Время не ждет (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 64

— Проблемы ваши решаемы, Джим, — Начал обволакивать сознание подопытного Джокер, — Всё, что зависело от вас, вы решили. Человек вы волевой и сильный — как говорится, правильной закалки. Родись вы лет этак на пятьдесят пораньше, вы бы стали покорителем Дикого Запада или героем Гражданской.

— С вашей супругой немного сложнее, — Продолжил Фаулз, мельком проверяя реакцию пациента, — женщины всё-таки слабее мужчин, в том числе и психологически. Одна из слабостей — нежелание признавать как свою вину, так и неприятную им реальность. Получается так, что в своих проблемах миссис Эйвери обвиняет вас, не желая видеть реальность.

Мужчина на кушетке размеренно кивал, внимая каждому слову, как откровению.

— Реальность же такова, что даже сильный мужчина вроде вас вынужден считаться с другими мужчинами. Правительство, увы, недосягаемо для разумения миссис Эйвери. Там, где нужно винить президента Гувера и директора ФБР, с их жестокосердной и неумной политикой, она винит вас — просто потому, что вы рядом и в досягаемости для её гнева.

Прямые установки Джокер, по некоторому размышлению, давать зарёкся. Некоторая прямолинейность мышления и «марионеточность» поведения в таких случаях нет-нет, да и проскальзывала.

Да и к тому же, кто может лучше знать свои возможности, как не сам человек? Общих установок и ярко выделенных врагов обычно хватало, а там уже сам, сам…

Пока результаты его установок относительно скромные… Впрочем, это как сказать! В нью-йоркском обществе произошёл ощутимый сдвиг в пользу Демократической партии, и он, Лесли Фаулз, сыграл в этом далеко не последнюю роль! Жаль только, похвастаться нельзя.

Колеблющиеся стали голосовать так, как нужно. Другие стали чуть щедрей делиться деньгами с Демократической партией…

Были третьи, и четвёртые… Подозрительно будет, если политик-республиканец внезапно переметнётся в стан демократов после сеанса у психолога. А вот если этот политик станет чуть менее сдержанным на язык в присутствии других, совершенно конкретных людей, то где в этом криминал?

Хотелось иногда рубануть наотмашь… но Джокер останавливал себя. Хотя были, были эксперименты… не с пациентами, разумеется.

Для этого есть метро, где наблюдательный человек легко заметит людей, спускающихся в подземку в одном и том же месте, в одно и то же время. Людей, на лицах которых написаны проблемы.

Пару раз кивнуть таким попутчикам, потом невнятно поздороваться, и вот уже через пару недель он считает тебя едва ли не приятелем, с которым можно поделиться проблемами. А ещё пару недель спустя шагает с крыши, искренне считая, что Бог даст ему крылья, как праведнику.

Пустой был человечек, право слово! Ни жены, ни детей, да и к тому же мужеложец, примелькавшийся в определённых кругах.

Зато его смерть аккурат на капоте машины известного журналиста, на корню купленного республиканцами, дала много поводов для сплетен. Тем паче, что журналиста пару видели в окружении… слабозадых. Скорее всего по служебным надобностям, но… кто знает?

Зато и результат. Одна всего лишь, но яркая смерть ничтожного человечка, и яркая звезда республиканской журналистики в депрессии и запое. Да и репортажам его в ближайшие пару лет отношение будет настороженно-брезгливое. Хоть сто раз оправдается, а осадок останется…

Жаль, не похвастаешься… Разве только Эрику. Тот немного чистоплюй, и пусть методы его работы ничуть не мягче, но эксперименты почему-то не одобряет.

Чистоплюй! Сам же рассказывал, что жестокие эксперименты над заключенным в нацистских концлагерях и американских тюрьмах дали медицине бесценные данные!

* * *

… — глава ФБР Гувер… — Донеслось через потрескивающий радиоприёмник, установленный в автомобиле.

Эйвери излишне резко переключил станцию, ругнувшись сквозь зубы.

Республиканцев Эйвери не любил, закономерно обвиняя их в проблемах Америки. Он, сильный человек старой закалки, вынужден плясать под дудку какого-то старого педика! Да весь этот ФБР — сборище лощёных педерастов, все в Штатах это знают!

— Попадись он мне, — Процедил мужчина сквозь зубы и любовно похлопал по подмышечной кобуре. С недавних пор он обзавёлся такой и не жалеет. Неспокойно нынче в Америке, без оружия WASP^[134] чувствует себя некомфортно… Благодаря этому педику Гуверу! А может, и президент тоже педик? Попадись он мне…

* * *

— Никак, сэр, — Вспотевший от волнения водитель ещё раз тронул ключ зажигания, с тоской глядя в зеркало заднего вида на насупившегося шефа. Джон Эдгар Гувер молчал, и молчание это было красноречивей любых угроз.

Дорогой автомобиль, заглохший в Нижнем Ист-Сайде — не самом благополучном районе Нью-Йорка, успел привлечь внимание местных обитателей, начавших подтягиваться в жажде зрелищ. Ну раз с хлебом напряг, то хоть так…

— Надо пересесть, сэр, — Негромко произнес сидящий рядом с водителем охранник, с ненавистью покосившись на и без того паникующего водителя, — В машине сопровождения не так комфортно, да и потесниться придётся, но ваша безопасность важней.

Гувер кивнул, надвинул шляпу на глаза и открыл дверцу авто, не доживаясь, пока телохранитель подготовит эвакуацию. Всполошившись, тот подхватил закреплённый на дверце автомат с большим круглым диском, и вывалился вслед за шефом, поводя дулом по сторонам.

— Макаронники! — Прозвучал мальчишеский голос, и в директора ФБР влетел огрызок яблока, брошенного из толпы. Телохранитель, будучи на взводе, нажал на спуск, и на телах людей расцвели кровавые точки.

Толпа ахнула и подалась назад. Гувер, оскальзываясь на внезапно ослабевших ногах, поспешил к машине сопровождения. Почему-то ему казалось необыкновенно важным прятать своё лицо от людей, поэтому шёл он полубоком, отвернув голову и по крабьи переставляя ватные ноги.

— Убили… убили! — Раздался многоголосый вой. Толпа отхлынула в тесно стоящие дома-коммуналки, где в одной квартирке проживало по несколько семей, а на тротуаре остались тела, среди которых оказался и кинувший огрызок мальчишка.

Директор ФБР, почтительно поддерживаемый под локоть телохранителем, не осмеливающимся на большее после столь серьёзной оплошности, ввалился наконец в машину сопровождения. Завизжали шины…

… и почти тут же раздался глухой удар.

Один из местных жителей, ставший свидетелем произошедшего, как раз парковался. Он-то и бросил свой старенький «Фордик» наперерез, напрочь перегородив неширокую дорогу.

Телохранители открыли по храбрецу огонь прямо через лобовое стекло, и внутрь салона посыпались осколки стекла и горячие гильзы, остро воняющие сгоревшим порохом. Гувер взвизгнул и начал яростно ворочаться, пытаясь забиться куда-то вглубь.

— Да что ты… — Только и сказал в сердцах один из охранников, не решаясь отталкивать массивную тушу непосредственного начальника.

— Ааа!

Прошло много меньше минуты, а из дома-муравейника уже выкатываются люди-муравьи, вооружённые кто чем. В большинстве своём в руках они держали дробовики и дешёвые дрянные револьверы, покупаемые беднотой скорее ради самоуважения.

В домах начали открываться окна, и по автомобилям тяжело застучали револьверные пули и дробь. Телохранители ответили автоматными очередями, и тел на тротуаре прибавилось.

Почти тут же из окон начали стрелять люди не столь горячие, зато в большинстве имеющие боевой опыт. Эти знали пользу укрытий и умели оценить ситуацию.

Через минуту всё было кончено, малейшее сопротивление подавлено. В живых осталось только два телохранителя, один из которых уже «отходил», суча ногами на тротуаре и держась за простреленное горло.

— Ленни… ты убил моего Ленни! — Безумного вида женщина с всклокоченными волосами и окровавленной одеждой, вцепилась в лицо второго, которого держали крепкие мужчины, — Ленни! Всех, всех! Ааа…

Телохранитель выл в голос и дёргался так, что правая рука сломалась в локте, но женщина выцапарала ему глаза. Ослепшего, его кинули на дорогу, и разъярённые потерей близких и распалённые боем, люди-муравьи забили его ногами.