Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora" - Страница 88

Мысли — непрошеные, чужие — в голове словно жужжали, хаотично роились, сбивая с толку, отвлекая от цели. Это испытание, все слишком сильно напоминало Доле Джагаршедд, и теперь, когда Дар Лайе был бессилен в этом лесу, иллириец чувствовал, как потихоньку сходит с ума. И оттого хотел добраться до сердца леса раньше, чем окончательно потеряет сам себя.

Раз-два-три, хочешь жить, маленький rak’jash — беги.

Ох, давно он не вспоминал старую-добрую считалку, не было в ней нужды все эти годы. Кто бы мог подумать, что она так поможет ему здесь, в Дуэн Броне? Сосредоточиться на простом повторении одной и той же фразы, видеть перед собой скрытый от обычного глаза путь — и не думать больше ни о чем.

В голове — щелчок. Раз-два-три, хочешь жить — беги.

Руки устали и гудели, один раз он едва не сорвался вниз, успев в последний момент вцепиться в толстую ветку. И потом висел над бездной несколько долгих мгновений, пытаясь вспомнить, кто он, где и когда был рождён. Затем с трудом подтянулся и заставил себя перекинуть через ветвь ногу, и несколько минут лежал, распластавшись на ней всем телом и пытаясь отдышаться. Когда предательская дрожь в руках и ногах исчезла, а сердце уняло свой бешеный ритм, Дола снова поднял голову.

Раз. Два. Три.

Все дороги ведут наверх, Дола Даэтран. Соберись и иди дальше, если не можешь — ползи. Это не Джагаршедд, не тюрьма Совершенных, и преследуют тебя вовсе не старшие сыновья Редо, а Гончие. Ты же так желаешь стать одним из них, доказать, что ты — не какой-то там смесок из Дома Даэтран, доказать, что ты прирожденная ищейка, что ты достоин быть Гончим. Ты не умеешь довольствоваться тем, что уже имеешь. Нет у тебя золотой середины, ты можешь стать лучшим — или быть уничтоженным. Соберись, Дола-Доэлха, Бес из Джагаршедда, и иди. Не посмеешь же ты осрамить своего брата? Чего ради ты пошёл служить? Вспомни, Дола Даэтран, вспомни, что ты ему обещал. Соберись — и принеси Лайе свою победу.

Раз-два-три, все дороги ведут наверх. В голове — щелчок.

И ведь взялись откуда-то силы, открылось второе дыхание. Дола упрямо карабкался вверх, пока чутьё не вывело его на тропку, что шла под самыми кронами деревьев. Она переплеталась причудливым узором, похожая на мостки из плюща и гибких веток. Дола был уверен — только чары иллирийских айя могли создать нечто подобное, изменить природу, заставить её уступить серокожему народу. И, забыв обо всем на свете, кроме своей цели, он побежал по хрупким мосткам, не оглядываясь больше назад. А голоса в его голове не замолкали ни на мгновение, становясь лишь громче — по мере приближения к сердцу леса. Изо всех сил Дола сопротивлялся им, стараясь добраться до места назначения как можно быстрее.

Я буду жить вечно... (Не смей и мечтать!) Я люблю пламя (Заткнись!), что горит внутри каждого из нас. Я (Прекрати!) буду жить, ведь я (Ты лишь тень своего брата!) никогда не сдамся!

Раз-два-три, щелчок, и снова по кругу. Так было раньше, так будет всегда, пока рядом нет Лайе. Вся твоя жизнь состоит из бега — от одного к другому, в голове — щелчок. Кто будет говорить в этот раз? Тот, кто боится или тот, кто безумен от рождения? Воин или трус? Раз-два-три — живи, Дола Даэтран, беги и не останавливайся.

Вдруг закончились мостки из ветвей и плюща, нога Долы шагнула в пустоту, и не сумев удержаться на краю, он сорвался вниз. Каким-то чудом иллириец сумел вцепиться в лиану, ободрав в кровь ладони. От души ругнувшись, он проклял свою неосмотрительность и продолжил спуск вниз с гораздо большей осторожностью. Оказавшись на земле, Дола прислушался к лесу и удивлённо моргнул: погони больше не было. Неужели получилось оторваться? Иллириец вздохнул и продолжил путь вперёд. Всем нутром он чуял — совсем немного осталось. Ещё чуть-чуть, и он доберется до сердца леса, а потом...

Собственно, что будет дальше, Дола не знал, но продолжал уверенно шагать вперёд. И, видимо, здесь заканчивались чары тысячелетнего леса, ибо сводившие с ума голоса в голове притихли, присмирели, а вернувшаяся ясность рассудка была подобна глотку свежего воздуха.

Между деревьев забрезжили отблески дневных лучей, и вскоре Дола вышел на поляну, залитую солнечным светом. Остановившись на её краю, он поднял голову и удивлённо вскинул брови. Оказывается, здесь его уже ждали. Дола оглядел стоящих на поляне иллирийцев. Вот ободряюще улыбается принц Рейно из Дома Йонах — кажется, он действительно рад тому, что Дола здесь. Опирается на двуручник одноглазый и коренастый Арайн, такой же полукровка, как и сам Дола. По невозмутимому лицу Арайна ничего нельзя прочитать, один глаз подернут белесой поволокой, а второй смотрит, хитро сощурившись. Рядом с ним презрительно кривится Ириан, принц семьи Ассэне. Вот уж кто совершенно не рад Доле. И все здесь знают, что место среди Гончих Ириан получил в основном благодаря своим связям, которыми не гнушался пользоваться напропалую. Переглядываются поодаль Мариан, принц Дома Глеанн и его бывший оруженосец — а ныне Гончий и верный друг — Тунор из Дуэн Аэдина, сын баронессы Корриган. Эти двое до мозга костей верны семье Глеанн, а те всегда были заодно с Ассэне. Дола скользнул взглядом по остальным иллирийцам, их имена ничего ему не говорили: все они были вассалами чьих-то Домов, мелкие сошки.

Дола встретился взглядом с командиром Гончих и криво ухмыльнулся, подумав, что сегодня здесь собрались все принцы Домов Вечной Земли, ибо предводителем Гончих был никто иной, как сам принц Шанур из Дома Сионар.

Шанур выступил вперёд.

—Принёс? — голос у него был резкий, как у того, кто привык всю жизнь отдавать приказы.

Дола молча кивнул в ответ. Тогда принц Шанур протянул руку ладонью вверх. Дола осторожно снял кортик с пояса и сделал шаг вперёд, затем ещё один. Ноги подгибались от волнения, сердце колотилось в бешеном ритме, лицо горело, а в голове у Долы ужасно шумело. Несколько несмелой походкой он добрался до командира Гончих и, протянув кортик рукоятью вперёд, осторожно вложил его в раскрытую ладонь Шанура. Тонкие пальцы принца Дома Сионар уверенно сомкнулись на добыче. Шанур придирчиво оглядел кортик со всех сторон и одобрительно покачал головой. Наконец, на его суровом лице появилось некое подобие кривой улыбки. Вперив долгий и испытующий взгляд в Долу, он хмыкнул.

—Ты справился, — был лаконичный ответ.

Дола шумно выдохнул, даже не заметив, что аж затаил дыхание, пока Шанур изучал его трофей. Иллириец смог заставить себя улыбнуться в ответ, но судя по смешкам со стороны свежеиспеченных Гончих, получилось у него не очень убедительно.

—Осталось последнее испытание, — буркнул Шанур, и после этих слов лицо Долы вытянулось.

—Последнее... что?! — сипло каркнул он.

—Ты ведь никогда не убивал, верно? — под пристальным взглядом Гончего врать смысла не было.

И Дола отрицательно мотнул головой, подтверждая его слова. Неоднократно дрался — да, побеждал в поединках — да. Иногда дело заканчивалось тем, что оба драчуна оказывались в лазарете с переломами, свороченными скулами, разбитыми носами и без пары зубов — но до смерти Дола никогда не мордовал, хотя бы потому что всегда находились те, кто успевал растащить соперников прежде, чем дело заканчивалось летальным исходом.

—Так я и думал, — удовлетворенно кивнул Шанур и поманил Долу за собой.

Иллириец пошёл следом за командиром, успев напоследок скользнуть взглядом по другим посвящённым в Гончие. И почему-то запомнилось ему выражение лица молчаливого Арайна — будто полукровка сочувствовал ему, зная, что его ожидает. Обуреваемый противоречивыми чувствами, Дола уставился в спину принца Дома Сионар.

Они вновь углубились в лес, когда Шанур вдруг заговорил, не оборачиваясь и не сбавляя шаг.

—Видать ты совсем отчаянный, раз решил стать одним из нас. Сидел бы себе в Термарилле, был бы тенью своего брата — и многие беды обошли бы тебя стороной, Дола Даэтран.

—Именно поэтому я и хочу быть Гончим. — буркнул Дола. — Чтобы не жить в тени Лайе.

—Брешешь, — резко ответил Шанур. — мне неведомы твои истинные побуждения, но сейчас ты лжёшь. Ты, наверное, не представляешь себе, что такое быть Гончим. Знаешь, как нас зовут простые иллирийцы? Псами Войны. Цепными собаками Императрицы. И они правы. Принося ей присягу, мы отказываемся от всего — от семьи, от свободной жизни, от права выбирать. Нам скажут — идите умирать — и мы умрем. С радостью и гордостью головы сложим за нашу империю. Мы лучшие воины, но и спрашивают с нас сполна. К этому ты хотел прийти, Дола Даэтран? Или тебя лучше называть «Бес из Джагаршедда»? — Шанур резко остановился и повернулся к Доле, едва не столкнувшись с ним носом к носу. — Тебе будет тяжелее, чем всем остальным — ты брат будущего императора. Ты смесок с порченой кровью в жилах. Ты кичишься своим происхождением — о тебе даже байки в армии ходят, как о «Бесе из Джагаршедда», а не как о принце Дома Даэтран.