Тихоокеанский шторм (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 57

Спустя час, в 18.00, стало ясно, что «Муцу» и «Нагато» изменили курс и шли им на перехват. «Киров» увеличил отрыв от «Ямато» до 150 километров, но выдвинувшаяся вперед линкора группа крейсеров сумела подобраться на 112 километров. Последний маневр вывел из себя капитана Ивабути на «Тонэ», оставшегося теперь в чуть более чем 200 километрах к югу. Но постепенное приближение двух крупных линкоров поставило перед Федоровым непростой выбор. Он мог либо повернуть на запад из Кораллового моря, и в этом случае столкнуться как с линкорами, так и с быстроходными крейсерами Ивабути, или же повернуть на восток. Однако тогда «Ямато» окажется в хорошей позиции для того, чтобы попытаться перехватить его у Милн-Бэй.

Шансы не внушали в любом случае, но что-то в глубине души призывало его направиться на восток, чтобы получить возможность хотя бы взглянуть на величайший линкор, который только видел мир, на корабль, который он долго изучал, и которым восхищался. Берегись своих желаний, они могут исполниться, подумал он. Он не мог сказать, что эта мысль принесла ему ясность, но факт оставался фактом…

Он повернул на восток на закате, навстречу наступающей ночи. Небо за кормой освещали яркие оранжевые и красные лучи заходящего солнца. Новый курс — 68 градусов — вел на северо-восток, к южному побережью Новой Гвинеи. Надоедливым гидросамолетам будет трудно следовать за кораблем после захода солнца, однако они явно успели предупредить «Ямато» об изменении курса. Несколькими минутами спустя Роденко доложил, что линкор изменил курс на 45 градусов, и Федоров внутренне упрекнул себя за то, что не дождался наступления темноты прежде, чем менять курс.

Он смотрел на корабельный хронометр, закусывая губу. Когда они снова переместятся во времени? Последней переход случился всего через несколько часов после процедуры, но он знал, что может пройти долгий день прежде, чем это случится. Он прикинул, что если «Ямато» окажется достаточно настойчив, а крейсера — достаточно проворны, то они смогут поймать «Киров» к югу от острова Бона-Бона в заливе Орангене на южном побережье Новой Гвинеи. «Ямато» следовал прямо за крейсерами. Два часа спустя на мостике появился Карпов, свежий и готовый к бою, которого не пришлось долго ждать.

— Крейсера уже близко, — сказал Роденко. — Дистанция около пятидесяти километров. Приближаются на 36 узлах. Еще три цели следуют в десяти километрах за ними, скорость 33 узла.

— Судя по всему, соединение эсминцев, — сказал Федоров.

— Мы можем вывести их из строя ракетами, — сказал Карпов, подняв глаза на Федорова.

— Ваши соображения, капитан?

— Наша способность наносить удары с большой дистанции дает нам серьезное преимущество, — сказал Карпов. — Мы должны воспользоваться им, чтобы сравнять шансы. В противном случае эту работу придется сделать артиллерийским установкам, и все равно мы сможете увидеть в деле те дальнобойные торпеды, о которых говорили.

Карпов был прав. Он знал, что первым фактором в бою станет дальность. «Киров» мог поразить любую цель в радиусе 200 километров[66]. Вражеским крейсерам нужно было подойти на 20, и это было серьезным фактором.

«Ямато» должен был подойти на 45 километров, но вряд ли мог рассчитывать на попадание до 26 километров. Это был бы поединок Али против Фрейзера. «Киров» мог наносить один мощный удар за другим в огромный корпус врага, двигаясь словно поджарый и проворный боец. «Ямато» оставалось лишь прикрыть подбородок и упорно принимать удары в корпус, пока, наконец, он не получит шанс прижать противника к канатам у побережья Новой Гвинеи на севере.

Но, в отличие от Али, «Киров» не имел запаса прочности, позволяющего перенести ответный удар. Если это случится, фактор «второго дыхания у канатов» не сработает. Федоров маневрировал на восток, дабы уйти от земли на севере, но тем самым подходя все ближе к эффективному радиусу стрельбы огромных 460-мм орудий «Ямато». Все зависело от того, сколько времени они будут находится в зоне досягаемости линкора, поскольку время играло ключевую роль в достижении успешного попадания. Это был очень запутанный с сложный процесс, требовавший хорошей координации множества факторов. Единственным преимуществом «Ямато» была его живучесть. Его броня позволяла получать попадания и продолжать бой до тех пор, пока у японцев хватало к этому воли, и Федоров знал, что этот фактор нельзя недооценивать.

— Хорошо. Атаковать крейсера с большой дистанции. Это легкие корабли. Броневой пояс немногим толще шестидесяти миллиметров.

— Тогда любая из наших ракет сильно повредит их. Предлагаю начать с малого и посмотреть, сможем ли мы сбавить их преимущество в скорости. Самоснов!

— Товарищ капитан?

— Боевая тревога два. Ракетная стрельба по надводной цели. Три ракеты MOS-III к пуску.

— Есть три ракеты MOS-III к пуску. Параметры норма. Ракеты пять, шесть и семь к пуску готовы.

Раздался предупреждающий сигнал, и Самсонов запустил систему наведения, ожидая ввода координат целей. Начинавшееся сражение будет вызывать долгие споры на профильных форумах и военно-морских училищах по всему миру. Покров наступавшей тьмы будет не слишком прочной завесой для начинавшейся битвы титанов — столкновения мощнейших надводных кораблей двух разных эпох, которой предстояло решить судьбу стран и, возможно, всего человечества.

Но Федоров, Карпов, Роденко и все на корабле об этом не задумывались. Их единственной мыслью было то, увидят ли они завтрашний рассвет. Судьба мира могла подождать. Для них это была лишь попытка продержаться еще день.

Они увидели, как ночь осветила яркая вспышка. Столб огня устремился ввысь, затем медленно выровнялся, и начал опускаться с каждой секундой. Сигнальщик на легком крейсере «Дзинцу» указал на это своему товарищу, широко раскрыв глаза, а затем прокричал тревогу. Это было похоже на объятый пламенем самолет, падающий навстречу гибели в море, однако у самой воды яркое пятно огня внезапно выровнялось и понеслось над самой поверхностью моря с невероятной скоростью. За ним последовал второй столб огня, за ним еще один.

«Дзинцу» был вторым кораблем в серии из трех легких крейсеров типа «Сэндай», введенным в строй в 1925 году, и предназначавшимся для уничтожения лидеров эсминцев. Он имел четыре трубы, отводящие дым из десяти котлов системы Кампона и пар от четырех турбин системы Парсонса, придававших кораблю скорость хода чуть менее 36 узлов. Семь 140-мм орудий спали до поры в своих башнях, а четыре 610-мм торпеды — в своих аппаратах. У него не было никакой возможности открыть огонь по противнику, которого они преследовали этой ночью, как и у «Нагары» и «Юры», двух быстроходных трехтрубных легких крейсеров с аналогичным вооружением. Сверхзвуковые ракеты засекли их примерно за пятьдесят километров, и не имели никаких проблем с преодолением их брони — ракеты массой 1,5 тонны с 300-кг боевой частью, летящие на скорости в пять раз выше звуковой, были одними из самых быстрых ракет того мира, из которого пришел «Киров».

Ущерб был почти катастрофическим. «Дзинцу» получил попадание в мидель, ракета легко пробила броню и уничтожила четыре из десяти котлов прежде, чем взорвалась, снеся две из четырех труб. Борт крейсера почти разорвало, начался сильный пожар, а густой черный дым не давал дышать. Корабль сразу же потерял ход, замедлился до двадцати узлов и начал быстро принимать воду[67].

«Нагара» и «Юра» получили аналогичный урон. Их броня была слишком тонкой, чтобы остановить ракеты и не дать им нанести серьезный урон внутри кораблей. «Нагара» отделался легче всех, так как развернулся, чтобы избежать столкновения с потерявшим управление «Дзинцу», и в результате ракета поразила его под невыгодным углом, пробив корабль насквозь и взорвавшись уже за ним, однако при этом корабль получил сильный удар, и оказался перебит трубопровод подачи воды.