Привет! Я вернулся (СИ) - Филимонова Лина - Страница 31

Это, конечно, странно. Кругом столько красоток… Но он запал на меня. У него бзик на рыжих с формами, это мы выяснили еще пять лет назад. Вот в чем дело. А вовсе не в том, что я такая уж неотразимая.

Если он решил сбежать — это прекрасно!

Это самая лучшая новость за последнее время. Испугался ответственности и помчался на самолет, сверкая пятками… Как это похоже на Матвея!

Но я ошибалась. Матвей не улетел. Он появился примерно через час после того, как мы с Ваней вернулись домой.

Позвонил у калитки. Я, усадив Ваню за мультики, пошла открывать.

Сердце бешено колотилось, в горле пересохло, ноги отказывались подчиняться. Но у меня не было выбора. Я уже знала — раз Матвей пришел, он просто так не уйдет. Он настойчивый и упрямый. Он всегда получает свое.

Но в этот раз не получит!

У меня еще была слабая надежда, что он пришел не из-за Вани. Но, когда я увидела его лицо, надежда мгновенно испарилась.

Матвей выглядел по-другому.

Без своей обычной насмешливой улыбочки. Без наглого раздевающего взгляда. И даже поза у него была не такой вызывающей, как обычно. Он держался за забор, как будто ему нужна была дополнительная опора.

— Ваня — мой сын, — произнес он.

И это был не вопрос.

Он все же услышал… Сумел посчитать и понять.

— Целый час соображал? — выдала я.

Мне было страшно. Но я держалась. Я тоже могу быть насмешливой и ироничной. Я не покажу Матвею свое волнение и свой страх!

— Ага, — отозвался он. — Я знатный тормоз.

Мы стояли друг напротив друга. Как несколько часов назад, когда он внезапно предложил мне стать его женой.

Но теперь все было по-другому. Матвей вглядывался в меня так, как будто впервые видит. Смотрел пристально, будто пытался заглянуть прямо в душу.

Я ждала, что он начнет меня упрекать — я не сказала ему о сыне! Но он неожиданно произнес:

— Настя, прости меня.

Я растерялась.

Я приготовила все свои колючки, чтобы защищаться от него. А он не нападает…

— У меня все прекрасно, — произнесла я.

— Я очень перед тобой виноват, — продолжил Матвей.

— Мне не нужны твои извинения.

— Я готов на все, что угодно…

— Ты мне не нужен. И Ване тоже.

В этот момент его лицо стало жестким.

— С этим я не могу согласиться.

— У тебя нет права не соглашаться.

— Я хочу общаться со своим ребенком, — произнес Матвей ту самую фразу, которой я так боялась.

— Он привяжется к тебе, а ты исчезнешь! — выпалила я.

— Я не исчезну.

— Вернешься домой, в Москву.

— Я не исчезну из жизни своего сына.

— Я тебе не верю. Как ты думаешь, могу я тебе верить? У тебя даже фамилия ненастоящая!

— Моя фамилия Морозов. Морозов Матвей Михайлович.

— Очень приятно. Матвей Морозов…

— Взаимно.

— На самом деле нет, не приятно! Ты даже не Иванович! И отчество было фальшивое… Ты весь — фальшивка!

— А какое отчество у Вани?

Кажется, в этот момент зазвучала барабанная дробь. Я ее слышала. И по глазам Матвея видела, что он тоже слышит.

Он напрягся. Натянулся, как струна. Он ждал приговора…

Как я в этот момент жалела, что при рождении Ванечки поддалась слабости и дала отчество настоящего отца! Тогда я еще надеялась, что он скоро вернется.

Но он вернулся слишком поздно.

— Матвеевич, — нехотя ответила я.

— Настя! — выдохнул он.

Это был вздох, наполненный благодарностью.

— И я жалею об этом, — добавила я.

Но Матвей меня уже не слышал.

— Иван Матвеевич, — произнес он. — Мой сын. Похожий на меня.

Эти слова прозвучали так торжественно…

— Мама! — раздался в этот момент голос Ванечки.

И он сам подбежал к калитке.

— Иди домой, — прикрикнула на него я. — Смотри мультики.

— Мультики закончились.

— Включи другие.

— Привет, ковбой! — произнес тем временем Матвей.

Он смотрел на Ваню каким-то жадным взглядом. И меня это пугало.

— Привет, — отозвался мой сын. — Будешь сегодня моим конем?

— Конечно!

— Ой, там папа едет! — внезапно воскликнул Ваня. — Он будет моим конем.

У калитки притормозила машина Паши.

— Папа, папа! — Ваня побежал открывать переднюю дверь.

Мой муж вышел, Ваня бросился ему на шею, обнял, начал что-то увлеченно рассказывать. Напрочь забыв про Матвея.

А новоявленный папаша стоял и смотрел на это с таким потерянным видом, что мне даже стало его жалко…

Матвей

Это было как удар ножом в печень. Вполне заслуженный удар. Но от этого не менее болезненный.

Мой сын называет папой другого мужика!

Прыгает ему на шею, шепчется с ним о чем-то. Предпочитает, чтобы он был его ковбойским конем.

Ваня забыл обо мне в тот момент, как увидел глиста.

Это было больно. Очень больно!

В эти мгновения вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Вся моя никчемная бестолковая жизнь…

Пять лет. Я просрал пять лет.

Я не был с Настей, когда она была беременна. Ей, наверное, было страшно. Я исчез. Она осталась совсем одна… Но сохранила ребенка.

Моего ребенка.

Я не встречал ее из роддома. Не помогал в первые, наверное, очень трудные, месяцы.

Я не видел своего новорожденного сына. Меня не было рядом, когда он делал первые шаги, говорил первые слова…

Но теперь я никуда не денусь!

Хотя Настя, кажется, думает по-другому.

— Тебе пора уходить, — говорит она.

И смотрит на Глиста.

А он смотрит на меня. И я не могу понять его взгляда. Вчера он чуть ли не целовался со мной и называл друганом. Но он был пьян.

А сейчас… он идет ко мне. Неужели снова будет драться? Ну не на глазах у Вани же! Не хотелось бы случайно размозжить ему голову и напугать ребенка.

— Здорово, — Паша протягивает мне руку.

Я ее пожимаю.

Он смотрит на меня. На Настю. Снова на меня…

— Папа, пошли, я тебе покажу, какую башню я построил! Выше моей головы. И она не падает!

— Пошли, — говорит Глист.

И они уходят в дом.

Настя хочет, чтобы я убрался отсюда.

— Уходи, — снова повторяет она.

— Нет, — просто отвечаю я.

— Нет?!

— Я хочу пообщаться с сыном.

— Но он этого не хочет.

— Он просто не знает…

— Не вздумай говорить ему!

— Почему это?

— Потому. Ты уедешь. Не надо вносить хаос в его жизнь.

— Я не уеду, — заявляю я.

— Пф-ф-ф! — фыркает Настя.

— Я не брошу своего сына.

— Где ты был пять лет назад? Четыре года? Три? Два?

— Я не знал…

— Потому что не хотел знать, — обрывает меня Настя.

— Я виноват, — говорю я. — Я признаю это. Но я хочу все исправить.

— Поздно! У Вани уже есть отец. И, как ты видишь, у них прекрасные отношения. Ты и здесь хочешь все испортить? Ты всегда все портишь! Зачем ты вообще приехал?!

Кошка тяжело дышит. Она раскраснелась. Прикусила губу. Ее грудь вздымается… И я начинаю думать совсем не о том!

Если бы она сейчас прочитала мои мысли, боюсь, меня бы закопали на заднем дворе.

— Настя, я не уйду. И не исчезну. Я буду рядом всегда. С этого момента и навсегда.

Она стоит, уперев руки в бока.

А я просто обхожу ее и направляюсь к дому.

Вхожу вовнутрь, слышу голоса Вани и Паши, иду на них.

— Стой! — Кошка сзади дергает меня за рубашку. — Что ты собираешься делать?

— Скакать на четвереньках и ржать, — отвечаю я.

Думаю, Насте хотелось огреть меня по голове чем-нибудь тяжелым. Очень тяжелым. И все-таки закопать на заднем дворе. Чтобы я не мешался. Не лез в ее налаженную жизнь.

Я и сам думал не лезть.

Но не смог.

Еще не зная, что Ваня — мой сын, я не мог противиться своим чувствам. А уж теперь… Теперь им от меня не избавиться.

Пусть Кошка даже не мечтает меня закопать. Я неубиваемый. Я живучий. Я прошел через многое и выжил. Чтобы растить сына… Вместе с Настей, естественно.

— И-го-го, — говорю я, появляясь на пороге детской.