Лягушки, принцессы и прочие твари (СИ) - Эйта Аноним - Страница 19

А тут еще и Лика куда-то делась, и жених этот…

Жених не заставил себя долго ждать. Коротко постучался, и, услышав Далькино «входи» зашел.

Лер увидел Куциана. Куциан увидел Лера. Короткое, но какое-то крайне агрессивное молчание заставило Дальку съежиться. Куциан заговорил первым:

— Ого! Друг пришел!

— Ого, — согласился Лер, — Жених тоже… не заставил себя ждать.

И снова наступила звенящая тишина, которую нарушила Далька.

— А Лика где? Я думала, с тобой. Куц? Ку-у-уц?

Куциан пожал плечами. Лер знал, что если он сейчас услышит что-нибудь типа «еще спит, сходить, разбудить?» — то этому джоктийскому недоноску не жить. И Лера даже совесть мучить не будет, потому что человеку, который добился чего хотел, и помирать не жалко.

Однако Куциан медлил с ответом. Лер усмехнулся про себя: ну кто знал, что Циа — это сокращение именно от этого имени, напыщенного и какого-то намекающего на статус вечного принца. А теперь он Куц… Кто бы мог подумать — джоктиец залез в шкуру лягушки! Влюбленный дурак? Неудачник? Да еще и имя… Пренебрежешь именем один раз — не заметят? К тому же это краткое имя, так что и пренебрежением не назвать… но почему он представляется Куцем, если Лика знала его как Циа? Думает, что ее любящее сердце легко вспомнит то, что было сокрыто под самолично наведенным Хидшахом на своих дипломатов пологом незапоминаемости? Так два года прошло, какое тут любящее сердце… Да и Лика ни разу Леру про своего Циа не говорила, только одна из Леровых агентов их случайно застукала за держанием за руки. Раз Лика скрывала, значит, просто развлекалась.

После выслушанного доклада Лер разобрался с ним, как разбирался бы на его месте любой старший брат с ухажером своей сестры, если тот старше сестры на три года, да еще и джоктиец. Да еще и шпион.

С тех пор они друг друга и не любили.  Ко всему прочему, Лер самолично добился, чтобы отца Циа с сыночком отозвали обратно.

Лер, в отличие от Лики был натренирован узнавать людей под таким пологом. Он же постоянно общался с Ликой, обладавшей почти тем же свойством, что и замаскированный человек. Так что если Куциан и рассчитывал, что «друг» его не узнает, то его расчеты не оправдались. И Куциан это тоже понял.

— Не знаю, — наконец коротко обронил Куциан, — я ее в последний раз вчера видел, когда она поднос с ужином у служанки забирала.

Далька растерянно захлопала глазами и плаксиво скривила губы. Лер перевел недоумевающий взгляд с Куциана на девочку.

— Ты что-то знаешь? — строго спросил он.

— Она наверняка в табор пошла! Без меня! — обиженно ответила Далька.

— А тебя на Куциана скинула… — задумчиво протянул Лер, — Убив таким образом целое стадо зайцев… и за сестрой есть кому посмотреть, и жених не увяжется, и я не найду.

— Зайцы стадами не ходят, — отрезал Куциан, — она обещала мне не сбегать.

Лер сочувственно посмотрел на него.

— Ты поверил?

— Она никогда мне не врала, — упрямо ответил Куциан.

— Это просто доказывает, что она хорошо это умеет, — злорадно улыбнулся Лер, — а вот то, что она меня не дождалась… видимо, жених был слишком страшным, раз она куда-то пошла, да еще и сестру оставила… с кем, говоришь, Даль?

— С эльфисом. Я имени не знаю, не ведаю, — развела руками та.

— Ну да, из двух зол меньшее… — Лер покровительственно хлопнул Куциана по плечу, подходя в двери, — ты посмотри за Далькой, а я пойду, Лику уговорю вернуться. Как видишь, тебе она не верит… Циа.

— До чего же я не люблю вашу семейку! — рыкнул Куциан. — Я не собираюсь сидеть здесь и ждать. Если ты уйдешь, Лифнадалия останется здесь одна. Хотя нет, я просто верну ее во дворец.

Лер остановился, смерив Куциана с головы до ног насмешливым взглядом.

— Ты? Бросишь маленькую девочку одну? Или отведешь обратно во дворец против ее воли? Ты же добрый! У вас вся семья добрая, отдала свой трон старикам, чтобы тем не скучно было век доживать.

— Это мне говорит человек, который появился из-за того, что кобелю вовремя шлюха попалась, барон с фамилией бабки?

Они стояли друг напротив друга, напрягшись, сжав кулаки. Одно движение, и ринутся в драку. Лер привык слышать про свою грязную кровь, так же, как Куциан, и вправду потомок королевского рода Джокты, привык к подколкам на тему потерянного предками трона. Однако одно дело выслушивать их от давно знакомых людей, на чье мнение, по сути, наплевать, а другое — от давнего недруга. Дело было не в том, что было обидно, а в том, что это была отличная причина, чтобы подраться.

Далька это поняла мигом. Лер коротко подумал, что не ошибся, и что  ее Сила и вправду заключается во владении человеческим сознанием и понимании его. Видимо, она чувствует разлитую в комнате злобу, раз ее так трясет.

—  Стоять! — рявкнула она.

Она была не только начинающей ведьмой, но и принцессой. Царственность и умение раздавать приказы были у нее в крови. И не разбавленные, как у Лера с Куцианом, не вывернутые наизнанку, как у Лики, а чистейшие.

Куциан обернулся на звук, Лер и так стоял лицом к Дальке. Драка откладывалась на целых несколько секунд. Далька не мешкала:

—  Запрещаю драться! — и разрыдалась, пуская в ход древнее женское оружие, доступное даже самым маленьким девочкам — слезы.

Лер виновато присел рядом с ней. Действительно, не стоило ругаться с этим джоктийским выродком при маленькой девочке. И все же он еще заставит этого урода вымыть рот с мылом. Заставит…

Мне снилась большая и знойная пустыня, расстилавшаяся вокруг желтым бугристым покрывалом. Ноги вязли в теплом песке, сквозь воздух приходилось пробиваться, будто я не шла, а в воде барахталась, жутко хотелось пить. В пустыне всходило солнце: сначала было более-менее прохладно, а потом становилось все жарче и жарче, и вот уже вспрыгнувшая на бархан чтобы погреться ящерка задымилась и обуглилась…

На этой жизнерадостной ноте я и проснулась.

Подо мной проплывала дорога. Дорога была пыльная, серая, разбитая копытами и колесами, колдобистая. Я даже увидела пару черных дырок — паучьих норок. А по дороге шли ноги. Тонкие ноги. Даже слишком. Бесшумно шли. Да и сама дорога была какая-то слишком бесшумная, ни ржания коней, ни скрипа колес. Только шелестели где-то деревья и щебетали какие-то птицы. Меня плавно покачивало.

Я попыталась пошевелиться, но получилось плохо — я была укутана в одеяло, как в кокон. Ночью было прохладно, поэтому я попросила у Хос два одеяла, одно из которых отдала Дальке, а во второе с чистой совестью укуталась. И теперь сильно об этом жалела: было жарко, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, и меня куда-то несли.

Я бы испугалась гораздо меньше, если бы могла убежать, возможность убежать в любой момент всегда меня успокаивала. Но тут я просто запаниковала, заверещала и пару раз дернулась. А потом еще пару раз. Моталась, как гусеница в птичьем клюве, думала, умру от ужаса. Но к счастью, это быстро прекратилось.

— Проснулась? — участливо поинтересовался смутно знакомый голос, и меня поставили на землю.

Как только меня поставили и отпустили, я тут же захлопнула рот и уставилась на похитителя.

Солнечный свет не был к Фанти милосерден. Я разглядела пару оспинок, которые не заметила в тусклом свете вечерней едальни, откуда-то появившуюся шишку на лбу и ссадину на щеке. Стрелки на глазах размазались, а вот длиннющие ресницы и неправдоподобно белая кожа оказались настоящими.

Глаза и без стрелок были огромны. И глядя в эту безмятежную, темную, на границе с фиолетовым, совершенно нечеловеческую синеву эльфисских глаз я внезапно успокоилась. Почему-то Фанти внушал мне доверие.

С того самого дня, как Боги оставили от моего второго имени, или, как сейчас модно говорить, фамилии, только Рас, то есть только осторожность, я постоянно кого-то опасалась. Даже Лера, даже Дальки, чего уж говорить о матушке или каком-нибудь Херхе.

Фанти настолько явно не был человеком, что даже эльф, наверное, показался бы более человечным. Все дело было в каких-то мелочах,  в чуточку слишком длинных пальцах, в чуточку слишком больших глазах и слишком длинных ресницах, в других чертах, которые были самую чуточку слишком, но именно мелочи обычно обращают на себя внимание, отталкивают гораздо больше, чем бросающееся в глаза несоответствие. Наверное, эта его частичная принадлежность к другому Миру и внушала мне доверие. Я так долго боялась здешних вещей, настолько привыкла бороться с постоянным страхом, что легкий испуг из-за того, что передо мной не человек, почти не ощущала.