Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 51

И ее бывший соотечественник не так циничен, как его можно было бы в том заподозрить. Пожалуй, даже Мара превосходила его в этом, а уж рядом с прежним координатором высшего уровня приложения он вообще щенок. Нет, бывший сотрудник службы безопасности межгалактической научно-экспериментальной базы — чистокровная латия. Месяца не прошло с расконсервации, не адаптировался еще инопланетный разумный к реалиям ее заковыристых родственников. Для него смерть — это полное прекращение функционирования сознания, превращающегося в ничто. Он искренен в своем изумлении по поводу представлений аборигенов о внепланетных формам существования: богах, духах, птице Сва, корове Зимун и прочем зверье. Не видит разницы между физическим миром и тем, который выстраивает каждая отдельная живая душа и целое сообщество таких душ. Ему это без надобности, а им насущно необходимо. Здесь и мечта о некоей высшей форме защиты их хрупких жизней, и надежда на лучшее будущее, и поиски единого в своей справедливости ко всем суда, единой правды. И утешение, и пища для размышлений, и особая форма творчества. Даже заботой о комфорте покойников в воображаемом загробном мире, ее новые сородичи, как бы поднимались над горизонтами, очерченными и утверждёнными для себя латии. Кстати, как ни странно, но безопасник это начинал понимать. И добросовестно — не сказать искренно — заботился о неприкосновенности брата Мары, в которого переметнулся с ее разрешения. И не ради эффективного взаимодействия в команде с Марой, а просто-напросто рационально, как и всякая латия, набирая очки в пользу собственной безопасности. Проще говоря: становясь своим.

…………

Драговит обходил замерших коней, переступал, не чинясь, людские тела. А навстречу ему по месту колдовского побоища скользила, как ни в чем не бывало, его сестрица. Молодые стрелки крались за ней с наложенными на тетивы стрелами. И все шарили, шарили глазами по сторонам. Вот Мара остановилась, что-то там разглядывая под ногами. Подняла руку, и стрелки подались в стороны, подальше. Драговит подошел. На языке вертелся пчелиный рой вопросов, но нежданно все стало совершенно неважно. Руки сами собой тянулись к этой поганке, этой несносной, своенравной девчонке. Она привычно прижалась к груди старшего брата и на мгновенье замерла. Потом вытекла из его мертвой хватки, вернулась к заманчивому для нее месту. Обернулась к нему и указала рукой на скрючившегося там мужика:

— Что порешишь делать с этим солнцеподобным жеребцом?

Драговит неспешно подошел и, вовсе не желая того, присел на корточках у самой головы. Этот чужак не походил на прочих воинов: и выше на две головы, и втрое шире в плечах. Почудилось, будто его обожженное солнцем лицо высекли из камня. Черные пряди длиннющих волос вольно раскинулись по сторонам, на глазах седея от оседающей пыли. Грудь медленно, натужно вздымалась и тяжко опадала, выбивая из нутра сиплый стон. Аясовы пластины густо облепили не одну грудь, но и всю длинную толстую рубаху, и порты. Они поблескивали змеиной чешуей, напоминали о трех головах поверженного гада. Но, перед Драговитом валялся именно человек, на шее коего билась вздувшаяся беззащитная жилка. Или такой же бог, как Мара, с такой же хрупкой, как и у прочих людей шкурой.

— Решать должен я? — удивился он первым делом.

— Ты, — равнодушно подтвердила Мара, не пытаясь его поторапливать.

— С чего?

— Как хозяин этой земли, — пояснила она так, словно напоминала о старой истине, не подлежащей сомнениям.

— А вожди? — засомневался Драговит из вежества.

— Это твоя победа. Вожди лишь следовали за тобой. Не им решать судьбу… бога. Тебе одному Отец-Род дал силу и право решать, чего с ним сотворить.

— А тебя он послал наставлять меня, — заупрямился Драговит. — Так не отлынивай. Говори толком, как с ним поступить? Он твой брат? — пришло ему нежданно в голову. — Ну, настоящий брат из пределов Прави.

— Брат, — подтвердила Мара чуть брезгливо.

— Ты его не любишь.

— Я безучастна к нему, — пожала она плечиком. — И к его судьбе.

— Хорошо! — начал закипать Драговит, вскакивая. — Тогда скажи: он будет нам вредить, коли останется живым?

— Да.

— Ручаешься?

— Конечно, — слегка удивилась Мара. — Я знаю, чего он жаждет. Того же, что и я, и…бог-воин. Он избрал для себя этот народ, — она мотнула головой по сторонам. — И гонит его путем своей цели. И будет гнать, покуда его не остановят.

— И какова та цель? — напрягся Драговит.

— Создать огромный сильный народ. Разве не очевидно?

— А твоя? — он ощутил себя зверем, соскальзывающим со скалы в бурный поток, и почти задохнулся, ожидая ответа.

— Создать огромный сильный народ. Разве не очевидно? — повторила она спокойно.

— В чем разница?

— Я не жажду над тем народом властвовать. Мне достанет сделать его сильным. Такой народ — моя собственная сила. Мне того с избытком, дабы жить с вами на вашей земле. И творить свои дела, кои к вам касательства не имеют. Да и в ваши не мешаться — мне они без интереса. А властвовать, это бесполезное, унылое, безотрадное занятие. Этим можно утруждать себя, коли больше нечем. Коли твоя собственная жизнь пуста и тосклива. Коли сам ты пуст. Я ответила тебе?

— Ты-то не пуста — я точно знаю. Сердцем знаю. А он пуст?

— Реши сам, — предложила Мара. — Он не желал приходить в ваш мир. Он жаждет вернуться в… мир Прави. Но, не может. Не в его воле это решать.

— Он пуст, — приговорил бога человек. — Ибо ненавидит тут все. И нас ненавидит, пусть и не мы виною за его судьбу. Он опасен. — Забеспокоился Драговит. — Ему и впредь будет сладостно губить нас, дабы наказать хоть кого-то за свою боль. Может, нас иной раз и следует наказать, но не ему решать. Не он же нас создал. Да, и не может бог являть одно только зло — это несправедливо. Не сдался он — такой бог. Стало быть, ему заказано место средь людей, а то истребят друг друга зазря.

— Это и есть твое решение? — переспросила Мара, терпеливо дослушав брата до конца.

— Да. Ты можешь его… убрать из срединного мира навсегда? Сделай! — едва ли не приказал человек богине, не уразумев, чего творит.

Та не ответила — просто впилась глазами в тело чужака. Драговит отвернулся. Бог-воин в нем затребовал напитаться растраченной силой — он не противился. Его рука отправляла за кромку одного чужака за другим, но стала словно чужой. Голова жила отдельно от нее, обдумывая свое кровное — не до богов нынче. Свои заботы пускай сами избывают. Согнувшись над очередным телом, Драговит искоса глянул на холмы. Сородичи мялись там, где их остановила невидимая сила. Ждали, но не слишком опасались. Не дураки — ясно же, что все свершилось к их удовольствию. О боге-воине, перекочевавшем в него, Рагвит, понятное дело, им поведал. Вот и ожидают сородичи, чем там, у богов дело кончится. Встревать не станут, а и верно: не их это дело. Свое-то свершили и ладно. И еще их целая куча скопилась: землю очистить от мертвяков, добро прибрать и по домам. Скотину обиходить, на новые пастбища отогнать и прочее все обыденное. А прежде всех забот, своих за кромку снарядить и наладить по обычаю. Боги богами, но не верилось Драговиту, будто свои головы все до единой уцелели. Кто-то все ж таки нынче осиротел. Он вспомнил о сестре — повернулся, ища ее взглядом. Мара легко скользила меж окаменевших коней, присаживалась, вставала и дале — сбирала силу, ровно иная девка цвет по весне. Не знай он, так вовсе бы никогда не угадал в ней богиню смерти, сгребающую законную добычу. Свершающую труд, что на роду ей написан. И в том она сродни человеку — не вольна в своих желаньях.

…………

Нелепый способ затесаться в ряды местных богов, как продукта духовной жизни аборигенов — осмысливала Мара результат деятельности латии, отправленной ею в небытие. Этот инопланетник обрел здесь новую физическую жизнь на двести лет раньше ее, но так ничего и не понял. Уперся в решение узконаправленной задачи: принять соответствующий облик с его атрибутами, приручить и подчинить. Не разобрался во взаимоотношениях аборигенов и богов. Первые отнюдь не стадо баранов, ограниченных эволюцией уровнем базовых потребностей в еде, самозащите и размножении. А вторые далеко не тираны, а просто некая форма околопланетных чиновников, в ведении каждого из которых какая-нибудь одна область космических объектов, природных явлений или человеческой деятельности. И они не диктуют — просто наблюдают за развитием людей в пределах своей компетенции, ничем не ограничивая полет их фантазии и зуд в руках. Вмешиваются ли боги в их жизнь, или откровенно игнорируют, одаривают ли подарками или наказывают — они никогда не ограничивают человеческой свободы. Те абсолютно свободны в своем выборе сделать что-либо или не утруждаться, решиться на что-то или терпеливо влачить, соглашаться или протестовать, подчиняться или бунтовать. Возможно, Мара и начала отдаляться от координатора высшего уровня приложения в тот момент, когда впервые даже еще не поняла, но уже прочувствовала это.