Обрученная с врагом (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 33

Несколько дней назад Эльза собралась с духом и позвонила Эриху. Патер ду патти словно ждал ее звонка, выслушал с искренней доброжелательностью и сказал:

— Разумеется, дитя мое, приезжайте. Но будьте готовы: вас ждет печальное зрелище.

И теперь, входя в оранжерею следом за предупредительным молодым человеком в черном из числа прислуги, Эльза думала, что Эрих был прав. Она готовилась к встрече, но увиденное все равно повергло ее в шок.

Мартин сидел на скамейке под отцветающим розовым кустом, быстро перебирал четки из деревянных узорных шариков, какие в ходу у салаимов. Из динамиков аудиосистемы лился неторопливый мужской голос, читавший третий том «Войны и народа». Эльза запнулась на ходу, будто налетела на невидимую преграду. В темных волосах Мартина завивалась седина, лицо утратило привычное гордое выражение, и глубокая складка, что залегла меж бровей, придавала ему тяжелый, неузнаваемый вид. Это был Мартин — и в то же время совершенно другой человек, потерянный и несчастный. Он обернулся на звук шагов, скользнул пугающим невидящим взглядом там, где стояла Эльза, и ничего не сказал.

— Привет, — негромко промолвила Эльза, чувствуя, как на глаза набегают слезы. Жалость и горечь, пронзившие ее, были невыносимы. — Привет, Мартин. Это я.

Бледное лицо Мартина дрогнуло. Он отвернулся, отложил четки на стол и откликнулся:

— Привет.

Эльза сделала шаг вперед и уловила запах, идущий от Мартина. Она не могла дать ему названия, но он вселил в нее ужас и желание бежать. Должно быть, именно так пахнет отчаяние.

Она пересилила себя, подошла и опустилась на скамью рядом с Мартином. Помедлив, Эльза осторожно взяла его за руку и спросила:

— Как ты?

Он все еще носил обручальное кольцо. Прикосновение к золотому ободку почти обжигало Эльзу.

— Как-то так, — Мартин неопределенно пожал плечами. Рука в теплых ладонях Эльзы была тяжелой и прохладной. — Сама видишь, как.

Он сделал паузу и спросил:

— Зачем ты приехала?

Эльза ответила не сразу, пытаясь справиться с тяжелым чувством утраты, охватившим ее. Она только теперь поняла до конца, чего лишилась после победы.

— Я… — начала было Эльза и осеклась. Всю дорогу она старательно подбирала слова для их встречи, но теперь все они утратили смысл. Ни одно не подходило. — Мартин, я…

Слезы, которые Эльза пыталась удержать, все-таки скользнули по лицу. Эльза шмыгнула носом и промолвила:

— Это все неправильно, Мартин… Так не должно быть. Я… я не могу тебя оставить.

Губы Мартина дрогнули в слабой улыбке. Он освободил руку из ладоней Эльзы и, снова взяв четки, принялся перебирать темные шарики.

— Это был вынужденный, навязанный тебе союз, — равнодушно произнес он. — Теперь ты свободна. Забудь об этом, живи дальше.

— Не говори так, — прошептала Эльза. Мартин горько усмехнулся.

— Ты молодая женщина, Эльза. А я калека. Вот и все.

На мгновение Эльзе почудилось, что она сейчас умрет, захлебнется своей болью и непереносимой тоской. Человек, с которым она летела в захваченном самолете, который спас ее от неминуемой смерти в пивном ресторанчике, который выслал ее из столицы, охваченной пожаром мятежа, был рядом — и в то же время его не было. Это было страшное, гибельное ощущение.

— Передайте моей жене, что я любил ее, — еле слышно процитировала Эльза и добавила: — Я тоже, Мартин, я тебя тоже…

Четки выпали и свернулись на плитах пола узорчатой змейкой. Мартин согнулся, закрыл лицо ладонями, и его плечи вздрогнули. Эльза обняла его, уткнулась лбом в плечо и лишь потом поняла, что плачет. Что они оба — плачут.

И она не увидела, как за кустами затрепетала едва заметная человеческая тень и поплыла к выходу из оранжереи.

***

В комнате Мартина царил теплый полумрак. Пятно света от маленькой лампы делало огромную комнату маленькой и уютной. Сейчас, сидя на кровати Мартина с подложенной под спину подушкой, Эльза понимала, что бесконечно вымотана. Устала от этих месяцев одиночества среди людей, устала в сегодняшней дороге — но тело почему-то сохраняло странную нервную бодрость.

— Я все-таки сплю, — произнес Мартин. Сейчас он лежал головой на коленях Эльзы, и она медленно гладила его по волосам. Невидящий взгляд смотрел куда-то вверх и был практически неразличим. Можно было представить, что с Мартином все в порядке. — Тебе ведь нечего тут делать. И я проснусь, а ты исчезнешь.

— Не исчезну, — промолвила Эльза. — Я здесь, с тобой.

— Я рад, — по губам Мартина скользнула тень улыбки. — Расскажи, что там, в столице. Как ты жила все это время.

Эльза вздохнула. Мартин словно почувствовал то, что тяготило ее все это время, потому что изменил позу и медленно, словно боясь зацепить и причинить боль, привлек девушку к себе. Это осторожное трепетное объятие отдалось в душе Эльзы такой болью, что она едва удержала вскрик.

— Андреас, да? — спросил Мартин. Эльза ждала этого вопроса и думала, что услышит в нем обвинение. Но сейчас в голосе Мартина прозвучало только сочувствие. Он словно разделял ее горечь.

— Да, — еле слышно откликнулась она. — Мы с ним теперь связаны как ведущий и ведомый. Мартин, я ничего не могла сделать…

Мартин мягко погладил ее по щеке. Смахнул выбежавшую слезу. Эльза подумала, что он все делает наугад, на ощупь, так, как подсказывает не зрение, а душа и привычка.

— Ты ведьма уровня Хиат, — сказал Мартин. — Конечно, он забрал тебя себе. Это было неизбежно.

Эльза шмыгнула носом и плотнее прижалась к Мартину. Все это время ей не хватало самого обычного человеческого тепла и участия, и никакие вершины власти, деньги и подхалимаж подчиненных не могли заполнить пустоты в душе.

— Ты не виновата, — произнес Мартин и легонько прикоснулся губами к ее виску. — Иногда обстоятельства сильнее нас, и бороться с ними бесполезно.

— Я понимаю, — вздохнула Эльза. — Просто это все ужасно тяжело. Невыносимо. Андреас, он… Мы работали вместе всего два раза. Я усиливала какие-то личные заклинания. Это было отвратительно.

— Приятного мало, — понимающе откликнулся Мартин. — Когда кто-то другой возится в твоей голове, это, пожалуй, мерзко.

Эльза кивнула. Это действительно было так. Мерзко и непередаваемо грязно. Всякий раз, когда Андреас уходил, она чувствовала себя использованной и выброшенной. Не человеком, даже не тенью человека, а вещью.

— Что там с ведьмами? — спросил Мартин. — Не все ведь держатся паиньками?

Эльза горько рассмеялась. Держатся, еще как. И вспоминают времена министра Хольцбрунна как золотые и желанные.

— Было несколько случаев Эпсилона, — ответила она. — Убиты. Ох, ты не представляешь, Мартин… Одна Ладда решила, что теперь свобода, все можно, и дрожите, жалкие людишки. Выпотрошила продавца в супермаркете за то, что обвесил.

Мартин молчал, и Эльзе казалось, что он уже понял, что произошло дальше.

— Полиция, конечно, ее взяла. Андреас приказал привезти ее в телецентр. И вот представь: прямой эфир. По всем каналам одна картинка. Я тогда была в студии, в первом ряду… Все ждали, что Андреас скажет что-то типа «уважайте особенности ваших соседей». А он, — Эльза сделала паузу, собираясь с духом. — А он достал пистолет и выстрелил ей в голову…

Мартин усмехнулся. Понимающе кивнул. Эльза вспомнила собственный ужас, вспомнила крики и истерику тех, кто был в студии, вспомнила, как мертвая Ладда рухнула на пол, разбрызгивая во все стороны кровь и кусочки мозга. Оператор Первого королевского тогда сработал профессионально: сперва взял лицо его величества крупным планом и только потом вытошнил на себя собственный завтрак.

— Впечатляет, — сказал Мартин. — Даже очень.

— И он сказал, что такая участь постигнет любую ведьму, которая не будет думать головой, — проговорила Эльза. — Раз голова не нужна, то король ее отстрелит лично. Теперь за магию дают очень крупные сроки. Строгий режим без обжалования приговора.

Мартин задумчиво погладил ее по плечу — потом рука медленно, словно прокладывая путь, двинулась вниз и легла на бедро.