Амброзия (СИ) - Билык Диана - Страница 42

– Я люблю тебя, – прошептал Кирилл. – Очень люблю. И очень боюсь потерять.

Лина прикусила губу, когда широкая ладонь приподняла футболку и накрыла грудь.

– Что ты делаешь?

– Хочу тебя полечить. И себя заодно, – хрипнул над ключицей и повернул ее к себе. – Постой секунду, – отвел рукой за себя. Лина вскрикнула: левое плечо проводника было растерзано стеклом. Кровь активно лилась по мускулистой руке вниз и капала крупными бусинами на пол.

Кирилл сдвинул острые концы изломанного шкафа к стене, не обращая внимания на рану, ботинками расчистил пятачок под ногами, крупные доски перебросил в сторону заваленного окна. Бревно слегка покачивалось, но, после двух ударов тяжелой подошвой, село на пол плотней.

Кирилл перевязал рваной футболкой рану, скинул ботинки и брюки и потянул Лину к себе.

Лина подошла ближе и, дождавшись, когда плед из сумки устелил дерево, подалась к Кириллу. Целовала его и пропускала взмокшие волосы сквозь пальцы.

Рана щипала и кусалась, но голод затмевал боль. Он плавил изнутри и почти разрывал Лину на сегменты. Душу – в одну сторону, тело – в другую сторону, а сердце бросало в пропасть: туда, где вместо темноты была дребезжащая сияющая пустота. Мысли поглощались яркой пульсацией в паху, и не хотелось ничего говорить. Только стон срывался с губ, когда Лина перехватывала губами воздух, а потом снова целовала, целовала, целовала…

Кирилл сорвал с нее штаны и белье, провел ладонями от талии вниз и сжал ягодицы.

– Иди ко мне.

Она обвила ноги вокруг крепких бедер и с томным вскриком приняла его. Откинулась назад и снова закричала, когда сильные руки коснулись раны на лопатках.

– Тише, малышка… Сейчас все пройдет, – он осторожно кусал ее сосок и позволял держать темп. Ласкал языком грудь и тянул к себе с каждым рывком.

Лина подавалась навстречу и ловила сухой воздух губами, стонала в голубое небо и закрывала глаза, когда боль переходила в острую и нестерпимую.

Горячие спазмы глушили звуки, хотелось большей наполненности. Сильнее, глубже. И Кирилл чувствовал это, вталкивался до предела, двигался отточено и брал ее ненасытно. А Лина с благодарностью принимала его и отпускала свои сомнения и страхи.

Когда оргазм подобрался слишком близко, Лина замерла на миг, перекинула волосы за спину и впилась в сладкие губы Кирилла глубоким поцелуем. Кричала ему в рот, дергалась в его руках и наполнялась горячим теплом.

Он захрипел густо и надорвано в небесный потолок. Как зверь. Как монстр. Ее монстр.

– Люблю тебя, – тихо проговорила Лина, чувствуя, как его и ее силы перемешиваются. Сливаются в один поток и разогревают рану.

– Верь мне, – Кирилл опустил голову. Зрачки сплющились и стали вертикальными, а радужка налилась яркой зеленью.

– Верю…

Связь разорвал, когда радужные вспышки полученной энергии окрасились в черный, а Лина задышала часто-часто, будто из нее с каждым вдохом уходит жизнь.

Отстранил ее от себя и провел рукой по гладкой спине. Рана стянулась. И его плечо не болело. Как и почему они лечили друг друга, Власов не мог понять, но это было удивительно. Почему же не смог удержаться в прошлый раз? И откуда черпались силы у обоих?

Ветер нежно шелестел листвой и перебирал темные волосы Ангелины. Она прижалась к его плечу и, казалось, не дышала. Но сердце активно билось под ладонью, что Кирилл прижимал к упругой груди, пока вкушал сладостные энергетические потоки и старался не потерять контроль. Ловил каждый ее стон, каждое прикосновение, прислушивался к своему и ее телу. И смог понять, где грань.

– Нужно выбираться, – пробормотала девушка и скользнула пальчиками по его груди. Ласково погладила свежий шрам от порезов, что вскоре исчезнет, и поцеловала Кирилла в шею. – Ты пахнешь солнцем.

– А чем пахнет солнце?

– Тобой.

Кирилл заулыбался. Впервые за столько лет: искренне и непринужденно.

– Хочешь скажу, чем пахнешь ты?

Кивнула, потянулась ближе, скользнула языком за ухом и прикусила мочку.

– Солью и жженым деревом.

– Это потому что мы с тобой любовью занимались на пожарище и руинах, да, и еще…

– Не-е-ет. Ты пахнешь так с первого момента, когда тебя увидел. Хрупкую, сонную, растрепанную, с рюкзаком на спине больше чем ты сама.

– Я думаю, – фыркнула Лина. – Тогда пришлось вставать в три ночи, чтобы к пяти прибыть к Барьеру. А то уехали бы без меня.

– Не уехали бы. Глеб только ради тебя всю экспедицию собрал.

– Не только ради меня…

– Ну, еще, чтобы спасти свою шкуру, – ответил Кирилл. – Прости, что давил вначале. Я не мог разобраться, кто есть кто. Мне всюду чудились враги.

– А сейчас?

Кирилл долго молчал и гладил ее по контуру губ. Она совсем другая, уникальная, родная. И почему ему казалось, что похожа на покойную жену? Глупость какая-то.

– Ты сомневаешься во мне? Не веришь, что люблю? – щепотью потянул ее к себе за подбородок.

– И я тебя люблю… – вздохнула Лина и прижалась к ладони щекой. – Кирилл, я сухарь? Почему смерть обоих возможных отцов не трогает меня?

– Наум не умер, ты же знаешь.

– Это уже не он.

– Мне сложно говорить о них, как о людях. Глеб был жестоким и расчетливым, месть вела его всю жизнь, и мне пришлось в это впутаться. Когда я узнал о тебе и его планах, чуть сам его не застрелил – только одно помешало.

Он поджал губы и опустил голову.

– Что?

– Кто, – поправил Кирилл. – Дочь.

– Мы заберем ее, – приободрилась Лина и немного привстала. – Вернемся в город и заберем.

Кирилл мотнул головой. Как ей сказать, что им путь в город теперь заказан? Да и забрать дочь в дикие леса Кирилл не сможет, никогда не решится. Здесь ребенку жить слишком опасно. Нужно вылечить ее от оборотного недуга, а дальше исчезнуть из ее судьбы. Хорошо, что времени еще много.

– Я не представляю, как мы выберемся, – шепнула Лина в губы, – но я до конца с тобой. А когда будешь готов, расскажешь мне о жене…

Кирилл прикрыл веки. Больная тема, и как приятно, что девушка позволила ему не говорить об этом вслух сейчас. На время отложила воспоминания, что все еще ковыряли старые раны.

– Как ты днем вызываешь силу? Я видела, как ты почти трансформировался для броска и прыжка, – вдруг спросила Лина.

– Я научу тебя, давай только покинем наше укрытие, – поцеловал ее в висок и помог привстать. Одевал ее в чистую одежду, что достали из сумки, с лаской и нежностью: так хотелось прикасаться и оберегать, показывать ей свои чувства и привязанность.

– Я же привыкну, будешь меня все время теперь одевать.

– Лучше раздевать.

– И это тоже. Я на все согласна.

Кирилл поправил облегающую майку на тонкой талии и поцеловал Лину в яремную впадину.

– Давно у тебя аллергия? – вспомнил Власов и стал переодеваться сам. Лина перехватила его руку.

– Нет-нет. Я тоже хочу, – и натянула футболку на его голову, поцеловала в губы. Когда тянула вверх по ногам чистые боксеры, коварно ухмылялась и ласкала до дрожи, заставляя скрежетать зубами от прилива голода. – У меня аллергия только на амброзию. Возле Барьера траву на чай собирала – тогда и началось.

– Лин, нам нужно идти, – хрипнул Кирилл и укусил ее за плечо.

– Конечно, – она отступила, но в глазах все еще плясали жадные огоньки. – Но потом я возьму свое, мне хочется еще.

– Сколько угодно.

Пока поправлял брюки и натягивал ботинки, Лина осматривала комнату. Если ее можно было так назвать после погрома.

– Что это? – отодвинув доску шкафа, девушка вытащила раскрытый фотоальбом. – Это ведь невозможно…

– Что там? – Кирилл заглянул через плечо и чуть не заматерился: на него с фотографии смотрела Ангелина, но только там она была постарше и волосы короче – до плеч.

Лина подняла на него горящие глаза.

– Скажи, что мне мерещиться. Скажи, прошу тебя.

– Вероятно, это твоя родственница, – он осторожно вытащил из ее рук альбом и полистал дальше. Не было сомнений – удивительное сходство, словно сама Ангелина смотрела на него с выгоревшего глянца.