Безумие в моей крови (СИ) - Морская Лара - Страница 39

Мы прибыли на место к концу второго дня, когда я уже начала волноваться за Антонио. Он ни на минуту не прилег отдохнуть, подпитываемый страстным желанием подарить мне свободу. И чем я заслужила такую преданность? Он наслаждался моим восторгом, постоянно спрашивал меня о том, что я собираюсь делать, о чем мечтаю. Мне пришлось признаться ему, что мечтать я разучилась и что мне придется придумать для себя совсем новую жизнь. Когда Антонио думал, что я не обращаю на него внимания, он сверялся с картой и оглядывался назад со смесью тревоги и странной печали.

Только однажды между нами промелькнуло что-то неприятное. Антонио знал слишком многое обо мне, моем безумии и о Лиивите, и мне следовало выяснить всю правду до прибытия на новое место. Этот старик перехитрил стражу, похитил меня и, с выдержкой и энергией молодого мужчины, рассекал морскую гладь в направлении нашего нового дома. Как это возможно? Куда он меня везет? К новому дому или новому месту заключения? Откуда он знает о видениях монархов Лиивиты и о том, что мы встречаемся в них с друатами?

— Антонио, признайтесь, вы — друат? — спросила я, готовясь к самому худшему.

— Нет. — Антонио смотрел мне прямо в глаза. — Я не друат. Я — старожитель, который стал свидетелем страданий нескольких монархов Лиивиты. Я видел слезы вашего деда и, позже, вашего отца. В порыве отчаяния ваш дед рассказал мне о секретах Лиивиты, хотя ему и не следовало этого делать. Я не хочу, чтобы вы снова плакали, Вивиан. Поверьте, я ваш друг.

Мне не осталось ничего другого, как извиниться и отпустить мои подозрения.

Когда мы прибыли на новую землю, первым, что я увидела, были сосны. Сухие, слоящиеся стволы с кусками свисающей с них красноватой коры. Толстые, сочные лапы, достающие до земли, наполняющие воздух пряным запахом. Эти неприхотливые деревья могли выжить на любой земле. Утопая в горячем белом песке, они встретили нас зеленой игольчатой стеной.

— Добро пожаловать на Кавидию, Вивиан. Эта земля никогда не потребует от вас того, что вы не захотите ей дать.

Земли могут быть либо живыми, либо мертвыми, другого не дано. Живые земли пускают на себя людей и находят способы сосуществовать с ними, а мертвые отторгают людей, борются с ними, а потом наслаждаются одиночеством. Кавидия была мертвой землей. Когда-то она принадлежала людям, которые творили с ней все, что им приходило в голову. И тогда она взбунтовалась и отторгла свое сознание. Большего я не знала, но жаждала подробностей. Обжигая стопы о раскаленный песок, я глотала необычный, скучный пейзаж с жадным интересом, как будто ожидая, что передо мной вот-вот развернется загадочная история этой земли.

Заметив, как я покачиваюсь в восторженном трансе, Антонио остудил мое любопытство.

— Это не сама Кавидия. Под твоими ногами мертвая земля, но это всего лишь остров в нескольких милях от берега Кавидии, и он не опасен. Мертвая земля не обращает внимания на окружающие ее острова и не станет бунтовать из-за четверых поселенцев. Этот остров теперь принадлежит вам. Не стоит беспокоиться, вам не придется навещать саму Кавидию. Власть людей погубила ее. Войны, распри и людское равнодушие растерзали ее плоть. Люди не понимают, что, убивая свою землю, они убивают и себя.

"Интересно, что хуже: медленно убивать себя или терять разум?" — подумала я, не испытывая ни капли страха перед мертвой землей. Жажда увидеть и испытать все, что было скрыто от меня раньше, переполняла и пьянила. Я горела желанием начать новую жизнь, строя ее из горячего, чистого песка, сосновых игл и абсолютной свободы. Мой разум больше не уходил к Лиивите, видения не возвращались. Как будто кто-то захлопнул окна, и отвлекающий меня сквозняк исчез. В этом полном безветрии мое восприятие обострилось, а чувства приобрели кристальную чистоту и очевидность. В моем сознании и в моем сердце царила удивительная тишина. Осторожно наступая босыми ногами на мягкие сосновые иголки, я входила в свою новую жизнь.

Через несколько минут ходьбы сосновый лес расступился, и мы оказались на пустыре, в центре которого стоял деревянный дом. Сколоченный из добротных бревен, он как будто принадлежал окружающему его лесу. Входная дверь распахнулась, и навстречу нам выбежала Лия, протягивая ко мне дрожащие руки.

— Мы так волновались за вас, Ваше Величество! — запричитала моя бывшая служанка, неуверенно остановившись рядом с полураскрытыми объятиями. Без колебаний, я шагнула в них, вцепившись ей в спину благодарными руками.

— Какая вы бледная и худая, Ваше Величество.

За ее спиной стоял Зор, возница, который однажды отвез меня посмотреть на будущего отца моего ребенка.

— Добро пожаловать в ваш новый дом, королева, — сказал он.

— Думаю, что теперь уже нет смысла называть меня королевой. Как насчет "Вивиан"? — предложила я.

Волна облегчения оставила меня задыхающейся и смущенной. Я так часто гадала о том, что случилось с Лией и Зором, и винила себя за их несчастья. Оказалось, что Трой отослал их на другой конец Лиивиты, где их и нашел Антонио.

Слуги расступились, приглашая меня в дом, но я не двинулась с места, с напряженным волнением заглядывая за их спины, ожидая, что Рид вот-вот выйдет мне навстречу. Догадавшись об этом, Антонио положил руку мне на плечо.

— Диорида здесь нет, Вивиан. Если бы он попытался исчезнуть с Лиивиты одновременно с вами, это поставило бы под угрозу все предприятие и повредило бы вашей репутации.

В ответ на эти слова можно было только фыркнуть. Моя репутация! Какая может быть репутация у беглой королевы?

Если бы Рид стоял за их спинами, опираясь на ствол шершавой сосны, то я бы без сомнений бросилась к нему. По дороге на Кавидию я думала о нем, пытаясь представить, как сложатся наши отношения. Вдруг он захочет от меня того, что я не смогу ему дать? Целую вечность тому назад, когда я еще принадлежала самой себе, я поверила, что смогу полюбить Рида, если он станет моим спасителем. Как же можно не полюбить мужчину, который рискует из-за вас всем? И вот теперь он выполнил обещанное, и мне так хотелось попытаться сделать его счастливым. Таким же счастливым, какой стала я.

Разочарование, щемящее пустое место в груди и странное предчувствие — я изгнала их, отказалась замечать, вытолкнула на берег, где потоки северного ветра подхватили и отнесли их обратно на Лиивиту.

Иногда самые простые вещи таят в себе особую, неожиданную радость: спокойный безмятежный сон, прогулка босиком по пляжу, возможность быть предоставленной самой себе. Я настояла на том, чтобы моя жизнь не подчинялась никакому расписанию. Я просыпалась, когда хотела, ела, когда была голодна, читала найденные в доме книги и гуляла по острову, вдыхая волшебный запах теплой смолы. Я помогала Антонио в саду, разбивая клумбы, размечая грядки и споря о том, что будет лучше расти на мертвой земле. Сухая, смешанная с песком, она крошилась и просыпалась между пальцами, оставляя на коже налет серой пыли.

Дом принадлежал мне, как и сам остров. Купленный на имя Вивиан Риссольди, он разительно отличался от каменных построек Лиивиты. Никто никогда не срубал живые деревья на моей земле. Я прикасалась к небрежно обрубленным краям бревен, размазывая по пальцам все еще сочащуюся из них смолу. Мой дом пах лесом, свежестью и летом. Он был построен не для королевы, а для свободной женщины. Я могла бы сидеть у грубого деревянного стола под окном, ждать возвращения своего мужа и растить детей. Мысли о детях посылали дрожь восторга по моему телу: теперь я не боялась иметь детей. Я позволяла своим мыслям заходить очень далеко и прикасаться к совсем незнакомым мечтам.

Раз в неделю у берега останавливалось торговое судно, и мы покупали продукты и всякие нужные мелочи. В доме я нашла свою одежду, деньги и даже некоторые драгоценности. Их собрала моя служанка, а Антонио передал Лие и Зору, которые прибыли на остров на несколько дней раньше нас. Все было продумано и исполнено с тщательностью и неожиданной любовью, породившей во мне благодарность и ноющую тяжесть неоплатного долга.