Симон. Новая глава (СИ) - "Noel Bartoli" - Страница 37

— Знакомо, — потупившись, проговорил Алекс.

— А я даже нос тебе сломать не могу.

— Я был бы рад, если бы этого что-то изменило.

— Не изменило. Ты уже второй раз так поступаешь — принимаешь решение за меня. А потом… Ты видишь, к чему это привело? Я не хотел такого. Не могу с тобой после всего.

— Я очень виноват, но и ты…

— Не надо. Ты не скажешь того, что всё исправит. Потому что нет таких слов.

— Симон…

— Нет смысла, Алекс. Я хотел это тебе сказать. Смысла нет. Я уезжаю, хочу насовсем отсюда…

— Куда?

— В Штаты.

— Мне плохо без тебя.

— Когда мне было плохо, ты не хотел слушать.

— Это твоя месть? Только, что ты будешь делать, когда злость утихнет? — он начинал заводиться, чувствуя, что не владеет ситуацией.

— Я смогу без тебя. Почти смог.

— Почти, — Алекс усмехнулся нервно.

— У меня новая жизнь сейчас. Ни к чему копаться в прошлом. Хотел только это сказать. Чтобы ты не приходил больше, не искал мой номер…

— У тебя кто-то есть?

Симон криво улыбнулся:

— Извини, но это уже не твоё дело.

Алекс смерил его взглядом, ничего не отвечая. Ждал, пока Симон вызывал такси, а потом смотрел, как он уезжает.

***

Мелания испытала шок, увидев сына на пороге.

— Это что такое? — повысила она голос, — это он?

— Нет. Я упал.

— Как?

— Не увидел машину. Резко затормозил.

Он обмылся в душе, всё тело щипало от воды и пены, но ссадины больше не казались такими ужасающими. Мелания принесла перекись и обрабатывала его коленки, как в детстве. А по лицу Симона катились слезы, когда он вспоминал недавний разговор. Один лежал на его бедрах мордой, поскуливая, будто понимая настоящую причину всего.

— Ты ведь плачешь не потому, что щиплет?

— Поэтому.

— Ты такой у меня нежный, как девочка, — дразнила Мелания.

— Какой есть…

— Как ты будешь сниматься в таком виде?

— Может, теперь меня, наконец, уволят.

— Что он сделал? Вы поговорили?

— Да. Всё выяснили.

— Очевидно, разговор тебя не порадовал.

— Я сказал, что считал нужным.

— А он?

— А он привык, что всегда получает то, что хочет, но только не в этот раз.

В дверь позвонили. Один гавкнул, как всегда.

— Кого это принесло? — Мела пошла открывать.

— Мне нужно поговорить с ним.

Сложно было противиться надменному взгляду, но Мелания попробовала:

— Алекс, сколько можно? Он не в том состоянии. Что между вами происходит?

Он потер глаза устало, прислонился к лестничным перилам:

— Послушайте, я понимаю, как это выглядит, но нам действительно нужно поговорить.

— Вам или тебе?

— Ему это нужно не меньше. Позовите его.

Скептически изогнув бровь, Мелания распахнула дверь, давая увидеть Симона, стоявшего на лестнице.

— Говорите, но я против. Один, пойдем пройдемся, малыш, — она свистнула, подзывая пса. Он выбежал в прихожую, узнавая Алекса, заскулил у его ног. Бегло погладив животное, тот вошёл в дом.

— Мам? — позвал Симон.

— Я взяла телефон и ключи, — Мелания вышла на улицу и направилась к воротам.

Прикрыв за собой дверь, Алекс остановился у лестницы.

— Ты серьезно? — Симон обогнул его и пошел на кухню, спотыкаясь о не распакованные коробки с кухонной фурнитурой.

За ним прошел Алекс, окидывая взглядом незаконченный ремонт.

— У вас тут…

— Всё зависло, я знаю.

Он пил из крана, по привычке мочил ладони, вытирал ими лицо и шею, Алекс узнавал его в жестах и привычку эту — Симон всегда так делал, когда нервничал, и сейчас он не особо скрывал своё состояние или просто не догадывался, что выдает себя. Проследил взглядом его плечи, болтающуюся на них бесформенную толстовку, скользнул по шортам и залип на худых изодранных ногах. Симон обернулся, вытирая губы рукавом. Алеск замер у двери, скрестив руки на груди, привалился плечом к стене, обнимая его хотя бы мысленно.

— Это не поможет, ты в курсе?

— Я не за помощью пришёл.

— Тогда зачем? — Симон потер место над ключицей, чувствуя, что кожа там начинает зудеть.

— Чтобы ты выговорился.

— Ты в курсе, что ты мудак?

— Хорошее начало.

— Я старался.

— Я продаю дом. Покупатели приходят смотреть.

— Уезжаешь?

— Как и ты.

— В Лондон?

— Нет. Только не туда. Хочу в Берлин.

Симон поднял на него глаза, вопросительно заглядывая в его карие.

— Люблю этот город, — пояснил Алекс.

— Супер, — он снова растер ключицу.

— Хватит, Симон, просто выскажись уже. Станет легче.

— Как тебе?

— Считаешь, я не достаточно страдаю? — Алекс усмехнулся, Симона это выбесило ещё больше.

— Я всё сказал полчаса назад.

— Разве?

— Ты сам пришёл, тебя никто не звал, — упрямился.

— Будешь строить из себя холодное сердце? Я видел твой взгляд, — Алекс начал приближаться, — я вижу, как ты сейчас на меня смотришь.

— Хватит, — Симон не слишком резво выставил руку, — не трогай меня, — его не привлекала перспектива быть плененным мраморной статуей, хоть Алекс и теплее мрамора. Он знал его повадки, знал, чего Новак сейчас хочет по тому, как смотрит, как скользил взглядом по лицу, плотоядно прищурившись. Алекс провел рукой от его плеча до кисти и сжал пальцы в ладони. Симон отвел взгляд, не выдерживая напряжения, и почувствовал себя в захвате — не сильном, но ощутимом. Алекс прижался губами к влажному от воды виску, крепче обнимая. Сам контакт, ощущения от прикосновений завладели им. Это принуждение — он понимал. То эгоистичное, что было в нём, проявлялось в нарушении личных границ и желании обладания. Симон беспомощен перед ним. Уязвим во всех смыслах. «Зря Мелания оставила сына», — думал Алекс.

— Не надо, пожалуйста… — в голосе плескалась тревога. Приподнимая Симона над полом, Алекс усадил его на столешницу, оказываясь между нерешительно и не специально разведенных коленей. Симона начинало потряхивать от близкого контакта. Он знал, что пиздец уже начался, нельзя было его касаться. Пиздец выдержке, решительности и воле.

— Я тоже соскучился, — прошептал Алекс, чувствуя чужое замешательство. — Хуево без тебя.

Прикрыв глаза, Симон ощутил его руки сначала под толстовкой, а потом и под тенниской.

— Ты ледяной, — Алекс поцеловал в шею, прикусывая кожу.

— Ненавижу тебя, — прошептал Симон. Запах тела распалял воспоминания. Симон продолжал комкать футболку на широких плечах, больше не пытаясь отрицать свою потребность в нём.

— Я знаю, — Алекс поглаживал снесенные коленки, прижимаясь губами к щеке.

— Ты предал меня, — руки, будто чужие, исследовали изгибы шеи.

— У меня к тебе те же претензии, — запустив пальцы под короткие штанины шорт, млея от его прикосновений, Алекс шире развел гладкие бедра.

— Те же? — не понял Симон, — с хуя ли?

Он не слышал вопроса, слепило чужое возбуждение, красноречиво упирающееся в ладонь, мозг отключался: Симон реагировал на него, реагировал правильно. Алекс почувствовал, как тонкие пальцы прошлись по всей длине ствола, ощутимо сжимая сквозь джинсы.

— Думаешь, трахнешь меня и всё наладится? Думаешь, это выход? Я тебя огорчу: так не получится, не со мной, — Симон убрал руку. — Но ты можешь трахнуть меня, раз начал.

Прижавшись лбом к его лбу, Алекс замер, вспоминая, как дышать. Облизав пересохшие губы, он убрал от него руки. Кончики пальцев подрагивали от злости и возбуждения.

— Маленький, самовлюбленный ублюдок, — он не мог отвести взгляд от губ, которые так и не поцеловал. — Ёбаный эгоист, — посмотрел в светлые глаза: между ухоженных темнымных бровей пролегла тонкая морщинка. — Я хотел оградить тебя от всего, что происходило в Лондоне, от собственной паранойи, чудовищных мыслей… А ты просто съебался и пустился во все тяжкие, видимо, от большой любви ко мне. Так по-мужски… Так ахуенно легко…

— Ты винил меня в её смерти! Но боялся признаться! — оттолкнул его Симон.