Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 66

Я нерешительно оглянулась на роскошные двери, на двух невозмутимых швейцаров и кивнула.

— А поехали.

Все-таки с Маратом мы оба предпочитали практические примеры.

Я быстро пиджак на землю сбросила, переступила через него и нырнула в вовремя подъехавшую машину Вячеслава. У Марат - баба с ювелирного, а у меня - Слава. Все по-честному. Как я и обещала.

— Ты напряжена, - через час почти легкой беседы вскользь отметил мужчина. Я нервничала, облизывала губы и не могла усидеть на месте. Мне все казалось, что Марат выпрыгнет из ниоткуда и меня убьет. - Боишься меня?

— Нет.

Не врала. Вячеслав оказался очень добрым и в чем-то простым. Слегка по-деревенски простодушным, чем поневоле подкупал, особенно после сегодняшнего скандала. У него была широкая душа, и вроде бы человек богатый, добился многого, только нелогичный. Только вот он слишком…безбашенный.

— Боишься, что тебя найдут?

— Да брось, - натянуто отмахнулась я. - Кому я нужна?

— Зря ты так. Ты же сестренка Залмаева?

— Есть немного.

— Он тебя правильно воспитал, - весомо кивнул Слава. Я чуть не поперхнулась. - Хорошо. Ты хорошей женой станешь.

— Смотря кому.

— Тоже верно. Не разменивайся, Саша, - он со значением оглядел красный след от ладони. - И брату скажи, чтобы кому надо руки поотрывал. А я, если что, помогу.

Если я скажу это Марату, тогда оторвут руки мне.

— Обязательно передам.

— Знаешь что, - просиял Вячеслав. - А давай на лыжах кататься?

Вот теперь я подавилась.

— На каких лыжах? Лето на дворе.

— У нас лето, - загадочно заулыбался мужчина. - А есть места, где много снега.

У него оказался самолет. Частный. Маленький, но свой. И мы полетели в горы. Просто так. Взяли, решили и полетели. Я жутко боялась, потому что никогда не летала и никогда не была заграницей. И весь недолгий полет просидела как на иголках, дрожа всем телом. А Вячеслав, сидя напротив, громко ржал, разглядывая мое бледное почти до посинения лицо.

Полет, лыжи и возвращение домой заняло шестнадцать часов. Туда и обратно. Я как будто заново родилась, все тревоги оставила где-то там, высоко в горах, и вернулась чистой и какой-то свободной даже. Славка в шутку заметил, что на меня так опьяняюще воздух подействовал. Я не спорила. По пути домой меня волновало другое.

В прошлый раз ему потребовалось час-полтора, чтобы меня найти. Сейчас прошло меньше суток. Раньше Марат давал мне практические уроки, а теперь я преподнесла ему урок от себя. Мы оба плохо воспринимаем слова, тем более голословные угрозы, нам нужна демонстрация. Только вот вопрос - выживу ли я после этой демонстрации или нет?

— Можно телефон?

Мужчина с готовностью протянул мне трубку.

— Конечно.

Я, вытянув губы трубочкой, выдохнула, досчитала до пяти и набрала свой домашний номер. Почему-то я не сомневалась, что Марат именно у меня дома и ждет моего звонка. После первого гудка в трубку громко рыкнули:

— Да!

— Привет, - очень тихо поздоровалась с ним, внутренне застыв от ощущения неминуемой угрозы. - Это я.

От моей наглости он, казалось, опешил. И разозлился еще больше.

— Тебя не было два дня, - медленно, скупо выверяя произносимые звуки, процедил чечен. - Два чертовых дня. И ты мне говоришь “ПРИВЕТ”, твою мать?!

— Не кричи, пожалуйста. А то я повешу трубку, - сейчас преимущество было на моей стороне, и я не собиралась упускать такую редкую и бесценную возможность покомандовать. - Я в порядке, Марат. Синяк уже зажил. Я отдохнула и развеялась. Скоро приеду домой.

— Да я тебя убью сейчас, - удивленно выдохнул Марат, шалея от моей наглости и спокойствия. - Ты понимаешь, что делаешь?

— У тебя есть, - я пригнулась и выглянула в окно, - минут десять, чтобы успокоиться и прийти в себя. Я сейчас буду.

И на такой финальной ноте, стараясь не обращать внимания на отрывистые ругательства, от которых едва не кипел телефон, я разъединила связь.

— Он волновался, - невинно пожав плечами, объяснила я такое поведение “братца”. - Он за меня всегда волнуется.

— Правильно делает, что волнуется. Это хорошо, что я с тобой был. А если кто-то другой?

Мы подъехали к подъезду, около которого Марат старательно нарезал круги, поднимая пыль, и я поспешила вылезти вперед, чтобы хоть как-то успокоить и его сдержать. Если первым чечен увидит Славу, то будет очень много крови. Очень.

Он почти почернел за эти сутки. Если раньше я думала, что он на грани бывал, то я грани не видела. Марат почти взрывался от напряжения. От него такие волны гнева, облегчения и ярости исходили, что я, вроде бы успокоившись, снова задрожала, стоило только коснуться мужчины.

— Тихо. Спокойно. Стой, - по груди его погладила, слышала свистящее отрывистое дыхание, от которого ходуном ходила грудная клетка. - Ничего не было. Просто послушай. Пять минут. Успокойся.

Вылез Вячеслав, руку Марату пожал, и при этом у моего чечена мышцы волной задвигались, не скрывая смертоносной энергии. Он весь бурлил силой и злостью.

Слава достаточно долго говорил о том, что какой-то урод меня обидел, ударил, и он, как истинный джентльмен, не смог пройти мимо. Потом мужчина пересказал краткую историю нашего путешествия, и в это время у меня сердце колотилось как сумасшедшее. А еще я лицом в грудь Марата уткнулась и слышала, как его сердце бьется - тоже тяжело и быстро. И никак не хочет успокаиваться.

В общем, у чечена хватило выдержки дослушать Вячеслава до конца, молча кивнуть и аккуратно дойти со мной до входной двери. Как только она хлопнула, закрывая нас от чужих взглядов, Марат с силой дернул меня, буквально затаскивая домой.

— Я прошу тебя…

Мужчина яростно отшвырнул в сторону пакет с зимними вещами, толкнул дверь, которая неприятно лязгнула, и…накинулся на меня.

Я думала, он начнет орать, кричать, возможно, не сдержится и разобьет что-то. Но это была другая злость. В какой-то мере, хотя ему трудно признаться вслух, это его злость на себя. Он вынудил меня так поступить. И сам знает, что виноват. Марат вырастил меня своим отражением, а теперь бесился из-за того, что я не ломаюсь. Не вписываюсь в систему и не помещаюсь в ту клетку, которую он по привычке приготовил.

— Ты бессовестная, наглая стерва, - Марат с силой сжал мои волосы у затылка и запрокинул мне голову, накидываясь с болезненным, жестким поцелуем, призванным наказать, сделать больно, передать все эмоции, которые ему пришлось испытать из-за меня. На секунду отстранился, оглядел мои опухшие, покрасневшие губы и одним движением разорвал платье до пупка.

— Ты порвал его, - охнула от неожиданности и вцепилась в спадающие клочки. Мужчина оттолкнул мои руки и дорвал его до конца, откинув в сторону. - Оно же денег стоит.

— Я его покупал! - зло огрызнулся он, подталкивая меня к стене и наваливаясь сверху. - Что хочу с ним делаю.

Теперь Марат не целовал, но находился в миллиметре от моей коже, обдавал ее обжигающим дыханием, вызывая мурашки по телу, почти касался ее, заставив меня подобраться и вытянуться на носочках, чтобы отстраниться. Он волновал меня, особенно такой, каким был сейчас - горячий, пульсирующий, твердый, и доказательство его желания упиралось в мой живот. Низкий голос вынуждал поджимать пальчики на ногах, а соски болезненно затвердеть. И Марат все видел.

— Ты сам виноват, что так вышло, - не сдавалась я. Не выдержала и протянула руки, дернув рубашку так, что три белых пуговицы улетело на пол. - И прекрасно это знаешь. Я не…Ох, Марат, Господи!

Ему надоело говорить, надоело слушать, он уже кипел от сдерживаемой ярости и желания, заставляя гореть меня. И когда горячий влажный рот сомкнулся на тугом соске, я бешено выгнулась, почти оторвавшись от стены, и схватилась за напряженные плечи. Пальцы Марата скользнули между ног и накрыли влажную плоть, отчего я почти повисла на мужчине.

Мы смогли добраться только до мягкого персидского ковра, с учетом того, что Марат тащил меня почти на себе.