Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 35

Уу-у-у-у! Ненавижу голубцы!!! Выкину их в помойку, жрите сосиски, гады! А мне — до фонаря, у меня лично аппетита нет! И у Лерки аппетита нет. Зато страх в глазах, в его обычно смеющихся, полных задорных искорок, а теперь тусклых глазах есть. Там целые моря-океаны страха. Мой Валерочка, зачем мы с тобой вообще поперлись в клубешник, а? Развлеклись на славу, правда.

Кстати — я смартфон похерил. Тот самый, который мне Славин подарил. Там, Лер, наши с тобой фотки остались с последней поездки на Ладогу. Хороший был аппаратик, красивенький, с игрушками, с интернетом и с музычкой разной, Игорь закачивал. Смартфона жалко до слез. Привык я к нему. Интересно, а если подластиться к Диме, попросить купить новый? Не купит. Злой сейчас Дима и на меня, и на тебя. Скорее поколотит.

Ну какого лысого хуя нам не торчалось в субботу дома!!!

Бля, заебал бардак в башке!

А-а-а!!!

Бум-бряк-дзинь.

Ну вот. Теперь придется фарш с полу собирать, размахался кулаками, ниндзя недоделанный…

Я опустился на корточки перед погибшим фаршем и таки зашмыгал носом. Невыносимо.

Валерка подошел неслышно, присел рядом, обнял порывисто, прижался.

— Ёжик, — выдохнул в ухо, щекочась губами, — не наводи психи…

И мне стало стыдно. Нашел из-за чего кухню громить — голубцы не сворачиваются, цацку модную потерял, джинсы брендовые порвал… Дурачина, ватные мозги. Лерке в реале намного хуже, парниш под смертью ходит!

Блонди между тем протягивал собственный телефончик, простенькую, без наворотов, Нокию.

— Ёжа, — проговорил чуть удивленно, — тебя чел какой-то ищет…

Любопытно.

Я перехватил трубку, прижал к уху:

— Да? Сергей слушает?

— Привет, — услышал из динамика смутно знакомый, низко-бархатный, ласковый, рождающий по коже мурашки голос, — это я, Вадик. Помнишь меня?

Так вот где я оставил смартфон!!! Ё-маё… А номер-то не определяется!

Трубка же мурчала дальше:

— Сережа, мальчик мой сладкий… Я по тебе соскучился…

Вадик. Мне звонит Вадик. Конопатый мужик, укравший меня с дискотеки. Тот самый нежный супер-ебарь с кокаином и косяками. Он спрашивает, не хочу ли я встретиться с ним повторно. Приглашает на свидание, снова потрахаться на наркотиках, сразу к себе на хату, не стесняясь. О-о-о-о…. Потому что я — хочу.

И — приду, бегом прискачу. И к Ваде, и к наркотикам, не могу больше находиться в четырёх стенах, Господи, с ума схожу!

И плевать на голубцы, и Лерку с его взглядом смертельно раненой собаки, и на Диму-инфарктника, и на все-про все! Упасть в крепкие объятия русого, втянуть в ноздрю белый мелкий порошок и улететь в рай: во вседозволенность, в ослепительное наслаждение, в отсутствие мыслей. Да.

А деньги на такси есть — Вадик целых две тысячи давал, а водила взял всего шестьсот рублей. Быстрее!

— Ты куда?! — изумился блонди, когда я, на ходу срывая фартук, метнулся из кухни. — Ёжа!

— За смартфоном и обратно, — я лишь отмахнулся, сунул хлопающему ресницами любимому парню скомканный передник вместе с мобильником, сцапал с полочки валяющийся кошелек и пулей вылетел в холл.

Лерка обалдело смотрел вслед. А меня… меня ждал Вадик! Ну, и кокаин.

Я осознавал, что чеканулся и позже сильно пожалею, и ничегошеньки не мог с собой поделать. Душа жаждала свободы, тело — жаркого секса, мозги — амфетаминной эйфории. Договорились, ироды, между собой и напрочь задушили в зародыше мои совесть и силу воли.

Такси поймалось с первого взмаха руки. Я юркнул в пахнущий сигаретами и кожей салон машины и без запинки назвал адрес Вадика.

Меня аж перетряхивало от нетерпения и предвкушения. Быстре-е-е-е-е!

И ведь ни единой пробки, словно назло, по дороге не попалось, чтобы очнуться и одуматься. За пятнадцать минут домчали, с ветерком.

====== Глава 42. Сергей. Кокаиновая потрахучая сказка, до немогу и тумана. Уж какой есть, бля, шалавный, Диме молчок ======

Я сидел верхом на Вадьке, к нему лицом, опираясь на выпрямленные, дрожащие в напряжении руки, запрокинув искрящуюся ледяным вакуумом голову назад, с полузакрытыми глазами; не чувствуя боли, кусал кровоточащие распухшие губы и двигался вверх-вниз в задаваемом бугрящимися мускулами мужскими руками ритме, в слабом трепещущем зареве свечей.

Наши с русым тела ударялись друг о друга со звонкими шлепками, по спине струился пот, и не было больше ничего, кроме раскаленных, широких, мнущих ягодицы, не позволяющих ускориться мужских ладоней, толстого длинного хуя, скользящего внутри моей распаханной задницы, и огромного, невыносимого желания, раздирающего пах.

— Кончить, кончить… — набатом билась в укокаиненных мозгах одна-единственная мысль. Даже не мысль, просто вой, на уровне инстинкта.

Но повязанная вокруг основания обильно сочащегося смазкой члена ленточка мешала, а Вадик, садист, не давал ее снять. Я метался, пронизываемый сладчайшими, мучительными спазмами, лепетал в беспамятстве страсти:

— Вадя-я-я-я. Вадя, хва-а-а-ати-ит…

И тут же без перерыва:

— Оо-о-о-о, еще-е-е-е…

Сколько мы уже трахались? Я не знал, да и не хотел знать. Мне было гораздо больше, чем хорошо. Я был в полнейшем, сказочнейшем рае, и желал лишь одного — ЕЩЕ!

Еще дорожку, еще оргазм, еще поцелуев и ласк, еще Вадика, еще затяжку марихуаны из его пальцев. Укешка укешкой, хуже течной суки. Только еби…

Ну, русый и ебал. Покусывал мне ушки, соски, вылизывал языком, засасывал кожу губами, метил везде, куда дотягивался, шептал, выгибая дугой, переворачивая, ставя в коленно-локтевую, закидывая мои ноги к себе на плечи:

— Малыш, жги… Горячая шлюшка… Девочка моя… Ёжик… А давай-ка вот так…

Я едва слышал его бормотания из глубин наслаждения — и подчинялся с радостью, плавился воском, выстанывая напрочь сорванным горлом, словно заклинание:

— Еще-е-е-е-е…

И тут же получал требуемое «еще». Еще поцелуев и ласк, еще кокаина, еще дымочка травки, еще члена по простате. Аа-а-а-м-м-м-х-х-х-м… Да-а-а-а…

Я — и Вадик. Ненасытные. Дикие звери в гоне. Сношающиеся бешеные мартовские кролики, мокрые, перемазанные спермой, липкие, кричащие в унисон. Еще-е-е-е…

Еще, еще, еще!!!

Безумец юный, лишившийся разума, и безумец старший — полностью утратившие контроль, под завязку накачанные наркотой, не понимающие, чего творим, не могущие остановиться.

— Сними-и-и-и… — мой задушенный всхрип. — Ва-а-адя-я-я-я-я…

Короткое движение любовника, и ленточка улетела на пол к чертям. Аа-а-а-а-а!!! Бля-я-я-ядь!!! Да-а-а-а!!!

Я опять кончил, ослепительно, ярко, вопя в полный голос, и рухнул в объятия дергающегося в сладостных конвульсиях русого. Воды…

Вадик подхватил, уложил рядом, нежно-нежно огладил по покрытым соленой испариной бокам, чмокнул в кончик носа.

— Сёреженька, — проворковал низко-вибрирующе, — котёнок…

Я улыбнулся — ужасно нетрезво, облизнулся, потянулся к стоящей на тумбочке пластиковой бутылочке, содрал пробку и хлебнул животворящей прохладной влаги.

— И мне! — вскинулся русый.

Вдвоем мы шустро ополовинили водичку — и поплыли в волнах кайфа. Водичка-то, похоже, имела добавочку…

— Летаешь? — спросил мужчина.

Я блаженно вздохнул, подтверждая, и вернул поцелуй.

— Сигарету?

Сигарету. Для тебя, Вадь, всё, что угодно. Курили по очереди — затяжка мне, затяжка Вадику. Ментоловые. Хорошо. Вкусно.

— Ёжик…

— Да?..

— Ты очень красивый, Ёжик…

— И ты…

— Ёж?..

— Аа-а?..

— Приятно?..

— Оо-о-о-ом-м-м…

Вадькин язык у меня во рту. Я принял его, пососал, слегка прикусил зубками — и по новой налился возбуждением, затерся отвердевшим пахом, залепетал:

— Вадя…

Его член и мой, в одном кулаке, наши страстные всхлипы.

— Сережа-а-а-а…

— Ва-а-а-дя-я-я-я…

И мужские руки, подхватывающие под ягодицы, тянущие на торчащий… бля, толстая дубина… Хочешь так опять? Нравится, когда я сверху? Нет проблем…

Аа-а-а-а-а!.. Еще-е-е-е!..

Быстрее, о-о-о, быстрее же, глубже, сильнее, развести бедра почти до шпагата, на пределе рвущихся связок… Оо-о-о-м-м-м-хм…