Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora" - Страница 87

Давай же, давай...

...В памяти мельтешили отрывки из древних манускриптов, прочитанных им давным-давно. На языке вертелись слова древнего наречия, принадлежавшего Совершенным. Лайе понял, что это — единственное их спасение на тонущем корабле. И слова забытого языка сорвались с его губ, вместе с новой вспышкой Дара. Ему даже не понадобилось собирать свою волю в кулак, чтобы управлять столь могущественной силой: страх и бешеное желание жить сделали все за него. И когда иллириец прочертил в воздухе рукой невидимую черту, пространство в этом месте изменилось, скомкалось и смялось, а затем стало расползаться в стороны подобно тлеющей на углях бумаге, обнажая под собой... пустоту, абсолютное ничто.

Трое замерли на палубе корабля, не в силах оторвать взгляды от столь чудовищной картины. Морская вода хлынула в эту пустоту — и исчезла в небытии. Из чёрного зёва дыхнуло могильным хладом — невзирая даже на бушевавшую вокруг бурю.

—Туда! — крикнул Лайе, — У нас нет другого пути!

Дола застыл, скованный ужасом: из пустоты на него смотрели тысячи безумных глаз. Они звали его, и тут же у Долы невыносимо заболело за грудиной, там, где было беспокойное сердце. Он отчаянно мотнул головой, отказываясь делать последний шаг вперёд. Сольвейг вырвалась из его объятий и попятилась, не в силах оторвать взгляд от чёрного зёва.

Волны бушевали, и остатки корабля начало затягивать в бездну.

—Прыгай!!! — заорал Лайе.

—Лайе, нет! — Дола попятился назад, туда, где их ждала верная гибель. — Я не прыгну туда, не заставляй меня...

Он успел только повернуться лицом к близнецу, когда тот выругался.

Черт бы тебя побрал, малой! — разозлённо подумал Лайе и, выставив вперёд руки, с силой толкнул брата вниз. Затем, не оборачиваясь, схватил за руку Сольвейг и спрыгнул вместе с ней в чёрный зев.

Темнота схлопнулась вокруг них, и наступила благословенная тишина.

====== Глава 4: Город страшных снов. Узники Абэ Ильтайна ======

A thousand years, a thousand more,

A thousand times a million doors to eternity

I may have lived a thousand lives, a thousand times

An endless turning stairway climbs

To a tower of souls

If it takes another thousand years, a thousand wars,

The towers rise to numberless floors in space

I could shed another million tears, a million breaths,

A million names but only one truth to face

A million roads, a million fears

A million suns, ten million years of uncertainty

I could speak a million lies, a million songs,

A million rights, a million wrongs in this balance of time

But if there was a single truth, a single light

A single thought, a singular touch of grace

Then following this single point,

this single flame,

The single haunted memory of your face

© Sting — A thousand years

There’s a path running under the city

Where the stones and the hills divide

There’s a path we can walk through the loss and the pity

She’s out of the light, she thought it’d be safer

She said «I wanna go home»

Eyes turn grey like her face in the paper

She said «I wanna go home»

There’s a girl sleeping under the river

Where the snow and the rain collide

There’s a girl that we watch and we’ll soon be with her

She’s out of the light, she doesn’t remember

She said «I wanna go home»

Face turns white like a sky in December

She said «I wanna go home»

I wanna go home

© The Birthday Massacre — Leaving Tonight

Вековые деревья Дуэн Брона издревле славились своей красотой. Могучие стволы стремились вверх, а кроны были настолько густыми, что едва пропускали солнечный свет. Много слухов ходило об этом лесе: будто бы давным-давно здесь было место силы, но за минувшие тысячелетия оно себя растратило, оставив лишь память и древних духов. Но и поныне сюда приходили иллирийцы из близлежащих деревень, чтобы принести дары лесу. Считалось, что желание того, кто придёт с просьбой к духам Дуэн Брона, обязательно исполнится. Но нередко здесь пропадали путники, а местные списывали это на особые чары леса — каждый, кто войдёт сюда с недобрыми намерениями — обязательно сгинет. А духи Дуэн Брона спали и видели сны. О прошлом и кровавых войнах. О настоящем и жизнях простых иллирийцев. О будущем, которому суждено измениться. И меж высоких деревьев царил благодатный покой.

Но тишина многовекового леса была нарушена: кто-то шёл по незримой обычному глазу тропке, осторожно убирая с пути встречные ветви. Этот кто-то ступал тихо и осторожно, но все же недостаточно бесшумно для того, чтобы Дуэн Брон продолжил дремать. Лес наблюдал за незваным гостем, незримые духи кружились вокруг него, и только диву давались — такой яркой оказалась его душа. Но был чужак совершенно глух к их зову. Был он и слеп к той красоте, которая испокон веков манила к себе иллирийских «айя» — так звали шаманов и сновидцев этого народа. Он крался между деревьев, видя своими желтыми глазами «след», направлявший его по верному пути. Находя спрятанные ловушки, иллириец обезвреживал их или же обходил стороной. Услышав непонятный звук, он быстро навострил уши, затаился, спрятавшись за могучим стволом дуба, ожидая, что здесь кто-нибудь появится. Но то ли его преследователи решили пойти окольным путём, то ли сами затихли, и потому нелюдь покинул укрытие, медленно продвигаясь дальше.

Звук повторился, на сей раз уже гораздо ближе, и иллириец, беззвучно ругнувшись, понял, что скрываться дальше бесполезно. И он, сломя голову, помчался напролом. Пару раз он едва не напоролся на ловушки и сумел в последний момент избежать, если не мучительной смерти, то тяжелых увечий точно. Не было нужды оборачиваться назад и вслушиваться в тишину леса, чтобы понять — его по-прежнему преследуют.

В том, что он вряд ли сумеет оторваться, иллириец не сомневался. Ведь Гончие считались лучшими следопытами, ищейками Вечной Земли. А он, Дола Даэтран, хотел быть одним из них.

Он желал этого так сильно, что по истечении обучения и службы в армии, немедленно подал прошение о назначении его в ряды Гончих. Конечно, Дола не обольщался, и прекрасно понимал, что его ждет. Знал он и то, что муштровать его будут больше других, и придираться к результатам испытаний станут изо всех сил. И потому он постарался сдать все с блеском. А теперь ему оставалось пройти последнее и самое сложное испытание: добраться до сердца леса.

На самом деле, задание было таково: пробраться в лагерь следопытов, располагавшийся где-то в тысячелетнем лесу Дуэн Брона, и выкрасть офицерский кортик у капитана Гончих. Несмотря на то, что задача оказалась не из легких — лагерь был разбит не на земле, а спрятан высоко в кронах тысячелетних деревьев — с первой её частью Дола справился успешно. Он мог гордиться тем, что ему даже не пришлось прибегнуть к насилию, дабы свершить кражу, и он сумел выбраться из лагеря незамеченным. Но все же Дола где-то просчитался, раз Гончие быстро распознали, кто это сделал, и теперь гнались за ним. Времени размышлять о том, где же он накосячил, у иллирийца не было, и Дола лишь быстро проверил, на месте ли его трофей, и продолжил свой увлекательный путь с препятствиями.

Надо сказать, чем больше он углублялся в лес, тем труднее ему было сосредоточиться на собственной цели. Дола слышал о том, что чары Дуэн Брона рассеивают любые проявления Дара, но он даже подумать не мог, что здесь, в лесной глуши, исчезнет защита Лайе, которая много лет спасала его от кошмарных снов и безумия. И потому Дола упорно шёл вперёд, стараясь не обращать внимание на сумятицу, воцарившуюся в его беспокойном рассудке. Он уже и забыл, каково это — слышать голоса в собственной голове, бороться с самим собой.

И сейчас они говорили, шептали, кричали — каждый на свой лад, лишая его возможности ясно мыслить. Словно кто-то другой норовил одержать верх, вырваться на волю, завладеть разумом иллирийца. Дола потёр ноющие виски, поднял взгляд вверх. Там, где раскинулись ветвистые кроны деревьев, он видел путь. Чутьё вело его туда, ввысь. Недолго думая, Дола начал взбираться по стволу дерева, совершенно не боясь упасть. Он знал, что пока страха нет — он сможет добраться до цели.