Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра - Страница 4

…………

Чрево Тиханы живо откликнулось на острое недовольство вторгшейся в него чуждой души, и порешило исторгнуть дитя. Память очнувшейся Тиханы заполошно вскинулась, отряхнулась и вытащила на свет видения мытарств с рождением сынов. Латия глянула на них и содрогнулась от того, что ее ждет — Тихана заохала, застонала, баюкая заколыхавшийся живот. Латия бросилась унимать ее боль и страх, ловко подманив бредущих мимо аборигенок. Три пышущие здравием середовухи помогли Тихане оторваться от бревна. Подхватили роженицу под руки, дабы поскорей дотащить ее до дому. При этом что-то кудахтали не умолкая. Латия старалась любым способом изо всех сил утихомирить тело. Тихана должна справиться, ведь если понадобится, все это племя отдаст свою жизненную энергию до последней капельки, но латия жить будет!

Глава 1

Таратма

Ягатма сидел в центре круга, обведенного кровью земли. Нынче его выучень Искрен не пожалел охры — вывел на утоптанном снегу полосу шириной в ладонь. Выложил из священных камней все девять пирамидок силы, для чего немало потрудил ноги. С прошлых разов сохранились семь пирамидок, хотя две кто-то развалил. По следам судя, малый олешек зацепил неловким копытцем. А, стало быть, надругательства не было, и камни пошли в дело. Для двух остатних защитных пирамид Искрену пришлось бежать за камнями на вершину родовой горы к алтарю прародителя Рыси.

Их было пять — священных родовых гор Таратмы. К ним духи предков вывели Белый народ после долгого, наполненного надрывным трудом и потерями побега с закатных земель. Паверы тех времен с первого взгляда разгадали замысел духов, отыскавших для потомков своей крови благословенное место у Великой реки. Эти пять высоченных холмов не походили на прочие виденные. Словно пять широченных дорог, купно идущих прямо в небо. Они стояли рядком с полночи на полдень. Длинно и полого поднимались прямиком с заката и были резко оборваны на восходе неведомой силой. Ровно отрезаны громадным великаньим ножом. Дабы никто уже и никогда не мог взять по ним разбег и рвануть к небесам. Паверы пяти спасшихся от преследователей Родов решили, что духи специально привели их сюда. И теперь каждый Род мог выбрать одну из гор для бесед с ними. Первую от полуночи духи определили для Рода Рыси — все гадательные талисманы дружно указывали на это. Вторую передали во владение медведям, третью Роду Орла, а четвертую Роду Росомахи. Крайнюю на полудне получили лисы.

С той поры на вершинах пяти чудных холмов Таратмы паверы просили для сородичей удачу на охоте, здравие для людей и скота, бережение от всяческих бед… и еще кое-что. Вернуть то, о чем в каждом Роду тщательно и трепетно сохраняли сказания: небесных великанов, что в стародавние времена покровительствовали Белому народу. Их чудесное селище в самом сердце полуночных земель, где дома возносились к небу радужными ледяными пирамидами. Диковинных серебристых птиц, коих не поймать, не покалечить, не убить, ибо были они тверже гранита и быстрей ветра. Наделенные любопытством и ледяной бессердечной справедливостью без скидок на человеческие слабости, могущественные и холодные, как снег, небесные великаны спустились со звезд. Пришли, дабы одарить Белый народ великими знаниями. Но звезды не позволили им отдать людям то, что тем не должно принадлежать. Одна из них упала на селище чрезмерно гордых просветителей. И старый мир Белого народа пропал в зажженном небесами огне, в коем горели и вода, и камни. А после его останки погребло под непробиваемыми толщами льдов, откуда немногие спасшиеся Белые люди уже никогда не смогли бы выручить своих хладнокровных, но щедрых наставников. Но куда с той поры все молили и молили указать путь, несмотря на молчаливый отпор духов.

И вот в срединный мир Яви явился незваным дух неведомый, и показал нынешним паверам тех, о ком они знали лишь понаслышке. Вроде, как удостоверил: да, живали в вашем мире некогда боги, топтали вашу землю. Великими были и милостивыми к вашим пращурам, а я о том знаю поболе вас. Ибо видал их своими глазами — как тому не верить? Дух-то, небось, тварь бессмертная. Может, с самого сотворения миров шляется промеж них, почитая людишек за муравьев каких. Ну, это — лешак с ним, это пускай! Дел черных не творит, и то уже благо. А вот для какого такого интереса он вздумал напомнить им о богах? Насмешничает или на мысль наводит? Может он — провозвестник возвращения богов? И тогда удача и счастье вернутся к Белому народу. Или указывает им дух зловредно: дескать, были у вас защитники могучие, да все вышли. А вы, мол, готовьтесь, ибо ждет вас доля горькая, неминучая. Такая, что и пращуры ваши поседеют в пределах Светлой Нави…

Плавая по волнам горестных размышлений, Ягатма поводил глазами по неторопким приготовлениям остальных четырех паверов. Те рассаживались вкруг на своих законных местах. Вроде бы ни к чему — не их коснулась карающая сила неведомого духа. Но, и они потрудились обзавестись защитными амулетами. И на их охряных кругах высились по девять пирамид — надежней защиты народ Белых людей не знал. Ягатма внимательно изучал расположение амулетов собратьев, но оплошки какой не углядел. Впрочем, по нынешним делам паверы были радетельны, как никогда. Не каждое лето приключается такая напасть, как вторжение духов в жизнь людей. Баловать-то балуют во всякое время: и по весне, и осенью, и даже в зимнее затишье — не без того. Но, чтобы вот так, чтобы войти в человека, напасть на носителя силы, на защитника веры! Это на памяти ныне живущих впервые. Тут уж никакая осторожность лишней не будет. Исход к хранилищу духов — священной Таратме — начался не с Ягатмы. Он-то сам после нападения духа, затаившегося в Тихане, только-только пришел в себя. Настолько, чтобы встать на ноги. А ходить ему помогал юный Искрен, коего он взялся наставлять, едва ему самому сравнялось сорок. Нет, столь важное решение, как поход в Таратму, принял Ягур — хранитель веры Рода Орла, самый старый из паверов. Через одно лето он завершит шестой десяток, но дух у старика покрепче иных. Сухой, жилистый, уставший от жизни — он по прежнему держал спину прямой, а подбородок вскинутым. Свои девять паверовых кос Ягур редко собирал в пук, и концы их болтались аж под коленями. Тонкие изогнутые брови на высоком лбу смотрели горделиво. А серые до прозрачности глаза порой казались неживыми льдинками, намерзшими над бугристыми скулами. Такими же бугристыми были и челюсти, и подбородок, довершая облик скорей охотника, нежели хранителя веры. Воитель снаружи и великий кудесник внутри.

Ягатма вперился воспаленными глазами в узловатые, потемневшие от времени, вздувшиеся кровяными жилами руки первого гадателя. Ягур долго тряс перед лицом сомкнутые ладони, шептал заклятье, едва шевеля растрескавшимися губами. Наконец, выбросил перед собой руки. Резные деревянные и костяные палочки — амулеты судьбы — упали на священную шкуру орла, разложенную перед гадателем, так, что раскинутые крылья расходились далеко по сторонам. Остальные паверы вытянули шеи, тщась, не подвинувшись с мест, разглядеть, как легли амулеты волею прародителя Орла. Что поведает тот своему главному ревнителю о судьбе его детей, а пуще всего народа Белых людей. О возможной беде, что принесет им дух, вырвавшийся из запределья телесного существования. Ягатма боялся и краешком глаза зацепить орлиные перья перед коленями старого друга — нынче он страшился правды, как никогда.

— Ель легла на закат, — перво-наперво доложился Ягур, и все облегченно выдохнули. — Злые духи в силу не войдут. А коли, где и напакостят, так без урона. И далее всех от них… хм… Род Рыси, — он поднял глаза на Ягатму. — Нам тож свезет. И лисам, и медведям. Вот росомах кое-что коснется. Указующий конец ели не коснулся родовой руны на росомашьей кости. Но саму кость цепляет.

— Наш Кременко подарил Тихане дитя. Понятно, что не к нашему добру, — сухо отозвался задетый намеком Ягабо — павер Росомах.

Его толстые телеса под богато расшитой паркой заколыхались. Заплывшее жиром лицо недовольно покривилось, отчего и без того сдавленные щеками глазки превратились в щелки.