Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 9

— Я никак не могу понять… Это же надо умудриться быть уволенной с трех работ за три дня!

Тетя выглядела раздраженной, ковыряясь вилкой в рагу. Катерина поставила перед ней кувшинчик с соусом и заметила вполголоса:

— Смысл обеда состоит в том, чтобы еду доносить до рта.

— Ты хоть не нервируй меня! — вспыхнула тетка. — Васса! Скажи мне, как можно накосячить при уборке холла гостиницы? Как?

Я вжала голову в плечи. Мне было стыдно, очень стыдно. Тетя с Катериной изо всех сил старались пристроить меня на работу, а я только ошибалась, делала все не так. Ну, перепутала средства для мытья полов. Вместо того, чтобы весело блестеть, как зеркало, они стали матовыми. А что я, виновата, что ли, что оба средства в одинаковых бутылках и отличаются только мелкими надписями на английском? Да и не учила я английского, откуда мне знать, что такое «mat» и «brilliant»? А в гостинице… Мне дали в руки шланг от пылесоса, сказали все пропылесосить отсюда и досюда, а, как включать и выключать, не показали. И кнопок там было с десяток. В общем, я по старинке, веничком… Администратор увидала, разоралась громче болотной выпи и выгнала. Зато на третьей работе я не косячила. Просто нас было четверо на одно место, и выбрали не меня.

Но от этого не легче. Теткин гнев прошел, но лучше бы она гневалась, а не спрашивала вот так, в пустоту. Что я могу ответить? «Простите, тетя». Так уже говорила. А больше ничего в голову не приходило. Я исправлюсь, честное слово… Я научусь… Кто бы подсказал только. А то они все требуют, а подсказывать не хотят.

— У меня есть для тебя последнее место, — задумчиво произнесла тетка, отправив в рот небольшую порцию овощного рагу. — На этот раз действительно последнее.

Я тут же воспрянула духом, а Катерина съязвила:

— Нет уж, знаю я вас, Аделаида Марковна! Если она и там не подойдет, приставите ее ко мне помогать, а мне один только паркет в гостиной сколько нервов стоил!

— Катерина, молчи. В память о сестре, ушедшей от нас так рано, я обязана позаботиться о племяннице, — твердо ответила тетка.

— Тетя Ада, я вам очень благодарна, — пискнула я робко. — Я не подведу вас больше.

— Прошу тебя, Васса, заклинаю, не зови меня так, — неприязненно откликнулась та. — Надеюсь, что не подведешь. С уборкой не прокатило, попробуем тебя пристроить к животным. Лошадей знаешь?

Я кивнула. С лошадями у меня всегда находился общий язык, как и с собаками. Воодушевленная предстоящей работой, я быстро расправилась со своей порцией рагу. Тетка промокнула рот белой салфеточкой и велела Катерине:

— Пойду звонить Арнольду с конюшни, а ты мне подай чай в гостиную.

И выплыла из кухни, запахнув просторный домашний халат в огромные красные цветы. Я только вздохнула:

— Ну почему я все делаю не так, как надо…

— Ладно тебе страдать! — резко громыхнула Катерина. — Иди вон посуду сложи в посудомойку. Этому я тебя уже научила.

Научила, точно. Я собрала тарелки, выскребла остатки пищи в мусорку и принялась расставлять по выемкам в решетке машины. В этот момент и раздался звонок в дверь.

Катерина вытерла руки о полотенечко, пошла в прихожую открывать. Мне это было неинтересно — я как раз пыхтела, пытаясь вместить в маленькую посудомойку семь чашек из-под кофе и чая. Дядя Костя пил очень много чая, поэтому его кружки скапливались на столе кабинета, и два раза в день Катерина на цыпочках прокрадывалась к профессору, чтобы забрать их и вымыть. Но знакомый голос из коридора заставил меня застыть.

— Добрый день, могу я видеть Аделаиду Марковну Рубинштейн?

Я не могла поверить своим ушам. Вадим Петрович? Что он тут делает? Стараясь не шуметь, я закрыла машину и подошла к двери, выглянула в прихожую. Ух ты! Милосердный Боже! Выбритый, выглаженный, весь лощеный и серьезный, мой недавний алкоголик выглядел, как будто только сейчас его фотографировали на обложку журнала. Костюм с иголочки, галстук, начищенные ботинки, прическа… И лицо — строгое, закрытое ото всех, ничего на нем не разобрать. За его спиной маячил Леня с бумажным пакетом и букетом длинных белых роз, упакованных в целлофан. Я смотрела на них из своего укрытия, широко раскрыв глаза, а Катерина, видно, сразу приметив, какой важный господин пришел к ним, вежливо пригласила войти и спросила:

— Как мне о вас доложить?

Вадим Петрович полез в карман пиджака и достал бумажник, из которого вынул прямоугольник из плотной бумаги:

— Вот, пожалуйста.

Катерина кивнула, жестом указав на жесткое кожаное кресло у стены, которое служило всем обитателям дома для обувания, и поспешила в гостиную. Я же спряталась еще больше, стараясь не двигаться. Интересно, для чего Вадим Петрович пришел к тетке? Уж не из-за меня ли? Да нет. Быть того не может. Вон, цветы… Может, он с моей тетей знаком? Может, он даже за ней ухаживает? Он способен. Не знаю, почему, но мне показалось, что он бабник.

— Ты коньяк взял? — отрывисто спросил Вадим Петрович у Лени. Тот пошевелил пакетом, внутри звякнули бутылки:

— И коньяк, и шампанское. Только не пейте, матом вас прошу.

— Не буду, отвяжись.

Катерина вернулась, и Вадим Петрович поднялся с кресла.

— Можете пройти к Аделаиде Марковне, вот, в гостиную.

— Благодарю, — ответил он, забрал у Лени цветы с пакетом и пошел, стуча каблуками туфель по паркету, в указанном направлении.

Леня же присел на кресло, развалившись, как у себя дома, и шумно выдохнул. Катерина с любопытством окинула его взглядом:

— Это поклонник, что ли?

— Не могу знать, — с ленцой ответил Леня. — Мне не докладывали.

Катерина явно обиделась. Мне не было видно ее лица, но вся поза женщины говорила об этом. Однако предложила, не забывая про правила вежливости:

— Кофе, чай?

— Спасибо, не стоит.

Развернувшись на оборот, Катерина вздернула нос и вошла в кухню. Только сейчас заметила меня:

— А ты что тут делаешь? Подслушиваешь?

— Нет, — я смутилась. — Хотела посмотреть, кто пришел.

— Кто пришел, тебя не должно волновать. Загрузила машину? Поставила программу?

Я кивнула, хотя никаких программ не ставила. Вернулась к посудомойке, немного подумала и выбрала программу, как меня научила Катерина. Потом нажала на кнопку «Пуск». Машина тихонечко загудела, послышался плеск воды, мигнули лампочки. Все, готово, теперь пусть работает. А я… А я пойду в туалет.

Мысль, осенившая меня, была поистине гениальной. В самые первые дни моего пребывания в теткиной квартире я открыла интересный секрет. Когда разговаривают в гостиной, в маленькой уборной между прихожей и коридором все слышно. Правда, для этого надо присесть под крохотный умывальничек и приблизиться к стене ухом. Обнаружила я это, когда уронила скользкое мыло и пыталась его достать из-за унитаза. Я не собиралась подслушивать секреты, но тут просто стало интересно — для чего Вадим Петрович пришел к тетке. Просто узнаю это и уйду в свою комнату.

Когда я прошествовала с независимым и отстраненным лицом мимо Лени, то чуть ли не спиной почувствовала его острый взгляд между лопаток. Представь, что ты идешь по поляне, а из лесу смотрят на тебя голодные волки… Не показывай, что боишься, не показывай, что тебе неприятно вспоминать вашу последнюю встречу, Васса. Просто иди себе спокойно. Как будто и нет никого в коридоре.

Я юркнула в уборную, задвинула за собой защелку на двери и прижала руку к сердцу, пытаясь отдышаться. А потом присела под умывальник, согнулась втрое и прислушалась. Голоса доносились, как из погреба, но я их слышала четко.

— Я предлагаю ей фиктивный брак и все, прилагающееся по закону. Ни во время, ни после она ни в чем не будет нуждаться. Более того, я позабочусь, чтобы девушка получила хорошее образование или хотя бы востребованную профессию.

— Но почему фиктивный, а не настоящий брак?

Тетка явно растеряна. Кого же тут сватают? Лерочку, что ли?

— Вы же понимаете, Аделаида Марковна… — Вадим Петрович запнулся, а потом в его голосе послышалась улыбка: — Разница в возрасте, к тому же, я не вижу ее, как женщину. Конечно, она будет жить в моем доме, все официальные приемы будет посещать вместе со мной, но… Это только фиктивный брак. Напоказ.