Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 39

— А где Евгений Онегин? Это ж просто книжка, Ёж…

Блондин — он и в Африке блондин. А если перекрасить, поможет?

Лера сник под моим испепеляющим взглядом, покрутил и так и сяк Онегина, открыл, закрыл, поставил брови домиком — и до него — ура! — дошло.

— А, я въехал, — мяукнуло сиё чудо, — Онегин — название книги, типа, придуманный герой… — умоляю, не ржите… — но ведь тогда выходит: он не мог убить Пушкина?

Не мог, факт. Радость-то какая, количество кандидатов уменьшилось еще на одну персону.

Я всё-таки заржал, ехидно и гнусно. Хорошо быть умным и образованным, Господи, и спасибо тебе за мою бабушку, учителя литературы, пусть земля ей будет пухом, не перенесла старушка того, что со мной случилось, схлопотала массивный инсульт и умерла в тот день, когда меня сантехник из подвала вынул…

А я у нее на могилке не был с конца июля. Стыд и позор.

Но с Леркой необходимо было кончать. Какой смысл в ЕГЭ, если человек не читал Евгения Онегина? А ведь там еще другие вопросы есть по разным предметам. Смеяться — пупок развяжется.

Поэтому я прекратил истерику, нежно, но настойчиво отобрал у возлюбленного папочку с тестом и всунул вместо нее Пушкина. Валера очевидно оживился и, неправильно истолковав мою телесную близость, тут же полез с обнимашками. Ага, именно секса нам обоим сейчас и не хватало. И квадрат лишний из уравнения я стану изгонять, лежа пузом на столе с заголенной попочкой…

Короче, я отстранил Лерочку и слегка прихлопнул его по непутёвому лбу Онегиным.

— Лер, — велел тоном, не терпящим возражений, — убери лапки и прочитай книгу. Закончишь — тогда и будет секс. Ясно?

Блонди обалдело посопел, пообижался и смирился.

Тоже ведь понимал, что секс сексом, а знаний от него не прибавляется. Жаль — это ж каким образованным можно было стать, случись иначе, а? Даже представить страшно.

А ошибку я все же нашел. Еще через час. Герой, чесслово. Где бурные и продолжительные аплодисменты?

====== Глава 47. Сергей. О глупостях, совершаемых из ревности, и о глупостях, совершаемых по шалавности. Результат одинаковый ======

…А Лерка, послушный хлопчик, всё читал. Проникся, увлекся, шуршал страничками, иногда чего-то бормоча себе под нос. Его брошенная без присмотра Нокия тихонько жужжала, поставленная на вибрацию. Интересно, а кто вообще названивает блонди со столь завидным упорством? Я развернул аппаратик к себе экранчиком и посмотрел из чистого любопытства…

Лучше б не любопытствовал. Дурак.

Потому что звонил — Вадик. Вадя. Мой Вадя, ну, бывший мой. Лерке, да-да. Уже пять… эээ, нет, шесть непринятых от него. Зашибись.

Ну какие дела могут быть у моего Вади с моим Лериком?! Вы мне скажите?!! Не знаете. И я не знал, но — догадывался. И закипел.

Ибо мои догадки мне не понравились. У меня от них просто судороги начались. Особенно когда я внаглую — и без Леркиного, естественно, разрешения — открыл пришедшую от отчаявшегося, очевидно, дозвониться, Вадика, смс-ку: «Котик, ты где, ответь!»

Котик. Вот так. Лерочка у Вади котик. А меня, бля, русый котёнком называл и не так давно в любви, между прочим, признавался, слезами руки орошая… А тут — ко-о-о-отик. Тьфу. Хотя — логично, Лера старше.

Уязвлённое самолюбие взвыло едва ли не громче, чем ревность, и они оба, в объединенном, совместном порыве, взорвали мой бедный мозг. Я шустро сцапал чужой — Валеркин — телефон, спрятал его в рукав свитера и — бочком, бочком — выскользнул из Диминого кабинета. Прошмыгнул в ванну, заперся на задвижку, присел на корзину с грязным бельем и задумался.

Ну чем я хуже Лерочки? Тоже хочу быть котиком, пушистеньким, ласковым, мурчащим, сильно-сильно; пусть даже и для Вадика, а то любимые всё ежом величают, фырчалкой и колючечкой. Достали.

В извилинах закоротило окончательно, я вытряхнул мобилку блонди на ладонь и решительно отбил русому мужчине короткое смс: «Здесь. Привет. Соскучился». И отправил.

Ответ вернулся буквально через тридцать секунд: «Тогда приезжай. Адрес напомнить, хе?»

«Напомни», — милостиво разрешил я. Забыл, где Вадик живёт, ёлки-палки!

И немедленно получил адрес и кучу вопросительных знаков. Наверно, русый решил, что блонди так умно шутит, и решил поддержать? Фиолетово. Главное, теперь есть координаты Леркиного ёбаря. И я ими воспользуюсь в самом ближайшем будущем — прямо сейчас. Явлюсь сюрпризом, то-то Вадик удивится…

«Уже в дороге, — кинул сообщение, — готовсь».

Аккуратно положил Валерину трубочку на стиральную машинку и пошел собираться.

Ну, бестолочь, бестолочь, в курсе. Импульсивная, безбашенная. А всё треклятая ревность виновата. И Лерка, разумеется: почему не поинтересовался, куда я намылился? Ему Онегин важнее меня? Утоп в своей книженции, за уши не вытащишь…

Вадик открыл после второго звонка — весь в искрящихся прозрачных капельках влаги после душа, почти обнаженный, лишь в полотенце вокруг крепких бедер — и замер, роняя челюсть. Мужик, похоже, настолько охуел, что выпал из реальности.

Я ловко впихнул его в коридор, ногой захлопнул дверь и вопросил, трепеща ресницами:

— Рад?

Русый повисел еще несколько секунд и вынырнул.

— Серёжа? — ахнул, отшагивая назад. — А где…

— Лера-то? — я опять похлопал ресничками, состроил снизу глазками завлекающий финт — блонди научил с месяц назад — и протянул руки ладошками вверх. — Так я за него! А что?

Господи, если бы вы видели, как подлетел Вадя… Вспыхнул, загорелся, веря и не веря, дернулся навстречу — и разулыбался, сначала робко и неуверенно, потом — просто бесконечно счастливо. И — я не вру — стал прекрасен. Засиял изнутри ярким чистым светом.

— Котёнок, — выдохнул, порывисто рванувшись ко мне, — Серёженька…

И — обнимая, прижимая, загладил по спине, по плечам; залепетал нечто невнятное, покрыл лицо тысячей коротких обжигающих поцелуев. И я — я ему ответил. Тоже горячо, теряясь, захлебываясь чужой страстью. Ни отстраниться, ни остановить Вадика не нашлось ни сил, ни желания.

Шалава. Глупая ревнивая шалава. Заявился в игрушечки поиграться, мстю неверному блонди отомстить — а рухнул в русого мужчину, словно в омут — только круги по воде и побежали…

…Чтобы очнуться часа через полтора — залюбленным, занеженным, зачмоканным чуть не до зеркального блеску, ожидаемо голым, измеченным засосами, в поту и Вадиковой сперме, удовлетворенно воркующим, выжатым.

Рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом было малость поздновато. Оставалось скомканно пробормотать извинение, выбраться из кольца тёплых сильных мужских рук, из измятой постели, наскоро сполоснуться в душе и рвануть домой трепещущим нашкодившим кроликом.

Как ни странно, русый отпустил без возражений.

Стоял, грыз губы, смотрел, как я обуваюсь, натягиваю куртку, молчал.

Метнулся, когда я уже покидал квартиру, схватил за запястья, позвал с мольбой, вопрошая:

— Котёнок… Еще придёшь?

Я дозавязал шнурки и выпрямился.

— При одном условии, — заявил несколько высокомерно, подставляя мордаху под поцелуй. — Валере ты больше не звонишь. Ясно?

Вадик нервно скривил рот…

— Естественно, — фыркнул мужчина, как само собой разумеющееся, — только твой, даже не сомневайся, солнышко. И номер мне свой оставь — как связываться станем?

Я уходил, и знал — вернусь обязательно и очень скоро.

Только мой, надо же! Мой. Пусть и нелюбимый, но… Не нужно ни с кем делить.

Приятно? Безусловно. Да и котёнком быть понравилось до колик в животе. Котята — они мягонькие и пушистенькие зверёчечки с шелковистой шерсткой. Их, в отличие от ежей, гладят…

====== Глава 48. Сергей. Закончен бал, погасли свечи, бетон замешанный в тазах. Не плачь, мой друг, еще не вечер, хотя у нас делишки – швах ======

Я вынырнул из Вадькиного подъезда, поежился — бррр, холодно — пощурился на темнеющее серыми тучами небо и нахмурился — шел дождь. Вот ведь бестолочь — и чего зонтик не взял, спрашивается, вымокну ж…

А потом увидел стоящего прямо посреди тротуара Лерку — тоже, впрочем, без зонтика — блонди ждал, вскинув голову, засунув руки глубоко в карманы джинсовки, бледный, с поджатыми в ниточку губами — и смотрел на меня. Взгляд у красавчика был совершенно бешеный.