве победил Старший. Он стал завоевателем. Завоевателем, который тут же сложил к ногам того, кого завоевал, всё, что имел. Дело было не в деньгах и прочем. Уж Йен с ео миллиардами мог обеспечить Сашу не хуже Старшего, а то и лучше. Но Старший отдал Саше неизмеримо больше всех миллиардов, которые можно насчитать на нашей грешной планете. Он отдал Саше самого себя. Свое сердце. И свою судьбу. То, чего не сделал и, наверное, не мог сделать Йен. И потому Йен безнадежно проиграл. Саша ни от кого не требовал жертвы: ни от Йена, ни от Старшего, ни от кого бы то ни было. Но он понимал цену этой жертвы. Он помнил, какую цену заплатил влюбившийся в него Эм. Он видел, как пришлось расплачиваться Старшему. Он даже видел, что его отец с Эриком, а также Владимир с Олегом, как к ним ни относись, тоже платили за свою любовь по высшему счету. А Йен не хотел жертвовать ничем. Он просто хотел Сашу. Вот и всё. Саша понимал, что не может требовать от Йена никакой жертвы. Хотя знал – знал! – что и миссия Йена в этом мире состояла в том, чтобы быть в числе белых львов, не дающих человечеству рухнуть в бездну безумия и небытия. Йен не хотел этого принимать. Что ж, это было его право.