Дикие - Пауэр Рори - Страница 41

Всплеск. В лицо летят брызги, под кожу пробирается холод. Я вытираю лицо.

— Спасибо, — тихо говорит Джулия.

Уэлч покачивается на волнах. Ее волосы полощет вода, а из раны сочится кровь.

Я впускаю в себя боль и с ней самую малость жестокого удовлетворения — а потом выпрямляюсь и отворачиваюсь. Рано или поздно что-то придет из леса за телом. Я бы не хотела этого видеть.

Остается решить, что делать с контейнером. Мы собираемся вокруг него, решительно отвернувшись от воды.

— Что это? — спрашиваю я.

— Мне все равно, — говорит Джулия. — Меня интересует только, что с этим делать. Я предлагаю выбросить, не рассказывать никому. Будет только хуже. Посмотрите, что оно сделало с Уэлч.

Карсон вздрагивает. Я жду, что она сломается, осядет на землю, но она расправляет плечи.

— Мы возьмем ящик с собой.

От удивления у Джулии отвисает челюсть. Я никогда еще не видела, чтобы они расходились во мнениях.

— Зачем? — рявкает Джулия. — Зачем тащить его в школу?

— Мы отдадим его директрисе, — пожимает плечами Карсон. — Она решит, что с ним делать.

— Мы уже решили, что с ним делать, — настаивает Джулия. Я киваю, но они даже не смотрят на меня. — Его содержимое предназначено для того, чтобы нас убить. Зачем нести его в школу?

— Мы всегда можем избавиться от него позже, — продолжает Карсон. — Без Уэлч у нас осталась только директриса. Я не понимаю, зачем что-то от нее скрывать.

Джулия тянется к ее руке.

— Я понимаю, что ты разбита, но…

— А если Уэлч ошиблась? Что тогда? — Я впервые слышу, чтобы Карсон говорила так громко. Ее глаза блестят, а нижняя губа дрожит, но она продолжает стоять на своем. — Что, если это лекарство? Директриса должна знать. — Она смахивает слезу. — Я так устала, Джулия. Мы храним столько секретов и принимаем решения, которые не должны принимать, и сейчас я не могу этого делать. Это я держала нож. Я, а не ты. Пусть с ящиком разбирается директриса.

Джулия выглядит совершенно убитой.

— Прости, — говорит она хрипло. — Конечно. Мы отнесем его в школу. Гетти, ты не…

— Пусть будет как говорит Карсон. — Я устала, а если Карсон снова начнет плакать, я тоже могу разрыдаться.

Я отхожу в сторону, чтобы они могли побыть вдвоем, но краем глаза успеваю увидеть, как Карсон оседает на руках Джулии.

Ящик слишком тяжел, чтобы нести его в одиночку, и мы молчим, но никто не торопится вынимать контейнер.

— Мы возьмем ящик, — наконец говорит Джулия Карсон. — А ты иди вперед.

Я приседаю рядом с ящиком, закрываю крышку и провожу рукой по ее гладкой поверхности. Она прохладная, с крошечными бороздками, которые не видно со стороны; сбоку приделана ручка. С другой стороны за такую же ручку берется Джулия. Вместе мы поднимаем ящик, и Джулия морщится, когда он бьет ее по бедру.

— Если директриса спросит, — говорит она, когда мы трогаемся с места, — Уэлч сама это сделала. Карсон стояла у тебя за спиной.

— Само собой.

Джинсы промокли насквозь и липнут к телу, боль в глазу усиливается. Из-за сверкающей поверхности океана мне приходится напрягать зрение. Я хочу одного: вернуться домой. Спрятаться в укромном уголке, подальше от воспоминаний об Уэлч и мистере Харкере. И чтобы Риз сказала, что все будет хорошо.

Мы едва успеваем войти под деревья, а я уже чувствую, как дрожит земля, и замечаю вдали движение в ветвях. Джулия ускоряется, и я стараюсь не отставать. Не оглядываться. Но дорога сворачивает, и я вижу его через плечо. Что-то огромное, черное, как сама пустота, пробирается между деревьями в противоположном направлении. Это медведь, привлеченный запахом крови и телом, покачивающимся на воде.

Я слишком измотана, чтобы бояться. Сил у меня осталось ровно на то, чтобы передвигать ноги. Не оглядывайся, Гетти. Думай о чем-нибудь другом. Но на ум приходит только вчерашняя ночь и то, как под моими пальцами с мистера Харкера клочьями сходила кожа. А еще — Мона в мешке. И еще, и еще, и еще.

Поступки, которые я совершала, тела, к которым прикасалась. Все это будет зря, если я не найду Байетт. Уэлч не может дать мне ответов, но я найду их сама.

Мы удаляемся от причала. С приходом токс с моих ладоней не сходят мозоли, и теперь я благодарна за это, потому что с каждым шагом ящик становится все тяжелее. Стоило все-таки сунуть контейнер в мешок, а ящик оставить на причале.

— Почти на месте, — произносит Джулия, когда дорога плавно изгибается в последний раз. Я не свожу взгляда с верхушек деревьев, высматривая крышу. — Народ соберется в вестибюле, — продолжает она. — Карсон войдет в школу одна. Пусть найдет директрису и приведет ее к воротам; тогда и решим, что делать.

Еда. Я гнала эту мысль всю дорогу, но без толку, и теперь прикусываю губу, сдерживая слезы. Пожалуйста, пусть жизнь Байетт стоит всех наших жизней.

— Думаешь, будет настолько плохо?

— Думаю, будет неприятно.

— Да уж, — говорю я. Надеюсь, это звучит так, как будто я с ней соглашаюсь. Потом я окликаю Карсон, стараясь не обращать внимания на сосущий ужас в животе.

Она оборачивается, споткнувшись о выбоину на дороге.

— Что такое?

— Ты пойдешь внутрь первой.

— Просто найди директрису, — поясняет Джулия. — Приведи ее к нам.

— Я…

— Тебе не нужно ничего объяснять, — мягко говорю я. — Можешь просто сказать ей, что мы ее ждем. Этого должно быть достаточно.

Она кивает и снова отворачивается, и мы продолжаем идти. Из-за деревьев выплывает ограждение крыши. При виде его в груди словно развязывается узел, и я медленно выдыхаю. Чем быстрее мы доберемся до школы, тем быстрее я избавлюсь от ящика и вернусь к опасностям, с которыми хорошо знакома.

Мы поворачиваем и идем к воротам. Карсон машет ружейной смене на крыше. Я могу представить, что они чувствуют — страх, который рождается в них, когда они пересчитывают нас, сперва один раз, затем второй.

Без Уэлч многое изменится. Порядок, который мы установили, уже дышит на ладан. Без Уэлч он совсем развалится.

Мы ставим ящик на землю, я снимаю с пояса связку ключей и нахожу среди них железный. Холодный металл липнет к коже. Я вставляю его в замочную скважину, поворачиваю, и замок со щелчком открывается.

Карсон придерживает для нас ворота. Мы с Джулией заносим ящик и снова ставим его по другую сторону забора. Джулия со стоном потягивается, и под ее задравшейся рубашкой я вижу свежие синяки. Я морщусь — выглядят они еще хуже обычного — и разминаю затекшие пальцы, прежде чем потянуть ворота на себя.

— Я просто попрошу ее выйти сюда, хорошо? — Карсон нервно обрывает заусенец. Я протягиваю руку и слегка касаюсь ее запястья — такого холодного, что я с трудом подавляю желание отпрянуть.

— Просто скажи ей, что это важно. И постарайся сделать вид, что все идет по плану, ладно? Ради девчонок. Все хорошо, — говорю я скорее для себя, чем для нее.

Она кивает и делает глубокий вдох.

— Все хорошо.

— Через пять минут вся школа будет знать, что произошло, — бормочет Джулия, когда Карсон отходит.

— Мы можем по крайней мере обойтись без паники.

— До поры до времени. — Прищурившись, Джулия смотрит на девочек на крыше и загораживает собой ящик. — Паники все равно не избежать.

Проходит всего пара минут, но мне кажется, что ожидание тянется вечно, и с каждым порывом ветра по моему телу проходит новая волна дрожи. Наконец парадные двери распахиваются, и, подняв голову, я вижу, что к нам спешит директриса.

Неизменный низкий пучок растрепался, и она почти бежит — такого я не видела за все годы, проведенные в Ракстере. Ее горчичные брюки испачканы в пыли, как будто она возилась в кладовой, а рубашка почти выбилась. Карсон едва поспевает за ней.

— Что случилось? — спрашивает директриса. — Где мисс Уэлч?

Я бросаю ободряющий взгляд на Карсон.

— На причале произошло нечто непредвиденное.

— Непредвиденное? — Она переводит взгляд с меня на Джулию. — Говорите яснее.

— Нам прислали что-то странное, — говорит Джулия. — Уэлч восприняла это очень тяжело.