Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 38

Люблю Лерку. Люблю-люблю-люблю. Сдохну за него, не раздумывая…

====== Глава 45. Сергей. Много рук и много членов, это глюки? Троячок. Хорошо нам, несомненно. И трава у нас. Ик. Короче, объединение семьи ======

На спине жестко, ворс ковра натирает кожу. Леркины руки удерживают мои разведенные до предела растяжки ноги за лодыжки, член парня во мне таранит простату. И еще Леркины руки — одна одобрительно оглаживает скулу, вторая треплет волосы, и еще, блядь, член — я ласкаю его губами и языком.

Стоп. Я, конечно, укурился в дупель, и летаю, и качаюсь по облакам, но откуда у Лерки столько конечностей и членов?! Или я сошел с ума и это глюки?

И вообще, член, который во рту — он больше Леркиного, обрезанный и пахнет Димой, а у его хозяина в паху — волосы. Пусть подстриженные, но волосы же, черные с сединой, между прочим. А блонди бреется наголо! Точно Дима! Они меня на пару имеют, что ли?! Оо-о-о-о…

Хорошо имеют, качественно, аж плавит… Разрешить дальше или воспротивиться? Ага, воспротивишься тут… Ааххм-м-м…

И вообще, они… мои… родные-е-е-е… оба…

Я их… вроде… люб…лю-ю-ю-ю…

Аа-а-а-а-а!!! Да-а-а-а-а!!! Еще-е-е-е-е!!!

Дима Константиныч, ты чего творишь, тебе нельзя так напрягаться после инфаркта! А ну быстро вынул свою красотень из моего ротика и лёг, а я на тебя сверху: насажусь, поцелую и поскачу в жопу ранетым кенгуру… Ладно, не раненым, просто в жопу. Оохх, большое у тебя, Дмитрий Константиныч, достоинство, не надо так вколачиваться, пожалуйста, порвешь… А ты, Лерка, чего застыл? Давай свое богатство сюда, засосу по гланды…

Дима и Лера кончили почти одновременно, наполнили меня семенем с двух концов. Валерин подарок я принял глубоко в горло и проглотил, не поперхнувшись — практика, ёкарный бабай, Димин — потек по бедрам, щекоча кожу. Мою покамест неудовлетворенную тушку тела подхватили, утянули на ковер, зацеловали и быстренько довели до кульминации — старший возлюбленный ласкал изнутри пальцами бугорок наслаждения, Лерка снаружи — языком и губами.

И это было хорошо и правильно, пусть и немножко стыдновато. Сколько можно продолжать делить моих мужчин? До Судного Дня? Так нас оттуда в ад отправят прямиком всех троих, извращенцев-грешников, и всё, делить станет некого…

Кстати: блонди несколько часов назад утверждал, что я — не гей. Верю, опосля подобной групповушки — особенно. Гей, гей, самый натуральнейший гей. Со склонностью к пассиву.

А теперь обняться втроем и спать? Или сначала в душ, а потом до кровати доползти и спать уже там?

Дим, Лер, любимые вы мои, замерзнем ведь на ковре, и присохнем за ночь, сперма, она хуже клея, то-то прислуга поржет, нас водичкой отмачивая…

Оо-о-о, как смешно! И вам смешно? Представили картинку, да?

Ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а… Ик… Ха-ха-ха… Ик… Ик…

Косяк из пальцев в пальцы. Ужасно веселая… Ик… Трава… Ик…

Поцелуи, ленивые, усталые. Прикосновения ладоней к бедрам, бокам. Приятно, спокойно, липко.

Есть хочу. Куриную ножку и тарелку борща. Прямо сейчас, немедленно! А курица тоже очень смешная, растопырила лапки-крылья! Оо-о-о-о-о… Ик… Дайте пожрать, люди, умоляю… Ик…

Утро мы встретили в Диминой… Нет, уже не Диминой, а в нашей общей спальне. Валяться между двумя господами Вороновыми, в оплетении их рук, оказалось замечательно — тепло и уютно. Лерка сонно посапывал в затылок, Дима дрых на спине, и моя голова удобно покоилась на его плече.

Горела огнём задница, сводило челюсти, болели стертая о ковер спина и коленки, жутко хотелось пить.

Это чего вчера было, Господи? Оргия?

Эн нет, воссоединение семьи и первая брачная ночь! Вот!

Ну, Лерка, убью! Молодец блонди, укурил меня до потери ориентации и позвал супруга. Наверняка договорились заранее.

А, поздно махать трусами — пиздец случился. Значит, теперь втроём.

Кстати, о птичках — кроватку менять придётся, узковато ложе-то для всей честной компании. Решено. Сейчас чего-нибудь перекушу и полезу в интернет, искать достойный траходром. На полу спать отказываюсь, жестко.

====== Глава 46. Сергей. Ноябрь 2013 г. Как Онегин застрелил Пушкина, или с какой дуэли прибёг квадрат. Ну, и карательные мероприятия, куда ж без них, родимых ======

Мы с Валерой занимались в Димином рабочем кабинете, каждый своим репетитором заданными уроками, уже часа полтора. Точнее, это я занимался — пытался, бля, решить задачу по функциям — а блонди тупо пялился в листки с тестом, чесался и мешал сосредоточиться беспрерывной возней. Он раздражал. И — не молчал.

Ну, вот опять…

— Ёжа…

— А?..

— Серёж…

Я нехотя выбрался из дебрей тригонометрии и, подняв голову, посмотрел на Лерку:

— Что?

Блонди почесал за ухом — да что он всё время чешется, почесуха напала, не иначе — поёрзал на стуле попенью, окапываясь за столом поудобней, пошуршал бумажками и спросил, смущаясь:

— От чего умер Пушкин?

М-да.

Я всё понимал — детдомовец, за плечами бордель и наркотики, но есть же какие-то границы?! Терпение, Ёжинька, терпение, Лера ни в чём не виноватый, у него была тяжелая жизнь, вот и вырос недоучкой…

Успокоиться и перевести дыхание, на раз-два-три:

— Пушкина застрелили на дуэли, любимый.

Блонди просиял мордахой и с места послал мне благодарный воздушный поцелуй.

— Я тебя обожаю, — сообщил младший господин Воронов, делая карандашом пометку-галочку в тесте, — правда-правда.

…А здесь у меня, похоже, ошибка! Откуда я взял этот квадрат, вообще?..

— Ёжа…

— Да, любимый?..

…Не знал я, не соображал, откуда затесался квадрат. С дуэли Пушкина сбежал вероятно. Он там секундантом был…

— Ёжа же!

— Что?!

Я все-таки взвился, роняя тетрадку. ТАК НЕВОЗМОЖНО УЧИТЬСЯ! Больше не могу, я сейчас всех убью, и пусть хоть кто-нибудь мне объяснит, откуда здесь блядский квадрат!!!

Блонди розовел скулами и трепетал ресницами, его изумительные, пунцовые губы приоткрылись навстречу… Готовился к смерти? Ох, вряд ли. У него просто назрел очередной вопрос.

Послать пешим эротическим? Только не Лерочку. Лерочка, он… Ээх-х-х…

— Говори уже.

— Акхм…

Стесняется, что ли?

— Не мнись, я слушаю.

— Ёж…

Да что?! Быстрее, пожалуйста, у меня тут в уравнении полная келиберда!

— Кто убил Пушкина, Ёжа? Четыре опции: Дантес, Онегин, Ленский, Татьяна… Татьяну отметаем сразу — вряд ли этот Пушкин стал бы стреляться с бабой…

Сколько нужно поставить вопросительных знаков, чтобы передать всю степень моего охуения? Опять степень! Квадратная степень! Я прав — она сбежала с дуэли. Будь проклят Пушкин, будь проклято ЕГЭ с его идиотскими, рассчитанными на одноклеточных тестами! Аа-а-а-а!

— ????

Мой голос прозвучал обманчиво вкрадчиво в кабинетной тиши, и неплохо изучивший меня Валера — долгонько вместе живем, однако — начал медленно отползать, прикрываясь раскрытой папочкой, будто щитом. Вот теперь парень точно готовился к смерти, медленной и мучительной.

Но я еще не убивал. Я держался, ради любимого, из последних-распоследних силёночек:

— Уу-у-у, Лера, а ты вообще в курсе, кто такой Онегин, золотце блондинистое?

Блондинистое моё золотце похлопало очами, сложило ротик в буковку «о», безусловно очаровательную и в любое другое время таящую соблазн, вздохнуло и отрицательно покачало головой. Ну не читал чувак Евгения Онегина в школе, увы. Счастливчик… И сочинений, наверно, по теме тоже не писал… А я это упущение исправлю, вот прямо сейчас.

Выбравшись из кресла — удобного, кожаного, в нем окапывается еще лучше, чем Лерке за Диминым столом — я отложил бесполезную тетрадку в сторонку и, прихрамывая — ноги затекли от долгого сидения — проковылял к стеллажу с книгами — у Димки много книг, хороших и разных, он — человек старшего поколения, любитель макулатуры — пробежался пальцами по корешкам-переплетам, нашел нужное.

— Вот, — заявил, протягивая Валере книгу, — Евгений Онегин. Владей.

Лерочка с опаской принял в ладони тяжеленький темно-синий томик, почесал кончик носа и выдал, более чем растерянно: