Черная осень - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 5

А вот и новые действующие лица.

Мужчина средних лет, с серым, невыразительным лицом, сидящий в кресле. Полноватый, волосы острижены под горшок, усы щеточкой… лицо лавочника или аптекаря. Лицо совершенно обычного человека, по которому скользнешь взглядом – и не обратишь внимания.

Если бы не глаза.

Они у него светло-карие, и такие…

Анна не сразу подобрала определение.

Такие глаза бывают у человека, которому все равно – убивать или нет. Он будет копать землю и резать людей с одинаковым выражением лица, он не различает.

Он даже не чудовище…

Бывают монстры, а бывают…

Бездушные.

Страшная сказка, рассказанная на ночь.

Бездушный, да…

– Для чего вы побеспокоили нас, жом…

– Жом Хваткий. Можете называть меня так, – откликнулся мужчина, не выказывая желания встать даже из вежливости. Маменька кривилась от такого нарушения всех правил, но пока еще молчала. – Я прибыл сюда, жом Воронов, чтобы сообщить вам о принятом Комитетом Освобождения решении.

– Решении?

– В отношении вашей судьбы, жом Воронов.

– Слушаю вас?

Голос отца не дрожал.

А вот Анна…

Анна украдкой оглядывалась, но выхода не видела.

Они все в одной комнате, двери заперты, рядом с ними стоят солдаты, вооруженные, и снаружи наверняка тоже.

Ах, было бы у нее оружие!

Анна ненавидела охоту, но здесь и сейчас она бы выстрелила в любого, кто встанет между ней и свободой.

Раньше надо было думать, дуреха!

Не полагаться на отца, на мать, не ждать милости от подонков, а решать самой… неужели вся ее решимость осталась там, в Звенигороде?

Дура, дважды и трижды дура!

Мужчина встал из кресла, медленно прошелся по комнате. И Анна видела: он наслаждается своей властью. Он счастлив… отчего?!

Ответ она знала слишком хорошо. Только признаться себе боялась.

Мужчина достал лист бумаги, вгляделся.

– Комитет Освобождения постановил, что жом Воронов и его семья виновны в преступлениях против народа Русины. Волей народа жом Воронов, а также все члены его семьи приговариваются к смертной казни через расстрел.

Петер медленно поднял руку ко рту…

– Но за что?! Мы же все отдали…

Мужчина оскалился.

– Так-таки все?! А кто ответит за тех людей, в смерти которых ты виновен? Кто?!

– Я… Была война!

– Тобой развязанная и тобой проигранная, ты, ничтожество…

Петер словно съеживался на глазах.

– Но… вы не можете! – подала голос Аделина. – Небеса вас покарают!

– Я бы тебя…

Грубое слово заставило Анну поежиться – и отступить к стене. Потянуть за собой оказавшуюся рядом Нини. Хоть кого закрыть…

– Да брезгую, …, и …!

Аделина побелела как мел.

– Мразь!

– Детей хотя бы пощадите! – умоляюще произнес Петер. – Это же дети!

– Такие же мрази, как и ты! – рявкнул мужчина. – Хорош, жомы! Кончаем этих!

Анна толкнула Нини к стене, загораживая собой.

Она еще успела увидеть, как вскидывают оружие мужчины, как неправдоподобно медленно летят пули, а потом нечто ударило ее с дикой силой в живот, отбросило на Нини, выбило дыхание и сознание…

И в последнюю свою секунду она думала не о себе.

Единственной ее мыслью было:

Мне нельзя уходить!!! Кровью и плотью, жизнью и смертью, душой и посмертием… я все отдам тому, кто защитит моего сына!

Яна открыла глаза.

«Я что, жива? А как?..»

Впрочем, долго радоваться неожиданному подарку судьбы она не собиралась. Перевернулась на бок и попробовала встать.

Странно, но у нее ничего не болело. А спина?

Этот подонок ее в спину ударил, она и ползать-то не должна сейчас.

А она?

Яна огляделась вокруг.

– Жеваные мухоморы!

И было отчего ругаться.

Больше всего место, в котором она оказалась, напоминало чертог Снежной королевы. Так, как представляли его советские мультипликаторы.

Острые грани кристаллов, блестящие ледяные полы, потолки неимоверной высоты, все это блестит, переливается, декорировано какими-то звездами и прочей роскошью…

Яна ощутила себя плевком на роскошном полу и кое-как приподнялась на локтях.

– Не больно. Но ни фига не понятно.

И словно в ответ ей слева послышался стон.

Анна чувствовала себя замечательно.

Голова не болела.

И ржавый капкан в груди словно бы разжал свои когти… надолго ли?

Она огляделась вокруг.

Где она?

Где ее семья?

Что происходит?

Хм…

Явно происходило нечто странное. Непривычное…

Она находилась в роскошном зале – даже у них во дворце бальный зал был меньше. Но для чего предназначен этот зал, Анна понять не могла.

Он не бальный, не тренировочный, не…

Да он вообще ни для чего не годится со всеми этими сталактитами и сталагмитами! И это не природная пещера, в пещерах не бывает такой резьбы, а вон там, если она не ошибается, колонна украшена…

Бриллиантами?

Да камней такой цены у них в сокровищнице нет!

И это не страз, Анна понимала…

Да что здесь происходит?!

– Жеваные мухоморы!

Анна встрепенулась.

Она здесь не одна?!

Можно у кого-то узнать, что происходит?!

Девушка развернулась в ту сторону, откуда раздавался голос. Попробовала встать и пойти.

Это оказалось несложно.

Шаг, другой…

Две девушки смотрели друг на друга.

Молчали.

Оценивали.

Яна видела перед собой нечто непонятное. Какая-то странная девица, сейчас в монастырях и то моднее ходят! Длинные волосы уложены в прическу, коса заколота вокруг головы шпильками с какими-то идиотскими пчелками и цветочками, платье вообще неясно из какого века вынырнуло. Цвет мочи молодого поросенка, Яна в жизни бы такое не нацепила. Длинное, все в рюшечках и оборочках, с глухим воротом, клеш от груди…

Фигня какая-то!

Анна тоже была в недоумении. Чего бы она ни ждала, но…

Разве это – женщина?!

Разве женщины ТАК одеваются?!

Перед ней стояла девица непонятного сословия. Коротко остриженные волосы – актриса? Кожаная куртка, как у авиаторов, а потом… штаны?!

Женщина в штанах?

Да за такое проклянут! От церкви отлучат!!!

Ладно еще под юбку брюки надеть, но чтобы открыто?!

И что это у нее на ногах? Какие-то странные ботинки, еще и шнурки разноцветные…

Ничего не ясно…

Анна протянула вперед руку.

– Кто вы, тора? Мое имя Анна, я дочь тора Петера Воронова.

– Еврейка, что ли? – прищурилась Яна. – Я… я тоже, наверное… зови меня Яной. Мать у меня действительно еврейка, но мне, честно говоря, плевать, где она сейчас.

– Что такое еврейка?

На этот раз растерялась Яна.

– Ну… ты же сама сказала – тора?

– Ах, так вы из благородных? – Анна выдохнула с облегчением. Странности начинали находить свои объяснения… наверное.

Объяснения девушек прервал тихий смешок.

– Вы обе – из благородных, хотя одна из вас и не знала об этом.

Девушки разом обернулись.

К ним подходила женщина.

Высокая, стройная, в длинном сером платье, которое оценила даже Яна. А Анна так и просто замерла в невольном восхищении.

Платье было словно сшито из бриллиантовых нитей и искрилось так, что глазам было больно. Но свою обладательницу оно не затмевало.

Идеально правильные черты лица.

Именно так.

Идеально правильные.

Высокий лоб, точеный нос, идеальной формы овал лица, словно рубинами выложенные губы – красота из тех, на которую хочется смотреть даже не годами – веками. Красота вне времени и моды.

Красота безусловная.

Громадные черные глаза на тонком лице – и при этом совершенно белоснежные платиновые волосы, уложенные в сложную прическу.

Матовая белая кожа без малейшего румянца.

А руки!

Хотите узнать, тор перед вами или жом? Смотрите на руки, они совершенно разные. И не из-за мозолей и шрамов, тор тоже может работать, а жом пребывать в праздности. Из-за строения рук.