Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 67

Он стащил основательно испорченную рубашку и неряшливым комом отбросил ее в сторону.

— Потом мы с тобой поговорим, - с таким обещанием произнес Марат, что я окончательно потерялась и закивала непонятно чему.

Что угодно, только бы он ко мне вернулся.

Он царапал мои соски щетиной, и я извивалась от боли-наслаждения, то ли уворачиваясь, то ли наоборот, стараясь оказаться как можно ближе. Я вся горела, уже не могла терпеть такой пытки, а мои бедра давно блестели от влаги. Марат ласкал меня резко, отрывисто, недостаточно, и каждое движение сопровождалось всхлипом, мольбой, чтобы он перестал меня мучить, прекратил пытку и дал мне то, что я хочу. На такое требование чечен хищно улыбнулся, приподнял мою ногу, закидывая себе на плечо и начал покрывать ее поцелуями, спускаясь все ниже и ниже.

— Хватит, - прохныкала я, цепляясь за короткий и раздражающий распаленную кожу ворс ковра.

— Рано, - последовал отрывистый ответ.

Уже и вторая нога оказалась у него на плече, и Марат медленно и неспеша подбирался к ноющему и твердому от желания клитору, а я стала судорожно подаваться навстречу, стремясь хоть на немного приблизить долгожданный момент. Но когда он наконец-то с силой ударил языком по нему, мой крик остро разрезал пространство, и я резко приподнялась на локтях, наблюдая за тем, что Марат делает. Я содрогалась от каждого движения, от того, как он с нажимом натирает влажную плоть, изредка проникая внутрь. И этого казалось чертовски много и мало, а когда Марат ввел меня три пальца и начал двигаться в бешеном, невозможном ритме, я, наконец, кончила, так сильно и так поверхностно, что напряжение ничуть не ослабло. Хотелось еще больше.

— Ко мне.

— Рано.

Это длилось долго. Очень долго. Я почти рыдала от неудовлетворенности, мой живот с бешеной силой тянуло от желания, и когда Марат оказался во мне, я снова кончила, и мне казалось, что даже ковер под нами стал мокрым. С каждым глубоким толчком я с ума сходила, и бормотала что-то, отчего Марат содрогался. Потом уже и говорить не могла. И уже ничего не хотелось, но ему мало. Марат опустил ладонь между нашими телами и надавил на чувствительный бугорок, заставив меня почти до крови вцепиться в его плечи. Сама не заметила, как снова завелась, захотела повторить по новому кругу, и, кончив в последний раз, заглушила хриплые крики его соленой коже, оставив на ней следы.

Я почти не почувствовала, как Марат без сил навалился на меня, но когда он откатился в сторону, стало до дрожи холодно. А двигаться к нему, поворачиваться, делать что-то - на это сил не было.

— И все-таки ты был неправ, - кое-как прохрипела я. - Скажи, что это так.

— Саш…

— Скажи.

Устало вздохнул, подтянул меня к себе, и я поморщилась от боли в натертой спине.

— Был.

Мы с ним оцениваем только практические уроки.

Глава 27.

Все хотят любви сердцем, хотя сами могут лишь предложить любовь телом.

Александра

Через несколько часов к нам ворвался нервный и взмыленный Лешка. Я ему дверь открыла, приветственно улыбнулась и ушла на кухню готовить ужин. Трофима моя наглость не то что поразила, она его взбесила просто. Мне пришлось выслушать все - и о том, что я неразумная без мозгов эгоистка, которая даже не подумала о них всех. А они, между прочим, с ног сбились, всех людей подключили на мои поиски.

— Ты где была? - меряя кухню тяжелыми шагами, гневно вскрикивал Лешка.

— В горах, - протянула ему блюдо с мясом. - Будешь есть?

— В каких горах? - подал голос Марат.

— Я говорила.

— Подробнее.

Закатила глаза, но послушно рассказала о поездке. Все сжато, коротко и сухо, стараясь лишний раз Вячеслава не упоминать. Больше вспоминала о красивых горах, дивных пейзажах, подъемниках, на которых, катаясь, весь мир видела, как на ладони.

— Я тебе даже подарок привезла, - невинно улыбнулась и прошлепала в коридор. Подняла пакет, сиротливо валяющийся на полу, вытащила презент и вручила его Марату. - Вот. Тебе нравится?

Лешка подавился и застучал кулаком по груди. У чечена нерв под глазом дернулся.

— Ты ему привезла…рога? - неверяще прохрипел Трофим, не в силах отдышаться.

— Ну да. А что? По-моему, очень красиво, - погладила ладонью сувенир. - Они такие ветвистые. Не самые большие, но по-своему роскошные. Я думаю, для Марата в самый раз.

Лешка медленно моргнул, потом также медленно прикрыл ладонью глаза и тихо выругался. Я с огнем играла, и мне это было прекрасно известно. Но больше я не позволю мной пренебрегать, я не позволю даже такой мысли появиться в Маратовой черноволосой голове. Он будет думать только обо мне, считаться со мной, признавать равной. Не любимой, не подходящей, не самой лучшей для него, а равной. Той, с которой он будет считаться. Той, которую он никогда не сможет отодвинуть в сторону.

— Вы оба сумасшедшие, - взорвался Леха, обличительно тыча в нас пальцем. - Психи какие-то. Один чуть до ручки всех не довел, другая шалавится не пойми где…Да пошли вы!

Нам было не до него. Мы даже не заметили, как он громко хлопнул дверью. Мы безмолвно сражались взглядами, вцепившись в чертовы ветвистые рога, и теперь каждый в эти взгляды вкладывал что-то свое. Я смотрела с предупреждением, Марат…Марат тоже.

Он не ударил меня. Хотя раньше мне доставалось и за меньшее. Больше того - чечен не повысил на меня голос и не произнес никакой угрозы. Он просто мягко убрал мою ладонь с “подарка”, перехватил рога поудобнее и с легкость переломил их на две части. А потом выкинул. Тоже с легкостью.

Подошел ко мне, голову склонил, непонятно что рассматривая, и аккуратно заправил темную прядь мне за ушко.

— Больше так не делай.

Не знаю, что меня сильнее удивило. То ли отсутствие угроз, то ли нежный тон. Но я почувствовала холодок между лопатками и поневоле передернулась от странного и нового ощущения.

Но своего добилась. Он больше никогда меня не отодвигал в сторону и не забывал, что я достойное его продолжение. Такая же, как он. Во всем. Нравится Марату это или нет - роли не играет. Он меня такой сделал. Конечно, Марат любил меня поддразнить. Моя ревность ему определенным образом льстила, заставляла едва ли не мурлыкать от удовольствия. Он принимался меня целовать, так крепко, что сил дышать не оставалось, а у самого глаза сверкали. Только вот Марат никогда не был глупым и все-таки сразу вспомнил, что я - это я, а не мифическая тень Оксаны. И свое слово, каким бы оно ни было, держу.

Я тоже могла его подзуживать, поддразнивать, но просто так границу дозволенного никогда бы не перешла. Конечно, будь его воля, я бы дома у окошка сидела и ничего не делала, как, например, Ксюша, но я же упиралась в его стены, раздвигая их до конца, так что дальше было просто некуда. Марат всегда позволял мне то, что не позволял никому, даже позже. Если он был с женщиной, то только как единственный для нее. Неважно - день, месяц или год. Но единственный. Ее свобода всячески ущемлялась, подстраивалась под его желания, отшлифовывалась. А потом все - до свиданья. Но пока с ним - он бог и господин. И это не обсуждается.

Я же достойная, свободная, жадная, честная, дикая рядом с ним, настоящая, и за это всё бесконечно любимая. Не сразу, постепенно. Я на него действовала как никотин. Медленно и верно. Только вот не знаю, хорошо или плохо то, что сам Марат оказывал на меня такое же влияние. Тоже постепенно, медленно, наравне со мной. Никто из нас не спешил, не было такого, что один свои чувства осознал, а другой плелся где-то в хвосте. Всё всегда вместе.

У меня были недостатки. Точнее не так. Я не идеальна, знаю, но себя люблю. Я вполне четко осознаю, что многим моя мораль - или ее отсутствие - показалась бы возмутительной, мерзкой и грязной, но какое мне дело до остальных? Я нахожусь в гармонии с самой собой, которую многие люди сознательно не могут достичь, избегая ее годами. Я люблю себя, свое окружение, свою жизнь, и не вижу смысла все это менять ради какого-то эфемерного одобрения общественности.