Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 47

Валера дышать забыл…

— Шоколад?.. — проблеял он, окончательно теряясь.

Я пожал плечами:

— Разведка донесла. А ты не рад?

Рад? Никогда раньше не видел у супруга такого занятного выражения лица. Шок и… отчаяние навылет раненого существа.

Блонди повозился под моими руками, перехватил подношение, прижал покрепче к груди, будто защищая от посторонних посягательств, и рывком сел.

— Ты, — проговорил дрожащим, прерывающимся в волнении голосом, уточняя, — Дим, — кашлянул, — мне купил конфеты?!

И метнулся, роняя коробку, захлебываясь стоном, прочь, на пол, по пути сшибая с тумбочки вазу. Отскочил на пару шагов, вытянул вперед трясущуюся руку.

— Т-ты в-в-все же в-в-выбрал, — выдавил, заикаясь, а по щекам уже побежали слезы, — я… я п-п-понимаю… К-к-ког-гда в-веещ-щи со… со… — не договорил, опустился на колени, скорчился, закрываясь руками.

Оо-о-о-о, твою же мать! Я — идиот!

Нет-нет, это вовсе не то, что ты подумал! Моя ласточка, мальчик мой ненаглядный, мое светловолосое чудо…

— Лера!.. Лерочка!!!

Каким образом я тоже оказался на ковре, собирая бьющегося в глухой безнадежной истерике супруга в охапку?

Блонди отчаянно взвыл, заметался, запрокинул смертельно бледную мордашку, вцепился пальцами так, что рубашка затрещала по швам.

— Куд-д-да? — выговорил с трудом, клацая зубами, пытаясь сфокусировать разбегающийся взгляд, — снова М-м-мар-рату?.. Лучше… убей…

Подарил, называется, букетик с ликером.

Охуенно подарил.

Еще одного ёжика в тумане б не получить…

Я встряхнул заходящегося криком супруга, но не помогло, пришлось слегка хлестнуть по лицу. Лерка жалобно пискнул и заткнулся, почти обвис в моих объятиях.

— Димочка, — взмолился, колотясь осиновым листиком, — умоляю…

Он снова не в состоянии был договорить.

Но я и сам прекрасно знал, что именно не сумел сказать Лерка: «Только не в бордель».

Я успокаивал впавшего в полнейший душевный раздрай любимого долго: выцеловывал его, шептал ему много-много нежных, ласковых слов, вытирал слезы и отпаивал принесенным из бара коньяком, а потом мы страстно и горячо мирились, скрепляя обновленный союз телами — прямо в луже пролитой из упавшей вазы воды, давя в кашу — солнечно-желтые, да-да — лилии.

Лилии во всем и провинились, проклятые! Ну откуда мне было знать, что желтый — цвет расставания?

Не приносите любимым желтых цветов, никогда, не пугайте понапрасну призраками. Хорошо?

====== Глава 54. Дима. Декабрь 2013г. Инь и янь, и я при них. Часть 1 ======

Мы готовились к Ёжинькиной выписке тщательно, украсили его комнату букетами роз и гирляндами — весь вечер под потолком ползали, прицепляя мишуру. Точнее, ползал Лерка, как молодой и цепкий, а я ему подавал снизу необходимое.

Все время, что мы работали, у меня не проходило ощущение — блонди хочет сказать нечто важное, но не решается. И вот подвешен последний фонарик…

— Да говори уже! — почти взмолился я, не выдержав напряжения.

Младший господин Воронов степенно, бочком слез со стремянки — берег залюбленную жопочку — помялся, попереступал с ноги на ногу и озадачил: — А почему не нашу общую спальню?

А действительно, почему?!

Опять я, похоже, пролошился. Три часа возни коту под хвост. Переделывать придется, однако…

— Может, так оставим? — спросил я с надеждой.

Блонди покачал головой.

— Нет, — вздохнул, — Ёжик увидит и поймет неправильно.

В результате спать мы легли где-то в час ночи совершенно измотанные. Над нашими мертво отрубившимися телами мирно поблескивали в льющемся через окно лунном сиянии зеркальные разноцветные дождики.

…А теперь попробуйте догадаться, кто сидел в палате у нашего любимого, уже одетого, трепещущего в ожидании, с собранной у ног сумкой, когда я и Валера приехали его забирать? Правильно, Вадим. Мужчина говорил громко, оживленно жестикулируя, и оба были столь сильно увлечены общением, что не заметили появления зрителей.

Я, мучимый ревностью и любопытством одновременно, сделал передернувшемуся в испуге блонди знак молчать, притиснул его к стене локтем и весь обратился в слух.

— …разуй уже глаза! — почти орал русый, напирая. — Он — чудовище! До реанимации тебя довел, до скальпеля! Ты из-за него едва не умер! — и, дрожа голосом, простирая руки в мольбе, на тон ниже, бархатно, — Сережа, котёночек, уедем со мной… Я… Я любить тебя буду, клянусь, как он никогда не сумеет, подарками завалю, пылинки буду сдувать… Ёжа, сердечко мое… Малыш…

Сергей смотрел, скрутив в дугу позвоночник, мял в пальчиках шарф, кусал губки, потом вздернулся, промолвил, роняя слова, словно камни, с усилием, с мукой, чуть задыхаясь:

— Вадь… Не обижайся, но… Я уже сделал свой выбор… Уходи, пожалуйста… Очень тебя прошу…

Он снова потупился, прикрылся ресницами.

И я вдруг отчетливо осознал — ничего Ежонок не выбрал, до сих пор сомневается. Плохо. Значит, Вадик ему не безразличен. Больно, обидно…

Русый мужчина, похоже, тоже почуял нерешительность мальчишки: перестал вопить, соскользнул со стула прямо на пол, опустился на колени. Мягко взял в ладони Ёжкину ладошку, поднес к губам и продолжил, снизу заглядывая в опущенные серые глазищи подростка:

— Сереженька… Я все-все для тебя сделаю, что ты захочешь, правда! Учебу оплачу, лекарства, какие нужно, процедуры — деньги есть… Мне без тебя солнце не светит, кусок в горло не лезет, горьким кажется… Согласись!

Он просил так искренне, так страстно, вкладывал в речь душу до последней капли… М-да, Дмитрий Константиныч. Похоже, ты потерял своего ангела…

Сергей размышлял, розовея скулами, не пытаясь отнять ласкаемой руки — худенький, надломленный плечиками, разрываемый на части сомнениями. Помолчал…

— Вадя, — сказал отчетливо и очень-очень грустно, тоскливо, — я… не могу. Там же не только Дима… Там Лера, он — моя судьба, данный мне Богом человек, мне без него жизни не будет. Прости.

Прижатый мной блонди тихо охнул и забился в попытках освободиться. Сергей вздрогнул, словно от удара, вскинул голову — и увидел нас. Последовала немая сцена.

Удивительно, но первым опомнился именно Сергей — оттолкнул коленопреклоненного Вадика, вскочил на ноги — и рванулся к блонди. Не ко мне.

— Лерочка! — всхлипнул отчаянно, обхватывая стан парня, прилипая всем телом, — Лерочка…

Зато теперь я точно знал, как выглядит настоящая любовь. Мальчишки целовались, ничего вокруг не видя, упоенно, напрочь позабыв и про меня, и про опешившего от неожиданности Вадима. Неразделимое целое, инь и янь, даром что одного пола.

Ненужные мы с русым им и лишние. Чего привязались к пацанятам два придурка? Мешаем только…

— Блядь, — с чувством вякнул Вадик, встал, отряхнул колени и вышел, не оборачиваясь, хлопнул дверью.

Мне бы за ним… Проклятущая гордость не позволила. Ну не умею я проигрывать с честью, увы. Так и маячил у вешалки, потирая грудь — под левым соском затянуло — и пялился на юную, прекрасную, яркую, выпавшую из времени и пространства пару.

Влюбленные соизволили вспомнить обо мне минут через *дцать. Прервали затянувшийся поцелуй, не разнимая объятий, повернули слаженно мордочки, запылали смущенным румянцем, и высказались хором, в унисон, даже интонации совпали:

— Дим, а поехали домой?

И мы поехали домой.

Втроём.

====== Глава 54. Дима. Тот же день. Инь и янь, и я при них. Часть 2. Много-много роз и сон ======

У порога дома Лерка тормознул Ежонка и стянул с шеи шарф.

— Завяжи глаза, — попросил парниш, — мы с Димой тебе сюрприз приготовили.

Сергей кивнул и подчинился, позволил закрыть себе верхнюю половину лица, даже улыбнулся.

— Да ну вас, — фыркнул (впрочем, его недовольство выглядело наигранным) и добавил со сдержанным смешком, цепляясь за Леркино запястье, предвкушая, — только, чур — не в терновый куст…

Так, за руки, мы и отвели нашего мальчишку в спальню, установили посередине, и я разрешил:

— Можешь снимать.