Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 122

====== 55. ВОЗВРАЩЕНИЕ ======

ГЛАВА 55. ВОЗВРАЩЕНИЕ Подмосковье, июль 2008 года – Он просит о встрече, – голос Владимира звучал негромко и несмело. Саша, двигавшийся по полутемному коридору внутреннего круга, замедлил шаг, но даже не обернулся. – Срок вышел давно, – холодно обронил он. – Я знаю. Но… – Он сделал свой выбор. – Пожалуйста! Он же… – Знаю, полетел спасать меня в Африку. Спас моего отца. Знаю. Но срок вышел. – Он просит только о встрече! – Нет, – голос Саши звучал спокойно, но что-то подсказывало Владимиру, что в глаза Младшего сейчас лучше не заглядывать. Владимир промолчал. Да и что он мог сказать? После возвращения из Африки прошло уже почти два месяца. Срок, данный рабам на принятие решения о своей судьбе, истек три недели назад. Олег тогда так и не явился.

Он жил в квартире, которую они делили с Владимиром. Поначалу Олег холодно твердил, что никогда не станет рабом шлюхи, и даже если Старший вернется, а шлюха останется при нем в статусе Младшего, то ноги его в этом доме не будет. И что пусть он и виноват перед этим Младшим – ну да, виноват, бес попутал, ну что теперь??? – всё равно, он искупил свою вину, он летал спасать Младшего в эти чертовы джунгли, и сам там едва не погиб, и Владимир, кстати, тоже. Он искупил свою вину и перед Младшим, и перед его отцом, которому, между прочим, жизнь спас! Но он никогда не станет рабом шлюхи, никогда, никогда, никогда… Чем дальше, тем чаще твердил это Олег. Он буквально изводил любовника этими своими «никогда и ни за что». Потом была сцена в ночном клубе с участием Младшего, и Владимир почему-то надеялся, что Олег угомонится и даже что Младший примет его, но ничего не изменилось. Младший не вспоминал об Олеге, а тот все больше пил и всё чаще истерил.

- Бля, да ты мне все уши зассал! – однажды не выдержал Владимир. – Заткнись уже, а? Или возвращайся, пока он разрешает. Думаешь, я не вижу, что ты только и мечтаешь вернуться??

Ответом был новый каскад истерик, на которые Владимир тупо забил (у него и без того хватало проблем на службе), а 30 июня пьяный Олег позвонил Младшему: «Ненавижу тебя! Блядь, как же я тебя ненавижу!», после чего затих. Пить прекратил, н сидел безвылазно в квартире, подавленный и молчаливый. Он кое-как занимался уборкой в квартире, пытался что-то готовить, ни о чем не спрашивал любовника, возвращавшегося совершенно измотанным со службы, лишь молча кивал его мрачному: «Все по-прежнему», поил, кормил его, а затем отдавался – отчаянно, алчно, пытаясь в безудержном, разнузданном сексе уйти от преследовавших его мыслей.

- Возвращайся, Олежка, а? – однажды, не выдержав, сказал Владимир. – На тебя без слез смотреть уже нельзя.

- Он не примет меня, – угрюмо отвечал тот.

- Да откуда ты знаешь?

- Не примет.

- Олеж, ты как кот, что наступил себе на яйца и три часа орал от боли, потому что лень было лапу поднять. Заебал уже орать, подними лапу!

- Он не примет! И я не хочу сам!

– А то я не вижу… Ладно, я сам с ним поговорю. – Не смей… – начал было Олег, но тут же хрипло вскрикнул, когда сильная рука любовника схватила его за горло. – Я. Всё. Сказал, – произнес Владимир, глядя в измученные, покрасневшие глаза Олега. – Или ты встречаешься с ним, или выметаешься и от меня. Точка. Но Владимир и сам не знал, как отреагирует Младший на просьбу о встрече с Олегом. Холодное «нет» Младшего его не удивило. Лишь ввергло в уныние. А Младший, продолжая двигаться по коридору в кабинет, где его дожидались люди из структур Старшего, казалось, совершенно не думал об изгнанном рабе, который теперь лез на стенку, сам не понимая, чего всё-таки хочет. – Ты вычислил «крота»? – вдруг спросил Младший. – Того, что сливал инфу Силецкому? – Да. Их даже двое. Третий был на подходе. – На подходе? – непонимающе сдвинул брови Младший. – Ну, ему предложили бабки, он не ответил ни да, ни нет. То есть пока колеблется. – Ненадежен. Уволить. Сегодня же. – А тех двоих? – Следить. Делать вид, что ничего не знаем. Ограничить доступ к информации, но так, чтобы они ничего не заподозрили. И подбрасывать им кое-что. Дезу. Это от меня будешь получать. – Есть, – по-военному ответил Владимир. Да, Младший изменился. Холодный, собранный, отдающий четкие приказы. Ничего общего с тем мальчиком, что меньше года назад появился в этом доме. Но Владимир слишком часто наблюдал Младшего вблизи, и знал, что холодная маска не более чем маска. И сейчас это давало ему надежду. Которая его не обманула. У самой двери кабинета Младший обернулся, и Владимир снова вздрогнул, так и не привыкнув к львиному взгляду, который все чаще возникал в серых глазах Младшего. – Во флигеле. Сегодня. В семь. – Спасибо, – выдохнул Владимир. Он был искренне благодарен Младшему, и тут же поклялся себе, что даже если Олег снова начнет кочевряжиться, то он просто свяжет его и приволочет на встречу. – Я ничего не обещаю, – даже холод этих слов Младшего не мог заморозить пламя надежды, вспыхнувшей в груди телохранителя. *** Сан-Франциско, июль 2008 года Йен Хейден в ярости метался по своему огромному кабинету. С утра он должен был провести уже три оперативных совещания, а после полудня у него были запланированы важные переговоры, от которых зависели сроки реализации его амбициозных проектов в сфере суборбитальной авиации – мечты его жизни. А он был не в состоянии сосредоточиться. Отменил к черту все совещания. Предстоящие переговоры он отменить не мог, но не понимал, как будто в них участвовать. В голове Йена царил хаос. Его циничная комбинация с использованием Тайлера Скотта принесла плоды, но совсем не те, на которые он рассчитывал. Йен готов был рвать на себе волосы. Черт его дернул тягаться с Эриком Киллерсом именно в той сфере, где Киллерсу не было равных! Похоже, Киллерс стал следить за людьми, привлеченными Блэрсом, еще до того, как те сумели взять его след. А информатора в своем окружении вычислил еще до того, как тот вообще согласился стать информатором! Да, это было преувеличением, но результат был налицо. Плачевный результат. Связь со Скоттом прервалась сразу, как только он заселился в отель в Льеже. Скотт не вышел на связь по контактному номеру, которым снабдил его Блэрс. Человек Блэрса, прибывший в Льеж тем же вечером, убедился, что все члены съемочной группы, которых Скотт привез с собой, пьяны до изумления и едва ли не ползают на карачках. Скотта среди них не было. Единственное, что человек Блэрса смог от них добиться, это невнятного: «Тайлер по гей-барам пошел шляться», «Мальчика снял и с ним ебется в номере» и, наконец, самое определенное «Хер его знает, пидора этого». Пришлось обратиться в службу безопасности отеля. Но оказалось, что именно в те часы, когда Скотт и его группа заселялись в номера, в компьютерную систему то ли проник вирус, то просто возник сбой, и видеокамеры в отеле вырубились. Эрик, как всегда, оказался на высоте, стиснув зубы, подумал Йен. Он понимал, что ему оставалось только ждать. Киллерс обязательно пришлет привет. И Йен не ошибся. Привет пришел в виде файла, где на видеокадрах был запечатлен Тайлер Скотт. Где именно велась видеосъемка, было непонятно. Понятно было лишь одно: Скотт был напуган. Смертельно напуган. Нет, никаких следов избиения и тем более пыток на нем не было. Смазливая физиономия была, как обычно, до отвращения гладкой. Но голос дрожал, поза была напряженной, слегка скрюченной, Конечно, в кадре не было видно, что его кто-то держит под прицелом. Йен был даже уверен, что под прицелом Тайлера никто не держал. В этом не было нужды, потому что в момент съемки на Тайлера наверняка смотрели холодные зеленые глаза Киллерса. Это было страшнее любого прицела. Дрожащим голосом Тайлер вываливал всё. Всё о заговоре Йена Хейдена с целью сорвать освобождение Мурзина. Документы, которые должны были использоваться в сюжете. Подготовку и монтаж видеокадров, к которому так и не успели приступить. А самое главное и самое страшное – то, какие именно указания давал Йен Хейден Тайлеру о том, как следует показывать того или иного героя сюжета. Всё, всё, решительно всё. Йен смотрел на это, стискивая зубы с такой силой, что лишь чудом не сломал их. Он понимал, что это конец. Вот теперь уж точно. Пусть видеозапись откровений Тайлера никогда не выйдет в телеэфир и даже не будет выложена в интернет. Ее снимали вовсе не для этого. Эта видеозапись ляжет на стол людям в Вашингтоне, Париже и Москве. Да и в Агазе. И это критически осложнит положение Йена, который играл сразу против всех. Впрочем, в войне вокруг «Сокоде» все действовали против всех, но теперь на Йена ополчатся сразу все. Ему придется вести борьбу сразу на нескольких фронтах. О наступлении можно было уже не думать, теперь главное – удержать оборону. Его недруги воспользуются откровениями Скотта и поведут на него атаку. И плевать, что это были всего лишь слова перепуганного репортёришки. Ни Йену, н его врагам не нужны были юридические доказательства. Они и так понимали, что Тайлер говорит правду. Но даже не это было для Йена самым страшным. А то, что признания Тайлера видел Саша. У Йена не было сомнений, что Киллерс покажет Саше видеозапись. А может быть, Саша даже присутствовал при откровениях Тайлера…