Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 43

Он покачивался на спине Гордеца в стороне от прочих коней, что везли к реке женщин с детьми. Замороченные сестренкой гривастые ступали осторожно, и женщины легко держались в седлах. Иные уж совсем успокоились, ведь с ними их богиня — она защитит. Драговит уже перемолвился с той — старшей, и она поведала, где чужаки бросили челны, на коих притащили их с острова. В них они посадят детей и уйдут сначала на остров, а после и на тот берег. Это им уже понятно и знакомо — они справятся. А мужики с той стороны помогут. После отправят их дальше к Недимиру, а сами вытрясут из тех двух уродов, что телепаются за конями все, что нужно знать о мечах. Верней, Мара вытрясет — она сама их выбирала.

— Ты доволен? — равнодушно поинтересовалась сестра, не поворачивая головы.

Гаурт под ней нетерпеливо пританцовывал, обиженный тем, что ему не дают побегать. Недовольно косился на Гордеца, будто собирался того укусить. Попробуй, щенок — насмешливо подумал Драговит, а вслух ответил:

— Пока нет.

— А когда будешь?

— Когда последнего за кромку отправим, — спокойно пообещал он.

— Хорошо, — дала свое обещание и она, пуская Гаурта рысью.

…………

Репетиция с группой пленниц при создании элементарного образа дала точку отсчета для вычисления затрат энергии. Теперь не составит труда определить, с каким количеством придется распрощаться, чтобы поразить воображение определенного числа аборигенов на конкретной территории с требуемым эффектом. И тут трижды подумаешь, стоит ли оно того — резюмировала Мара. Конечно, непременно сложится ситуация, когда без этого не обойтись, но без крайней нужды так разбазаривать энергию может лишь тот, кто твердо уверен в бездонности ее источника. Вот эта среднестатистическая латия-конь, легализовавшаяся, как и она, среди аборигенов, считает, что это так и есть. Качает энергию безостановочно, благо свой народ под рукой. Не умея ее квалифицированно сохранять и, тем более, употреблять, златогривый не считает потерь в уверенности, что начерпает ее снова. Богоподобный делец начисто забыл теорию, которую втемяшивают в головы еще на первых уровнях подготовки регуляторов: создавать вокруг себя постоянно циркулирующие потоки энергии, создающие потери, категорически воспрещается. Ибо постоянно висящее вокруг тебя облако энергии никогда не позволит создать эффективную защиту, требующую полного отсечения потоков. Нападающий непременно воспользуется даже одним единственным потоком и направит его против тебя. Подрастающие латии играют в такие обучающие игры, создавая вокруг себя абсолютный энергетический вакуум. А этот конь, видимо, не доиграл в детстве до положительного результата. Или убедился в том, что среди аборигенов отсюда опасности ждать нелепо, и посчитал, что теория устарела?

Безопасник уверен, что дело обстоит именно так. И даже предположил, что сможет опознать бого-коня при встрече, если, конечно, Мара оставит тому шанс на предсмертное опознание. Может, и оставит, хотя и не видит в том особого смысла. Им с безопасником и прочими членами команды — сколько бы их не отыскалось — такие агрессивные сородичи абсолютно не нужны. Кому как, а ей боле симпатична мирная жизнь. Воинственные аборигены так и так продолжат выяснять отношения с применением кровопускания, но это их дело. Пусть шумят — у них цивилизация в рост пошла, им нужно. А вмешательство латий, попавших в плен к этой планете, недопустимо. Мара за этим проследит — ей по силам. Любители же творить, что заблагорассудится, пусть держатся подальше от нее. Иначе, пеняйте на себя, как говорят ее родичи. Нынче она ходит в богинях смерти, а это, как-никак, опять высший уровень приложения — не обессудьте.

Глава 9

Вождь

Ягатма за минувшие пять лет одряхлел изрядно. Глаза еще, худо-бедно, служили исправно, а вот ноги отказывали. То и дело, обрывалось и куда-то вниз ухало сердце, теснило в груди, и крутило болью живот. Ожега — единственная, кто мог помочь — ушла с горцами, одурманенная зловредным духом. Мало ли, что он там зла не творит, да ведь сути-то это не меняет: не место духу в срединном мире. Это человечья вотчина, и духам тут не место. Но, Недимир с Деснилом его отодвинули, над резонами его надсмеялись. Живут довольные: один дома во славе великого мудреца купается, а второй… Тот явился в родное селище и поразил: будто пару десятков лет с плеч сбросил на зависть всем. Даже бабы, как прежде, заглядываться начали… Тьфу, погань! Не понимают, что за сила за всем этим стоит, дивятся, с расспросами лезут. Дескать, это только ему такое счастье, или всем можно так-то омолодиться?

Но, это ладно, это пусть, а вот с паверами, что нынче творится, так и вовсе беда. Дружок старый верный Ягур ушел этой зимой за кромку. Поименовал на прощание своего выученя Благоя Ягманом, передал ему амулеты власти и Род Орла. Ягман же нет, чтобы светлую память наставника чтить, с Ягдейкой стакнулся. А тот — крамольник известный — во всеуслышание о богах твердит, что де, Отец-Род людям послать решился. Мол, прознал Отец-Род о верованиях их бессовестных в зверей бессловесных и осерчал. Призвал к себе деток своих — и откуда только взялись? Велел деткам тем спуститься в срединный мир Яви и навести там порядок. Дескать, скоро они людям явятся и научат их правде. Не одно лето мутил он так людей, а вождь Даривой его защищал и дурно с ним поступать не позволял. Едва не расколол Род Медведя, а тут чужаки эти… Деснил заявился, да и прочие горцы один другого краше — богатыри. Не успели в селище вернуться, а уж кучу врагов побили, коней пригнали. Оружие страшное в схватке взяли, да и сами уж им орудуют. Оно, и это бы пережить, как ни то, коли бы не бабы росомах. Второй день языками машут — сказку дивную пересказывают на все лады о богине прекрасной, что из рук кровавых их вызволила и раны залечила. Новое дело: Мара у них уже вовсе и не дух приблудный, а дочь Отца-Рода, пресветлая богиня… Тьфу! Тьфу!

А у них-то ныне не только свои, а и прочие набежали с вождями да паверами: беда общая, и бороть ее всем народом надобно. Ягур ушел за кромку. Ягдей победителем глядит — все по его выходит. Ягман во всем ему вторит, а Ягорин пока молчит, но и в противоречие не вступает. Завтра Ягатма за кромку уйдет, так Ягорин старшим средь паверов останется. Есть, конечно, еще и Ягабо, но тот позором себя покрыл — Род загубил. Как чужаки пришли, так никто его боле и не видал. Чужаки ли прибили, а то и вовсе переметнулся к ним — всегда подлым образом дела решал. Будет еще перед первопредками ответ держать…

— Ягатма, — тихо позвал Искрен, в приоткрытую дверь паверова дома. — Недимир кличет. Велел оповестить: все собрались, одного тебя ждут.

Старик, прикрыв обожженные дневным светом глаза, отвернулся к стенке, насупился в темноте дома, не ответил. Вот еще: как после себя оставлять мальчишку? Тоже на сторону смотрит, тоже сомневается, сколь его не окорачивай.

— Ягатма, — укоризненно покачал головой совсем уж повзрослевший муж, продолжая стоять на пороге, но, не спускаясь вниз. — Пойдешь ли? Помочь тебе по лествице взойти?

Ягатма не шевельнулся, даже рукой отмахнуться не пожелал.

— Недимир сказал: коли павер артачиться станет, так пусть его. Не придет, так и не надо. Без него обойдемся, — безжалостно будоражил его Искрен, призывая к благоразумию. — Дескать, коли павер, свой народ позабыв, лишь о себе думает, то и не нужен нам такой-то павер. И без него не пропадем. Он ведь не шутит: и впрямь обойдется. Недимир нынче в силе. Не кого-то — богиню выпестовал. Ныне под ее рукой чужаков побить думает. И ведь побьет же, а, Ягатма.

— Не придет? — насмешливо встретил вождь рысей виноватую рожу выученя павера.

— И говорить не стал, — сокрушенно признался Искрен.