Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 40

— Привет, — мяукнул парень, нервно дергая кадыком, — какая встреча, Ёжинька! — и, придвигаясь на шаг, — а что ты тут делаешь, радость моя?

Я задохнулся, открыл рот и закрыл: Леркины зрачки… Они… они были огромные! Ох, нет… Неужели…

А Валера уже тряс за плечи, одним коротким прыжком преодолев разделявшее нас расстояние, рычал, нависая сверху, едва ли вменяемый, разъяренный, сверкая амфетаминными очами и бледнея совсем до синевы:

— Я тебя спрашиваю, мелкая ты шалава! — трусь-трусь-трусь. — Какого хуя ты здесь?! А?! Отвечай, когда тебя спрашивают!!!

Я клацал зубами и молчал, испуганный, впавший в потрясенный ступор. Едва родившийся крик замер в сведенном спазмом горле, сердце колотилось часто-часто.

— Не смей шататься к Вадьке! — почти выл блонди, продолжая мотать моё безвольное тело за отвороты незастегнутой куртки. — Не смей! — и без перерыва, — что он тебе дал?! Ты уже принял?! Попрятал?! Где они?! Где?! Где, я тебя спрашиваю! Вытаскивай!!!

И до меня толчком дошло — Лерка не ревнует, он думает, более того, абсолютно уверен, что я приехал к Вадику за колёсами. Ооо, блядь. Приплыли. Получается, русый снабжает Валерочку экстази? Сюрприз. А почему тогда мне не предлагал, даже не заикнулся?

Ситуация требовала немедленного прояснения. Истерить и пугаться расхотелось напрочь, в груди медленно, но неудержимо начал подниматься гнев, а еще — затопило страхом за любимого светловолосого идиота, с упорством одержимого цепляющегося за мою куртку: Лерка опять вернулся к наркоте, мой Лерочка, моё блондинистое ненаглядное чудо, по самые кончики ушей ужрат химической дрянью! Не-е-е-ет!

Очнувшись, я рванулся и скинул руки поехавшего крышей парня, коротко, но сильно ударил его в грудь, оттолкнул прочь — и мы замерли в метре друг от друга, тяжело, с присвистом, дыша. Лера было рванул ко мне обратно, попытался схватить, но я вывернулся и отскочил, выставил вперед раскрытые ладони, закрылся ими, навроде щита.

— Стой! Угомонись! — ого, а я тоже, однако, рычать умею, да еще как грозно-то! — Ничего мне Вадя не давал! Мы просто трахались!

Разумеется, Валера не поверил. Не в том он находился состоянии, не воспринимал, не анализировал — действовал на чистых инстинктах, одержимый идеей; налетел, врезал кулаком по лицу, разбивая нос, подцепил, уже падающего, за шкирку, приложил коленом в живот и уронил было на асфальт в лужу, но я не упал — невесть откуда вынырнувший Вадик не позволил, подхватил подмышку, одновременно резким хуком справа сбивая развоевавшегося блонди с ног.

Лерка споткнулся об оградку, кувырнулся с тротуара на мокрый газон, повозился, пытаясь сообразить, как оказался лежащим, сел… Сосредоточил разбегающийся взгляд на нас с русым. Потрогал кончиками пальцев набухающую кровью ссадину на скуле. Недоумевающе подвигал бровями…

И возмутился в голос:

— Эй! Ты чего, охуел драться?! Топай мимо, я сам разберусь!

Похоже, не признал Ваденьку с унаркошенных глаз, бедняжка…

Из моего расквашенного носа на рукав Вадькиного полупальто часто падали, пачкая светлую замшу, алые крупные капли, желудок сворачивало рвотными спазмами. Я застонал, пытаясь высвободиться, зашатался, оседая кулём — коленки не держали. Вадя мрачно зыркнул на ярящегося перемазанного раскисшей от дождя землей Лерку, сплюнул в его сторону — презрительно, почти с ненавистью — шикнул, когда парниша приподнялся: уууу, наркошонок, укокошу — сгреб меня в охапку и поволок обратно в подъезд.

А из припарковавшегося неподалёку от дома, перед закрывающим проезд во двор бело-красным шлагбаумом, невзрачного серого форда к нам наперерез бежали люди — два крепких плечистых — и, о, попаданец — таких до ужаса знакомых мужика…

— Стой! — орали они. — Стой, сволочь!

Я смотрел на приближающихся Славина и его подчиненного, охранника Кольку — и мечтал прямо сейчас, немедленно и бесследно, испариться.

Отгулялись мы с тобой, Валер.

Запалены с поличным на месте преступления.

Дальше — только подвал, цепь вокруг шеи, порка и голодный паёк. Или улица — в чем одетые, бомжевать и осваивать панель. И никто нам, безмозглинам, не поможет, не заступится. Заслужили, оба.

А может, вообще ножки в тазики с цементом — и в Неву, чтоб не позорили хозяина…

Мамочка, не на-а-а-а-до-о-о-о… Я нечаянно, правда, оно само так получилось… Отвезите меня домой, пожалуйста, больше не буду, честное-причестное, к воротам из хаты даже не сунусь…

…Часом позже я и Лерка сидели, запиханные на диван, в Вадиной разгромленной обыском гостиной, колотясь лихорадочным ознобом, под перекрестным присмотром еще пары прибывших по вызову Славина амбалов-охранников, и круглыми перепуганными глазюками следили за вышагивающим взад-вперед Антоном Семенычем. Главный Димин секьюрити молчал, шевеля бровями, сцепив за спиной руки в замок, мрачный, чужой, и, чего там врать, страшный. Он размышлял.

А мы с Лерой ждали, уже смирившиеся, сдавшиеся, покорные: налажавшие по огроменной вонючей куче дерьма, близкие к обмороку, почти обмочившие штаны наложники, позабывшие в собственной наглости, кому обязаны тем благам, которые до сих пор имели. Нам было никак.

Вадика Коля держал на кухне, в гостиную долетали обрывки ругани. Коля, похоже, наезжал, русый отбрехивался.

Славин думал долго. Бродил, бурчал ругательства, фыркал.

Потом — неожиданно тормознул, встал, расставив ступни по ширине плеч, поперекатывался с носка на пятку, с пятки на носок, покусал губы.

— Боитесь? — спросил, прищуриваясь.

Мы с Валерой закивали китайскими болванчиками, слаженно сглотнули горчащую слюну.

— Ага, — хмыкнул главный секьюрити, разрешил, — ну, бойтесь, бойтесь.

Протянул раскрытые ладони:

— Телефоны и ключи от служебной двери сдайте, — и рявкнул без паузы, — быстро!!!

И я, и блонди послушались бесприкословно.

— Дурь! — следующий приказ.

Валерка не слишком охотно слазал в задний карман джинс и вытащил, протянул маленький полиэтиленовый мешочек с полудюжиной таблеток. Славин принял колёса, закинул на столешницу — там уже валялись в кучке пакетики белого порошка, несколько коробков травы — повернулся ко мне, наливаясь яростью:

— Сергей!

Я сжался и заморгал, проблеял горным баранчиком:

— У меня нету…

Брюнет не поверил, надвинулся угрожающе, повторил на тон ниже:

— Сергей!!!

Я передернулся, взвился — и уставился снизу сузившимися зрачками, демонстративно по очереди вывернул карманы, фыркнул, поражаясь собственной смелости.

— Нету! — прошипел, оскалив зубы. — Не принимаю!

Антон Семеныч отпрянул от неожиданности.

— Ладно, — вздохнул, — заправляйся, чудо, и станем перетирать дальше.

Моя смелость кончилась, и я рухнул обратно к Лере. Заклацал зубами, задрожал. Блонди всхлипнул рядом, старательно отворачивая мордаху, обнял вокруг талии, приник боком, словно в поисках защиты, по его покрытым красными пятнами щекам дорожками текли слёзы. Ну уж нет, Славин не увидит моих слез, поплачу позже, сам с собой и без свидетелей, когда закончится…

— Чего мне с вами дальше делать, гаврики уебучие? — поинтересовался секьюрити. — Сразу утопить, или пускай Дмитрий Константиныч решает?

Достал мобилу, потыкал пальцем в кнопочки, сообщил в динамик:

— Везу обоих. Живые, малёк покоцанные, Лерка под дозой, — и уже нам с Валерой, — подъём, красотули! Поехали домой, хозяин ждёт.

Мне показалось, или в голосе темноволосого прозвучало сочувствие?

— Да, — спохватился Славин из дверей, оборачиваясь, от мужчины буквально резануло арктическим холодом, — этого… наркоторговца… тоже с нами, ребят.

Господин Воронов с ним потолковать хочет… о разном…

Я, кажется, зарекался плакать?..

Зря, зря.

О-о-о, до чего же страшно! Господи, пожалуйста, пожалуйста…

====== Глава 49. Сергей. Прибивание кошанят и грядущая неизвестность ======

— На колени!!!

— В глаза смотреть, оболтусы!!!

Оплеуха обожгла мокрую от непрерывно катящихся слёз щеку. Рядом охнул Лерка — тоже получил по морде.