Нимфоманка из соседнего отдела (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 27

— Милая… — голос у Игоря звучал надреснуто. — Прости, что так сказал, наверное, не стоило…

— Стоило… — я никому не скажу, сколько усилий было вложено в эту ненатуральную улыбку, но… хрен с натуральностью. — Лучше, чем если бы я надеялась на еще одну встречу, и не получила ее…

Он потянулся ко мне, явно желая обнять еще раз, снова прижаться к моему лбу своим, снова меня согреть своим теплом, но… Но именно я выскочила из машины, выдираясь из него с мясом. Нет, больше ни секунды промедления. Вырывать — так с корнем.

Выскочила, пулей метнулась в подъезд и замерла там, прижимаясь к тяжелой железной двери, осев на корточки, и едва дыша. Господи, господи, господи… Поделом мне, да? Не надо лезть к чужим мужикам — и не будет так больно, да? Вот почему ты, господи, не взял и не вписал мне в мужика для одержимости хоть того же Ивана Георгиевича. Ну а что, сколько лишней боли мне удалось бы не познать?

Я казалась себе расколотой вдребезги. Мне не хотелось подниматься к себе домой. Не хотелось снова оставаться одной. Сегодня одной мне было лучше не оставаться, а то так недолго и глупостей наделать. Так… И к кому я могу завалиться в полпервого ночи с одним только желанием — прорыдать насквозь жилетку своей жертвы?

На лоджии было хорошо курить. Хотя, в принципе, после долгой завязки курить было противно, но Ленка курила не для удовольствия, а в рамках воспитательной работы. Потому что если мужчина соизволил притащиться в гости, но после одного звонка сделал бровки виноватым домиком, заявил: «Зайчик, я поработаю полчасика», — достал ноутбук и ушел в трехчасовой трудовой заплыв, и вот уже полтретьего ночи — а секс еще даже не думал брезжить на горизонте…

Нет, ну вот нахрена было приезжать и обманывать ожидания, спрашивается? Хоть спать ложись, но это было прямо жестоким отношением с самой собой. Ленка верила — судьба сегодня поимеет совесть, а Андрей — соизволит поиметь ее. Его Трудоголическое Величество, блин. Ах, где те былые удалые годы, и три кавалера на вечер — и из всех проблем только как их не столкнуть. И зачем их Ленка взяла и поменяла вот на это вот… Величество? А не одуматься ли?

У Андрея будто включилась телепатия, и он, заслышав крамольные Ленкины мыслишки, понял, что его дело плохо, и с усталыми и ошалевшими глазами наконец-то выглянул на балкон.

Красивый, зараза, вот не зря говорили, что чем старше мужик становится — тем горячее. Хотя Андрею было вполне себе всего тридцать пять, можно сказать, он только начинал набирать вкус. Сотрудники «Печорского» наверняка удивились бы тому, что их суровый, помешанный на дресскоде шеф, может вдруг оказаться в каких-то невозможных, ультра-выбеленных джинсах, да еще и продранных на одном колене. Рубашка, конечно, тоже была — но без галстука, кроме того дома Андрей расслаблялся, закатывал рукава, расстегивал аж три верхних пуговицы, освобождая шею. И вообще дома он вообще чаще всего шлялся в каких-нибудь «алкоголичках» или поло, но к Ленке приехал «типа при параде». В драных джинсах, ага.

Пока Ленка Андреем любовалась, он сощурился, увидев в пальцах Ленки сигарету, выдрал окурок, вдавил его в уже полгода как тоскующую без работы пепельницу.

Жесткие пальцы легли на затылок, сжались в горсть, загребая волосы, заставляя Ленку запрокинуть голову.

— Мы с тобой договаривались, что ты не куришь, — прошипел Андрей с яростью. Ему было немного нужно, чтобы выйти из себя. Впрочем, Ленка прекрасно знала, что делала.

— А ты свое слово сдержал сегодня? — едко поинтересовалась Ленка, глядя на него из-под прищуренных ресниц. Договаривались они о многом. Например о том, что если Андрей притаскивает свою задницу к Ленке — он ее на диване не просиживает. Ну, ладно, она не была против, если он работал и у нее, она же понимала, но всему должна быть мера, в конце-то концов.

Горячие губы впились в кожу шеи. Зубы стиснулись на коже. В животе закрутился бешеный смерч. Да… Вот из-за этого Ленка и поменяла троих дятлов на одного Андрея. Потому что у него, только у него, получалось делать ее слабой.

— Печорский, если ты мне опять на видном месте засос поставишь — я на неделю на больничный уйду, — выдохнула Ленка, а под плотно сжатыми веками плясали канкан возбужденные радуги. Хрен с ним — с засосом, так-то никогда Ленку это не парило, но… Но пусть же понимает последствия своих действий, хренов альфа-самец, с тупой привычкой метить «свою территорию».

— Да хоть в отпуск, — фыркнул Андрей ей на ухо, — хоть на Бали. Слетаем, а?

— Знаю я твое «слетаем», — проворчала Ленка, — я на пляже, а ты в номере… Работаешь «полчасика».

— Ты? На пляже? Одна? — Андрей усмехнулся. — Зайка, тебя ж уведут, если тебя не охранять.

— Что-то в прошлый раз ты меня не охранял! — вообще-то качать права было трудно. Потому что Андрей зря времени не терял и пусть и глядел сейчас Ленке в лицо своими беспощадными глазищами, ловя всякий ее вздох, — пальцы-то его совершенно бесцеремонно уже не одну минуту возились в трусиках девушки и делали свое черное дело — терзали набухший клитор. И в этих условиях Ленка что-то бурчала скорей из принципа, чем из охоты побурчать. Не могла же она так легко сдаться! А то дай этому завоевателю знать, насколько легко она ему проигрывает — так он же усвищет на поиски новой, более неприступной, более недосягаемой… А Ленка не хотела, чтобы он усвистал. И это было то немногое, что она от Андрея не хотела.

— И тебя почти украли тогда, между прочим, — бархатистым и опасным тоном напомнил Печорский.

— Потому что нехрен! — Ленка усмехнулась, заметив, как раздраженно у Андрея поджались губы. Да, на ругательства в его присутствии тоже было наложено табу. Но, честно говоря, уже достал оттягивать. Приступал бы уже, а нет, все тянет, тянет… Рассвет уж скоро, а кровать до сих пор была заправлена. И это было возмутительно. Чудовищно.

— Да ты не шутя нарываешься сегодня, — Андрей заставил Ленку развернуться и потянул ее шорты вниз по бедрам, прикусывая кожу на ее плече. Все-таки у этих дурацких топиков были свои достоинства… Хотя годились они только для домашней носки, ни для чего больше, конечно. И то, если приличные…

— Ну, так накажи уже, а то все филонишь, филонишь, — выдохнула Ленка. Хотелось уже отчаянно, но… но по ощущениям еще было куда разогревать. И пускай себе разогревает и сам разогревается попутно. Ленка знала Андрея как облупленного — пока она болтает, он к основному действу не приступит, зато потом будет драть бесцеремонно, жадно, будто нагоняя все то, что так упорно откладывал. И чем жестче он вбивался в Ленку, чем алчней стискивал ее тело пальцами, тем острей она ощущала, что Андрей в ней нуждается. В ней. Только в ней. И ни в ком больше.

Было хорошо — было темно, и за окном тоже. И было плевать, увидит ли кто сейчас, как Андрей шарит одной своей вечно голодной ладонью у Ленки под топом, стискивая мягкий холмик груди, а второй — тремя пальцами Ленку же и трахает, заставляя ее жмуриться в предвкушении… Еще пару секунд он выдержит, а потом уже начнет… Да, вот сейчас уже должен… О, руку с груди мужественно убрал, чтобы расстегнуть ремень на джинсах…

И вот тут зазвенел звонок… И если бы не было полтретьего ночи, Ленка бы, пожалуй, не удивилась, но она все-таки была в курсе, сколько времени.

И она, и Андрей замерли.

— Давай забьем, — шепотом предложим Андрей, — мы типа спим и ничего не слышим.

Это была хорошая идея. Если бы явившийся, явно подумав о таком варианте развития событий, — вжал кнопку звонка, а руку с нее убирать передумал. Звонок верещал как недорезанная свинья…

Может, там пожар? Террористы? Инопланетяне? Апокалипсис?

Ни одна из обдуманных причин не тянула на то, чтобы ради нее прерываться, но… Трахаться под истошный вой звонка — была так себе идея.

— У тебя в прокуратуре же есть связи, да? — печально поинтересовалась Ленка у Андрея.

— Да, а что? — удивленно переспросил Печорский. Дурак же он был в три часа ночи, ничего не скажешь.