Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 57

Эпилог

— Эк, тебя раззадорило-то о чужое добро руки погреть, — насмешничал Деснил, присаживаясь на бревно у дома вождя. — Глядишь, и поосмотреться потянет: нет ли поблизости, каких иных племен? И не случится ли у них, чего полезного для рысей. Этакая несправедливость образуется: у кого-то есть, а у любимцев Отца-Рода и в помине не было. Хочешь-не хочешь, а придется тащиться отнимать. Тем паче, что нынче уж и не стыдно: какое оружие в битве взяли. Есть, чем пугнуть да в первые люди вылезти.

— Потешил, — хладнокровно оценил Недимир, переложив меч из одной кучи в другую. — Третий десяток, — окончил он счет с последним клинком.

— Это, кому же такая куча добра? — живейше заинтересовался Деснил.

— Лисам.

— А чего так мало? — притворно округлил глаза старик. — Жмотничаешь?

— Ни к чему им, — нимало не смущаясь, отрезал вождь. — Они далее всех от Двурушной.

— А, ну да! И чего это я, в самом деле, со всякой глупостью лезу? Оно ж и понятно: злодеи-то к нам только оттуда прийти смогут. А на полуночи коварней да кровожадней лешаков с русалками никто и не обретается.

Недимир хмуро покосился на наставника и заупрямился:

— Все одно: не дам. Им лишь в забаву. А наших вон горцы вовсю наставляют. Наши теперь, почитай, вои готовые.

— А остальным то дело непосильно, — подхватил старик. — Потому, как дюже глупы — от иного корня пошли. Так что, им полный отлуп: валите сопляки по домам горшки с бабами лепить.

— Или оставайтесь, — не моргнув глазом, продолжил Недимир на полном серьезе. — Одолейте науку воев, за давностью нами позабытую. А после не погнушайтесь в дозор с нами выходить в ущерб делам своего Рода. А то, случись такое, рыси следующими удар на себя примут, как окраинный Род. А потому и прочих защищать станут — им мечи всяко нужней.

— Мудер, — толи похвалил, толи осудил бывший вождь: — И не торопишься ничуть.

— Один раз уж опоздали, — начал сердиться Недимир. — Кабы не Мара с Перуном, так нынче тащились бы в путах в земли чужаков. И гадали бы: сколь долго претерпевать муки, прежде чем сдохнем?

— Все так, — не стал препираться по пустякам Деснил.

— Так чего ж изгаляешься? — подозрительно осведомился Недимир.

— С вождями-то переговорил? — нежданно сурово спросил старик. — Или прежде повеличаться перед мужиками вздумал? Дескать, один я тут средь вас остолопов радетель и великий знаток удела воев. А вы так, щенки вислоухие.

— А то ты не знаешь!.. — взъерепенился, было, Недимир, но под тяжким взглядом осекся.

— Не знаю. И ты не знаешь, потому, как светлую твою мысль до прочих донести не удосужился. Возгордился ты, Недимирка, не по заслугам и некстати. Чего зыркаешь вороном, дрожащим над своей падалью? Вот только лишь посмей каркнуть, будто я не прав, так разом позабуду, что ты нынче у нас в великих вождях пребываешь. Да и то с чьей руки-то? Мары бы постыдился! Сама богиня смерти тебя достойным мужем почитает, а ты? Вот прознает она твои мысли…

— Зараза… — вскинулся, было, Недимир, да тотчас опомнился, косясь по сторонам. — Веришь, отец, — пожаловался он, — по сию пору не привыкну. Все кажется, будто она девчонка простая. А грозная богиня где-то отдельно от нее — уж больно вместилище-то несолидное. И телом убогая, ровно некормленая, и летами мала — девятый только пошел.

— Это да. Хотя Ожега с Бладкой пичкали ее, как могли. Достали ее с кашами своими. Слышь, она своим божественным обычаем частенько с глаз пропадала единым духом. Меня по первости аж оторопь брала, а уж бабы-то! Но, быстренько попривыкли и после почасту орали в белый свет. Лаялись на несносную девку, что невидимая где-то рядышком сидела, затаившись. Смех, да и только! Видал бы ты Ожегу…

— Да уж, — пробурчал Недимир, невольно оглядываясь. Смешней не придумать.

…………

Мара сердилась: из своего похода к Таратме Драговит вернулся в дурном настроении и приволок огромное чувство вины, которое в контекст целей и задач совершенно не вписывалось. Перун, только приступивший к познанию новых сородичей, не сообразил, как разобраться с таким бесполезным приобретением на месте, понадеявшись на нее. Безопасник с позиции еще пока латианского конструктивизма принял верное решение не экспериментировать с человеческой психикой во вред, прежде всего, себе. Мара же быстро разобралась с психологическими проблемами брата и усыпила его для закрепления достигнутого эффекта. А сама занялась прослушкой двух вождей, у которых тоже назревали проблемы на пустом месте. Сородичи, как всегда, продолжали ее удивлять разбалансировкой мотивов и душевных предпочтений. Из такого полезного и технически простого в исполнении дела, как создание пока еще отдельных объединенных отрядов пограничной службы, они умудрились раздуть несуществующую проблему с множеством неизвестных. Причем, эта неизвестность диктовалась отнюдь не объективными предпосылками. Такой элементарный конструктивный шаг, как вынесение предложения на рассмотрение других вождей, у Недимира еще в теории заранее оброс выдуманными и, естественно, негативными условиями и даже страхами. И это умнейший среди людей!

Дать бы ему… хорошую ментальную затрещину, но Мара твердо придерживалась выведенного ею закона: люди самостоятельно городят свою цивилизацию, а латии скромно стоят в сторонке и подключаются к процессу только с целью самосохранения. Это понятие включает в себя — помимо собственной физической жизни — безопасность тех людей, которые обеспечивают тебе сносное существование в новом мире. Мара полагала, что успела достаточно изучить сородичей. И все больше убеждалась: они способны самостоятельно разработать и претворить в жизнь программу по уничтожению небесных пришельцев, если те встанут им поперек дороги. Пока еще им это не по силам. Но, с учетом возможности постоянно обновлять тело-носитель, латии со временем могут обрести статус непревзойденных долгожителей. Значит, при неосторожном общении с аборигенами имеют шанс дожить до того времени, когда те найдут оружие и против них. Уж больно хитры сородичи уже сейчас, хотя их абстрактное мышление пребывает пока в зачаточном состоянии.

…………

— Выдумка твоя хороша, нечего сказать, — рассуждал между тем Деснил. — Сразу, единым махом ты, понятное дело, всех под одну крышу не загонишь. А вот так, исподволь… Хм. Общие ватаги из воев всех родов, да под твоей рукой…

— Зри глубже, — не без гордости поведал Недимир. — Не под моей, а, скажем, того же Светогора. Тот к рысям и вовсе никаким боком. Сам медведь нынче горцем зовется, а те, как бы, богине смерти служат. Опять же, мечом махать насобачился с легкой руки самого бога-воина. И ребятки у него подходящие, и кони приученные. Под руку такого только бабки встать не схотят. А мужики, особо молодые, прибегут — только свистни. И вождям в том никакого бесчестья, а вроде даже наоборот. Я в единые вожди Белого народа Славнов не мечу — рано. А вот Палюду туда самая дорога. При нем-то уже и позабывать начнут, кто тут лис, а кто орел.

— Только вот с угрозой-то как быть? — призадумался Деснил. — С полудня ее коли и ждать, так нескоро. Мара уверила, что Чернобог в Навьих пределах накрепко запечатан — не вырвется. И коли уж сама смерть тому порукой, сомневаться не приходится. А без него чужаки, чего стоят-то? Стало быть, и твоя задумка никаким местом нам не пригодна.

— А месть? — усмехнулся Недимир, нимало не смутившись такими резонами.

— За бога своего битого? — уточнил старик и поиграл бровями: — Это да. Тут они, понятно, в своем праве. Это всем ясно. Случись, кому Мару обидеть, неужто, мы не подымимся?

— Ее обидишь, — проворчал Недимир. — Как она самого Чернобога отделала — любо дорого глянуть. Да и помощники у нее один другого сильней. Но, ждать чужаков в другой раз стоит. На богов-то надежа, вроде, есть, но и хвостом при собаке становиться постыдно. Помнишь, как Драговитка мужикам влепил на общей сходке? Коли мы сами себе не защита — такой народ под своей рукой богам держать невместно. Каково приголубил? И усовестил всех разом и раззадорил. И те слова люди в памяти держать — мы с Палюдом по-тихому вызнавали. А после того, что Мара с Перуном в битве наворотили, без такой заступы оставаться страшно. И это все понимают. Даже прохвост Мойсилка чует: случись Маре на лисов осерчать и милостью своей обойти, так мужики ему первому башку скрутят. Вот и рассуждай тут. Особо, коли вослед смерти от нас и жизнь лик отвернет. Бог-то жизни, как тело обретет, против Мары не пойдет. Жизнь со смертью завсегда рядком ходят. Да и Перун от них не откачнется за ради нас. Вот снимутся они и отправятся искать другой народ, что поумней, окажется. Богам-то, что те люди, что эти — одна разница. Длилась бы жизнь в Срединном мире, а уж чьи потомки землю топтать станут — все едино. Это для нас разница есть — то наше кровное дело. Чужаки-то эвона как развернулись. Ты прикинь, отец, коли они на нас боле трех сотен напустили, так сколь их всего-то?