Выбери любимый жанр

Призраки (сборник) - Кабир Максим - Страница 21


Изменить размер шрифта:

21

– Ну, мужик в шубе, – сказал Клочков.

– Да ты к фону присмотрись! Вон труба, вон вывеска Сбербанка. Это же напротив нашего магазина снято.

– Точно! – воодушевился Клочков. – Хоть чем-то прославимся. Даст Бог, табличку мемориальную повесят: «По этой улице весной две тысячи шестнадцатого ходил дядька в шубе».

Белиникина хихикнула и игриво шлепнула сотрудника по плечу. Один Ваня Григорьев не смеялся. Худой и бледный, он работал в магазине «Северянка» второй месяц и прослыл пареньком замкнутым, от которого не добьешься лишнего слова. Зато справлялся отлично, при своей щуплости и низком росте давал фору мускулистому Клочкову. Ильин, хозяин «Северянки», нарадоваться не мог. Да и где вы еще отыщете грузчика-трезвенника?

Вернувшись в тот день домой, Ваня включил допотопный компьютер и позвал деда.

Старик долго глядел на монитор слезящимися глазами.

– Чучун это, – был его вердикт, – абаасы кыыла. Разбуженный, злой. Где его сняли, Уйван?

– На Аляске, – сказал парень тихо.

Дед поковылял в спальню, по-якутски благодаря богов верхнего мира за то, что не пускают к жилищам людей существ из мрака.

Через три дня ту же молитву читал Ваня, таская ящики со склада.

Щедрые проектировщики отвели под торговую зону первый этаж хрущевки, и помещение магазина тянулось на десятки нефункциональных метров, повторяя в миниатюре историю всего городка. Отгремели фанфары, отжили свое энтузиасты-покорители Русского Севера. И добыча циркониевого сырья оказалась не таким уж перспективным занятием. В заполярном городке, рассчитанном на сто тысяч жителей, обитало тысяч двадцать. Молодежь уезжала: кто в Мурманск, кто на континент, и снег заносил пятиэтажки, как заносил ранее срубы вымерших хуторов.

Тайга нависала над оплотом цивилизации, по горизонту щетинились соснами грозные утесы. Они вздымались силуэтами мамонтов, окружали городок. К ледяным далям, к вечной мерзлоте ползли облака. Здесь, среди редких фонарей, среди пятиэтажек с пятью-шестью горящими по вечерам окнами, люди смотрели ток-шоу, общались в социальных сетях, старались не отставать от большой земли. А совсем близко шуршал кронами вековой лес, кричало и охало в валежинах, и тени плавно скользили меж лиственниц; под их лапами пружинился губчатый мох, проваливался снег, испещренный глухариной клинописью, хрустела хвоя. Порой они вылезали из дебрей, неправильные тени.

И тогда кто-нибудь пропадал. Или находили, например, фуру с распахнутыми дверцами кабины, а водителя находили чуть позже. В омуте под руинами мельницы. Мельничное колесо и плотина поросли илом, и дальнобойщик, как мумия, тиной обвернут, и еловая шишка в горле. Зачем-то понадобилось ему, дальнобойщику, покинуть машину, топать по рыжим от стоячей воды бочагам к бору, к мельнице, – наверное, голубики отведать хотел. Голубика в этих краях вкуснейшая.

– А кто, – спрашивал дед Ваню, – в болотцах и озерах живет?

– Аглулики, – отвечал, как на экзамене, представляя осклизлых рыболюдей, – и сюлюкюны.

Дед хвалил, довольный. А мать слишком уважала старика, чтобы перечить, что, мол, тринадцать лет мальчишке, взрослый для сказок, и XXI век на дворе. Оно-то двадцать первый, но вот тюкнешь по сосенке топором, а из нее сочится красная медовая живица – кровь иччи, что в стволе жил.

– Иччи хорошие, – рассуждал школьник Ваня. Друзья резались на «икс-боксах» в «Pro Evolution Soccer» и «Prototype». Он предпочитал лес, компанию всезнающего деда. Пьянящий запах грибов, прелых листьев, гниющих деревьев, аромат осеннего увядания.

– А кто плохие? – щурился старик.

– Призраки-абасы, – мальчик загибал пальцы, – и юеры, якутские упыри. Ангъяки, злые души младенцев, и оборотни ийраты. Они в полярную лису превращаются и в оленей-карибов. И чучуна, конечно.

Если обнаруживали примятые соцветия козлобородника, Ваня говорил, что это Инупа-сукугьюк прошла. А если дохлый олень на таежной гари попадался с перевязанными тальником копытами – что Мээлкээн охотился.

Мама опасалась, что после дедовых баек мальчика будут мучить кошмары, но спал он спокойно, лишь однажды демоны потревожили сон: Махаха, самый страшный из них, гнался по лесу за Ваней, безумно хохоча и чиркая железными когтями. Звук был такой, словно точат лезвие о лезвие. Во сне Ваня спрятался под облепихой и наблюдал, как Махаха рыскает по поляне, с синей кожей и выпученными бельмами, и высекаемые когтями искры – чирк-чирк-чирк – тают в темноте.

Когда Ваня заканчивал седьмой класс, у матери диагностировали рак мозга. Не спасли ни врачи, ни заклинания-аглысы. Она наглоталась таблеток накануне химиотерапии. Ваня не плакал на похоронах и погодя спросил у деда, не возвратится ли мать в обличии деретника, кровожадного зомби?

– А мы ритуал проведем – не возвратится.

Славно сработал дедовский ритуал.

– Эй, Иван! – окликнул парня Ильин. Начальник был грузным мужчиной с проседью в бороде. – Поди-ка сюда.

Флуоресцентные лампы лили экономный свет на полупустые прилавки. Люда расставляла товар так, чтобы занять хотя бы половину полок. Покупатели не толпились в просторном зале – постоянным клиентом было эхо, гулко отражающееся от дальних, скрытых тьмой углов. В квартирах над магазином жили с полдюжины семей, и те посещали современный супермаркет по соседству. Впрочем, единодушно доверяли «Северянке», приобретая мясо. Магазин снабжали охотники, и оленина была высшего сорта.

– Шабашим, – сказал Ильин, доставая из пакета фрукты и контейнеры с салатами. Люда ассистировала ему.

– А что за повод? – потер руки Демид Клочков, мясник.

– День рождения у меня вчера был.

– О, отец, ну, за такое и выпить не грех! Ванька, да брось ты ящики свои.

От алкоголя Ваня отказался. Соврал, что антибиотики принимает. Чокались без него: мужчины – алюминиевыми походными рюмками, Люда – пластиковым стаканчиком с вином. Ваня ел мандарин, очищал сосредоточенно и медленно прожевывал дольки.

Сдержанно улыбался анекдотам и исподтишка поглядывал на Люду.

Она была слегка полноватой, но симпатичной, с пышными формами и смоляными, до локтей косами. Пару раз она снилась Ване, голая, лежащая на палой, в шафрановых разводах, листве. Голодная, сладкая, как перезревшая брусника. Проснувшись, он застирывал плавки в ванной.

Первая бутылка прикончена. Клочков отлучился домой сказать жене, что припозднится. Мобильная связь сбоила. Обычное дело в их глуши.

– Простите, – встал из-за стола Ваня, – я собак покормлю.

Услышал в дверях вопрос Люды:

– А он кто? Казах?

– Якут, – сказал Ильин. – У него дед, говорят, шаманом на родине был.

Над гольцами, над тундрой, над урочищами и ручьями плывет глаз. Имя ему Иститок, размером он со спутник, ресницы пятиметровые. Иститок все видит: каждую былинку, каждую ягоду и каждый грех людской. Строго наказывает нарушителей. Ийратов насылает и кого похуже. Ванин дед узрел Иститок, отбывая срок в лагерях. Потому у него зрение особое, и у Вани по наследству тоже.

На улице безлюдно. Единственный автомобиль – припаркованный «мерседес» Ильина. В домах спят давно или умерли. За придорожным буераком – пустырь, неоновые вывески «Сбербанк» и «Танцевальная школа». В белесое ночное небо дымит труба районной котельной. Свет колченогого фонаря будто затвердел, кристаллизировался игрушкой с острыми гранями, пучком оранжевой проволоки.

Ваня вдохнул колючий воздух. Поддел ботинком собачью миску. Мясо в ней заиндевело, припорошенное снегом. Парень нахмурился, озирая пустырь.

– Найда! Отшельник! – посвистел, но дворняги не отозвались привычным радостным тявканьем. Он перевел взгляд на холмы вдали, черные пики сосен, впившиеся в небосвод. Контуры тайги с ее причудливыми тенями.

– Не помешаю? – спросила Люда, появляясь на пороге. Щелкнула колесиком зажигалки. Огонек озарил ее хорошенькое личико в пещере капюшона. – Как думаешь, сегодня будет северное сияние?

– Вряд ли, – ответил он и засунул руки глубже в карманы.

– Раньше во время сияния по городу парочки гуляли, – произнесла она мечтательно. – Только по нему и буду скучать, когда уеду.

21
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело