Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora" - Страница 148

Сила внутри наследного принца бунтовала, требовала выхода. Волей-неволей Лайе видел мысли окружавших его иллирийцев, и никак не мог от них закрыться, как не мог контролировать свой Дар. Вот и сейчас, сидя в окружении гостей, он вынужден был улавливать мысли матери и отголоски эмоций отца. Это невероятно раздражало.

Наследный принц до хруста в пальцах сжал кубок и почувствовал на себе внимательный взгляд Первого Полководца. Он заставил себя улыбнуться краешком губ и поспешно взглянул на мать. Лиланг, как всегда, выглядела безупречно. Порой Лайе казалось, что его мать похожа на статую — такая же непоколебимо уверенная в себе, спокойная и холодная. Но когда она заговаривала с Редо, что-то в ней менялось — на щеках появлялся румянец, глаза сияли, на тёмных губах чаще мелькала сдержанная улыбка. Лайе перевёл взгляд на Первого Полководца. Он честно пытался найти в нем хоть что-то напоминающее их семейное сходство, но раз за разом приходил к выводу, что куда больше от отца досталось Доле. По-звериному диковатый взгляд, беспокойная душа и, конечно же шеддарский норов, доставлявший всем столько проблем.

Махавель продолжала вести беседу с Мореносом и в основном они предавались воспоминаниям о былых временах, когда и трава была зеленее, и солнце светило ярче, и нравы другие. Изредка в разговор вклинивался Иса, комментируя то или иное высказывание в духе:

— История шеддаров полна ключевых моментов. Преимущественно, кровавых, — проворчал иллириец, уминая ножку куропатки.

— Иллирийцам стоило бы вспомнить королеву Имрах, — невозмутимо парировал Моренос, с хрустом отправив в рот мясо вместе с костью.

— Имрах была королевой Камайнена, а не Совершенной, — немедленно отозвалась Махавель.

— Не только наш народ содеял много зла, — подал голос Редо. — Или вы забыли, ради чего Имрах пожертвовала Камайненом? Землёй, которую вы, иллирийцы, заняли и назвали Вечной. Вы уничтожили то, что осталось от камайя, лишили их народ на право возродиться. А ваши Совершенные? Глеанн, ставший Tedd Chaoin? Близнецы Ассэне и Даэтран? А Хальгейза, которая теперь скована вечным льдом? Хельги, обреченные жить в ульях, управляемые единым разумом? Многие уже забыли, что Совершенные сделали с Хальгейзой и ее народом. Но мы, шеддары, все ещё помним. На войне все средства хороши. Все ради победы — а последствия пусть разгребают потомки.

Повисла тяжелая тишина. Лайе подумал, что до устоявшегося мира между Иллирианом и Джагаршеддом им ещё далеко. Сейчас это были лишь попытки нащупать верный путь, хрупкую дорогу к сосуществованию без ненависти. И даже то, что Первый Полководец Джагаршедда сейчас был здесь, на Вечной Земле, можно было счесть за какое-то чудо, счастливое стечение обстоятельств. Ведь история могла пойти по-другому, когда Лиланг отправилась к шеддарам. Её могли убить там, и не было бы сейчас ни союза, ни этого обеда, ни Долы с Лайе.

— Я сражался с Даэтраном Познавателем, — вдруг снова заговорил Редо. — Лучшее сражение в моей жизни. Равный против равного. А потом Совершенный Глеанн призвал Тысячеглазого. Его демоны убивали всех — своих и чужих. Если и есть что-то страшнее смерти — то это Он. Хаос. Сгинуть окончательно и больше никогда не вернуться к жизни, потому что Хаос сожрал твою душу... Это стократ страшнее смерти. Когда в небе появился Разлом, мы с Познавателем выжили только благодаря чуду. И мы были рады тому, что живы. В такие моменты не имеет значения, кто рядом — друг или враг. А потом я узнал, что королева Имрах пожертвовала своим народом, сожгла себя, свое нерожденное дитя, и все лишь для того, чтобы Камайнен не достался Совершенным. И больше нет ни камайя, ни Земли Свободы. Теперь на ее месте Иллириан. А проклятие Имрах и магия Совершенных — Разлом, через который они пришли — продолжают пожирать Джагаршедд, делая нашу землю бесплодной, мертвой навсегда.

— Точно так же погибла наша Айягарасэ, — отозвалась Махавель. — Мы были гордым, сильным, совершенным народом. И мы сами себя уничтожили. Легенды говорят, что Золотая Земля Айягарасэ была прекрасна, а ее народ — бессмертен. Но Совершенные стремились к чему-то большему, нежели вечная жизнь. И впустили в свой мир Тысячеглазого, который подарил им смерть... и одержимость.

— Вы сами себя приговорили, — пожал плечами Редо. — И все же отрадно видеть, что не все иллирийцы живут прошлым. — его взгляд, устремлённый на Лиланг, потеплел.

Лайе с трудом поборол желание закатить глаза и подавил страдальческий вздох. Его кислая мина не укрылась от Редо. Переключив своё внимание на наследного принца, шеддар сложил могучие руки на груди.

— Где же твой брат? Неужели он совсем не горит желанием увидеть своего отца? — в голосе Первого Полководца отчетливо прозвучала насмешка.

Его здесь нет, потому что ты ему не нужен, — хотелось ответить Лайе, — потому что не хочет он вспоминать дни, в которых было столько боли.

— Он никогда не любил светские беседы, — с чопорным видом сказал наследный принц, твёрдо встретив взгляд отца.

— Ему не место здесь, — кивнул Редо и склонил голову набок. — Вечная Земля не стала ему домом.

— А Джагаршедд, значит, стал? — окрысился Лайе. — Там его все любили, да?

— Лайе... — предостерегающе сказала Лиланг.

Но наследный принц смотрел только на Редо, не замечая ничего вокруг.

— Ты и сам видел, каким он стал. Его место здесь, со мной. А не на Огненной Земле, где царствуют лишь ненависть и смерть.

— Дерзишь, — Редо сощурился. — Я уж думал, что в тебе совсем ничего от меня нет, сын, — он выделил последнее слово и с явным удовольствием наблюдал за тем, как Лайе старается сохранить невозмутимое лицо. — Джагаршедд сам выбирает, кому жить, а кому умирать. Право сильного, Лайе. Оно было всегда и везде, но ты слишком юн, чтобы это осознать. Ты не прошёл и малой толики своего пути. Возможно, через пару веков ты поймёшь. Твой брат жил среди нас, выживал. Для мелкого полукровки не сдохнуть на чужой земле уже достижение. Огонёк сильнее, чем ты думаешь, и не тебе решать, где его дом.

Знай своё место, щенок, — сквозило в словах Первого Полководца, и Лайе стало неуютно.

Он вдруг в полной мере осознал, что шеддар, сидевший перед ним — куда более стар, нежели большинство иллирийцев. Редо жил задолго до пришествия Совершенных. Он помнил Джагаршедд другим — плодородной и зеленой землёй, а не пустошью, которая была отравлена чужой магией. Он видел Предрассветную войну, он пережил свой легион. Он прошёл через весь Период Исхода и прожил много тысячелетий после. И Редо не гневался на дерзкие речи сына, он просто их не воспринимал, точно так же, как не воспринимал гнев Лайе. Был уверен в своих словах, как в неизбежности.

Неизбежность. Лайе ненавидел ее, он видел ее повсюду и был бессилен против неё.

И тебя не будет рядом, чтобы его спасти.

Слова, то и дело всплывавшие в памяти, отравляли душу нелюдя, лишали его покоя. И чудилось ему, будто все к тому идёт.

К концу.

Наследный принц собрался было дать гневную отповедь отцу, но его отвлёк шум, уже несколько минут доносившийся со стороны садов, где совершали дневной променад придворные. Взяв себя в руки, иллириец извинился перед гостями и выглянул с террасы. Взгляду его открылось дивное зрелище: кто-то из иллирийцев сцепился с шеддаром из свиты Редо. Приглядевшись получше, Лайе с ужасом понял, что иллириец — его брат, а его соперником оказался один из старших сыновей Редо. Двор с неподдельным интересом наблюдал за развитием событий, несомненно, для того, чтобы потом ещё несколько месяцев мусолить происшествие со всех сторон.

Под шумное обсуждение Дола потянулся и довольно улыбнулся. Стоявший напротив него шеддар был хмур и неприветлив, в ответ на беспокойные перешептывания ограничился лишь выразительно поднятой бровью.

— Ну что Карас, теперь мы на равных, не так ли? — хмыкнул Дола, разглядывая старшего брата. — Я тебя сделаю, клыкомордый!

— На равных? Не льсти себе, rak’jash, — мрачно отозвался Карас. — Ты щенком был, щенком и сдохнешь.