Нимфоманка из соседнего отдела (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 28

— Если я сейчас этого идиота убью — будет кому отмазать, — Ленка вздохнула, подтянула шорты и двинулась в прихожую. Шла она не торопясь — но и кретин за дверью не прерывался. Упрямый, епт.

— Ну и какого хрена, — поинтересовалась Ленка, распахнув дверь. Даже если там были грабители — они бы всенепременно бы сдохли, обратившись в камень от разъяренного взгляда Патрикеевой. Горгона бы им показалась милой леди после встречи с Ленкой. Вот только за дверью стояли не грабители, а человек, который сейчас мир вообще с трудом замечал, не то что какую-то там недовольную Патрикееву.

Слова у Ленки тут же закончились. Потому что за дверью, разутая, с туфлями в свободной руке, стояла Ильина. Растрепанная, в расстегнутом плаще — и это при том, что она на работе даже блузочки свои до последней пуговички на воротнике застегивала, аккуратистка… Честно говоря, по ее бледному лицу было видно, что у нее в крови острая нехватка алкоголя, не восполнение которой может закончиться чем-то хреновым, не исключено, что и суицидом…

— Дашка, ты чего тут… — это вырвалось само. Честно говоря, уж явления конкретно Ильиной Ленка не ожидала. Не были они подругами, даже вопреки тому, что Ленка с Дашей посплетничала и перемыла кости Венецкому — это не особенно их сблизило, Ильина не очень-то распространялась про развитие ее отношений с Игорьком, но… Но почему-то сейчас вот в таком вот замордованном состоянии она приперлась именно к Ленке, даже не к своей подружайке, с которой их чаще всего видели за обедами. Видимо, жопа Ильиной была поумнее своей хозяйки и ощущала, что Ликочка — та еще подруженька.

— Выпить есть что? — сипло поинтересовалась Даша. В ней уже точно что-то болталось алкогольное, но этого чего-то было немного.

— Заходи уже, — вздохнула Ленка. Да, сексу сегодня случиться не предстоит… А кто виноват? Правильно — Печорский виноват, четыре раза могли уже объездить друг дружку, но кому-то же приспичило поработать… Но оставлять хорошего человека вот в таком вот состоянии наедине с собой — было совершенно бесчеловечно. В конце концов, Ленка Ильиной очень сильно симпатизировала. Нужно было быть охренительно крутой, чтобы вот так вот переть вопреки среде и сложившимся в ней предубеждениям. Многие женщины на Дашином месте решали свои проблемы исключительно постельным путем, а эта — нет, к ней эта грязь не липла.

У Андрея при виде Даши глаза тоже на лоб полезли. Но так как и он Ильину в таком раздрае сроду не видел. Нужно сказать, что у Дашки даже морда лица при виде генерального не дрогнула — Ленка даже восхитилась такой прокачке пофигизма.

— Здрасьте, Андрей… — Ильина тормознула, явно пытаясь вспомнить отчество начальника, а потом забила и чуть более твердо и без намека на окончание фразы повторила: — …Андрей.

— И вам не хворать, Дарья, — ошалелым тоном протянул Печорский, а Ленка … А Ленка едва не в голос смеялась, наблюдая эту чудную картину. Все-таки Дашка была охренительно прекрасна. Вот как она с невозмутимым видом вышла из кабинета Андрея, после того как Игорек ее оприходовал, так и сейчас без какой-либо дрожи проперлась на кухню, стекла на стульчик и уставилась на Ленку с Андреем, любующихся на картину «явление Ильиной».

— Я помешала? — это был вообще риторический вопрос, сказанный таким тоном, что было ясно — Дашка знает, что она помешала, и ей, конечно, жаль, но…

— Ты нам вино откроешь? — Ленка повернулась к Андрею. Тот посмотрел на Ленку, потом на Дашу, в прострации гипнотизирующую какую-то супер-интересную точку на дверном косяке, а потом кивнул и шагнул к холодильнику.

— Что вытворил Венецкий? — мягко поинтересовалась Ленка, пока Андрей там возился с бокалами.

Даша растерянно вздрогнула, чуть поменялась в лице, удивленно глядя на собеседницу.

— Да брось, — Ленка пожала плечами и села напротив Ильиной, — единственный, кто может проковырять тебя до живого — это он. Ненадолго — но может.

— Да ничего он не вытворил, — измученно выдавила Даша, прислоняясь лбом к сжатым ладоням, — просто это я… дура.

— А в чем дура-то? — Ленка задрала брови повыше. — Серьезно, двадцать первый век на дворе, с кем только люди не трахаются, и по работе — тоже. Тоже мне трагедию нашла.

— С женатыми мужиками трахаются только дуры, — Даша поморщилась, будто собираясь заплакать. Да ладно. Все прям так серьезно, что великая, неумолимая Ильина, которую довести было еще сложнее чем Андрея, готова взять и зареветь? Из-за мужика? Божечки-кошечки. Венецкий, серьезно, что ли?

— Он же в разводе…

— У него невеста беременная, — буркнула Даша, — это такая почти женатость, с которой хрен поспоришь.

Невеста… На задворках Ленкиной памяти шевельнулось что-то смутное. Блондинка. Сладкая, бесячая блондинка, которую даже не мудрено, что Патрикеева из памяти вытерла — Ленка в принципе терпеть не могла на своей территории баб типажа «королева бала». Так еще мало того что типаж у нее был раздражительный, так еще и понты плескались во все стороны — за те двадцать минут, что Барби проторчала в приемной Андрея, ожидая явления Игоря, Ленка успела пожалеть, что у Венецкого личного секретаря и приемной не имеется. Отказался, жук.

— Погоди, какая беременная? — осторожно повторила Ленка. — Ты серьезно сейчас вообще?

— Ну, мне так сказали, — Даша пожала плечами, — ну… Если врет…

— Не врет, — ну кто бы сомневался, что Андрей за честь друга вступится как хренов мушкетер, — Игорь не врет, Алла в четверг у врача была.

Вообще-то это все было не важно. Вообще-то с учетом того, какие несчастные сейчас у Даши были глаза, — Ленке хотелось ругаться очень неприличными словами. На Игоря, на Ильину — на всю эту их обкуренную Санта-Барбару, когда нихрена понятно не было, но даже ничего не понимая — хотелось убиться фейспалмом. Ну идиоты же. Идиоты. Игорек, блин… Два раза в браке был, а выводы не сделал — по-прежнему не усвоил, что свадебка наспех ни к чему хорошему не приведет. Но… Дело было не в этом… Совсем не в этом…

— И что у них там, когда? — задумчиво протянула Ленка, прищурившись и глядя на Андрея.

— Завтра… — Андрей кинул виноватый взгляд на Дашу, но закончил — не любил останавливаться на половине фразы, — завтра у них вроде официальная помолвка.

Взгляд у Ильиной стал таким загнанным — аж пристрелить хотелось, чтоб не мучилась.

— А ты приглашен, милый? — вкрадчиво поинтересовалась Ленка.

— Да, — Андрей кивнул и ухмыльнулся, — предлагаешь мне спереть жениха? Напоить, завернуть в ковер и запихнуть в багажник во имя его же счастья?

Нет, ну вы посмотрите на него, и вот этого придурка на работе зовут Занудой. И да, кажется, он тоже болеет за Дашу, а не за невесту.

— Нет, милый, все гораздо проще, — Ленка задумчиво улыбнулась, — передашь ему от меня… письмецо. А там — посмотрим, права ли я?

— Братец, ты выглядишь, будто собрался на свои же похороны, а не жениться!

Валерий Вячеславович Венецкий, ранее носивший позывной «Валерка», но лишенный его после первого же развода Игоря, лучился радостью практически с радиоактивной неискренностью. Игорь же, уже поймавший четыре бокала шампанского, чем дальше, тем упорнее ощущал, что для того, что ему нужно сделать, нужно что-то покрепче, чем этот дамский лимонад.

— На твои — схожу с радостью, братец, — ничуть не скрывая собственного настроения, заметил Игорь. Хоть перед младшим братом настроения скрывать не надо было. Вот почему он с бывшей женой Игоря уже второй год душа в душу, а Игорь за это время уже и второй раз развелся, и кого только не поимел, но ничего такого… Как у Валеры с Алисой, вот как они описывали с виноватыми физиономиями когда-то «почувствовать, что вот этот человек — твой» — не получалось.

Хотя нет, врешь сам себе, Венецкий? Получалось же. Получалось. Вот вчера… Вчерашний день вспоминать было тошно, до того он был невыносимо охренителен в каждой своей секунде. В каждом глотке воздуха, что был сделан в одном доме… с ней. Нет, не произносить имени, даже в мыслях. Слишком хреново, слишком уж хочется бросить тут все и сорваться в дождь, в это марево мелких, но частых капель. Обратно — к ней. К той, что заставляла чувствовать себя живым. А ведь и не сказал бы, что до этого чувствовал себя иначе. Но вот — будто тот первый раз, что у них случился — будто показал, что без нее ни жить, ни дышать, ни двигаться — Игорю невозможно.