Тихоокеанский шторм (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 56

Роденко следил за медленным приближением противника, желая, чтобы в его распоряжении была РЛС «Фрегат», позволяющая получить более качественные данные, чем он мог иметь от РЛС «Восход». Первые два часа были наиболее трудны. Он четко наблюдал вражескую корабельную группу на востоке. Они следовали курсом 247 на юго-запад со скоростью 25 узлов, стремясь перехватить их, но когда «Киров» повернул на север, изменили курс на 292 градуса, и к 15.00 находились в 125 километрах к востоку от них.

После того, как Добрынин доложил о завершении процедуры, Федоров отдал приказ занять курс, параллельный курсу группы «Ямато» и дать полный ход, однако японцы преподнесли им сюрприз.

— Восточная группа расходиться, — прокомментировал он. Было похоже, что они выдвигают вперед более быстроходные корабли, чтобы попытаться перехватить их. Он видел, как групповая цель двигалась впереди флагмана, и, что еще хуже, еще одна цель быстро приближалась с юга, следуя на всех 36 узлах.

— Должно быть, это крейсер «Тонэ», — сказал он. — Он движется впереди остальной группы крейсеров, с которой мы столкнулись ранее. Похоже, он намеревается погоняться за нами.

— Но куда мы направляемся, товарищ капитан? Этот курс ведет нас обратно к Торресову проливу.

— Оставь это мне, — прищурил глаза Федоров. — В Коралловом море порядочно место. Так что пусть погоняются.

— А что насчет еще двух линкоров, товарищ капитан?

— «Муцу» и «Нагато»? Они не сравнятся с нами в скорости. Они не смогут настичь нас, и я намерен идти им навстречу, пока мы не будем вынуждены изменить курс. Я надеюсь, это позволит нам оторваться от двух более быстроходных групп и даст больше времени для смещения.

— Вы уверены, что это случится снова?

— Кто может знать? Мы нашли некую отправную точку этого безумия, и я лишь надеюсь, что это сработает еще раз.

— А если нет?

Федоров пристально посмотрел на него.

— Тогда останется только бой. Что же еще?

Они двигались текущим курсом в течение двух часов, однако затем Федоров рассчитал, что крейсер «Тонэ» сможет значительно сблизиться с ними при курсе 292 и в 17.00 приказал довернуть на север, уходя от встречи. Он нервно следил за корабельным хронометром, отмечая время с момента завершения процедуры технического обслуживания. За последние два часа не случилось ничего необычного. Море было спокойным, радары Роденко работали без помех, переговоры в эфире оставались на постоянном уровне, японцы все еще приближались с нескольких направлений. Три надоедливых гидросамолета постоянно следили за «Кировом», становясь все смелее и начиная подбираться ближе.

— Черт, — сказал Карпов. — Я скучаю по тем пяти С-300, которые мы потратили на Орлова[62].

- Я думаю, они были потрачены не зря, — сказал Федоров. — Но я вас понимаю. Я также ощущаю себя немного голым, зная, что мы не можем ничего сделать с этими самолетами, если они не подойдут совсем близко. Но, по крайней мере, у нас еще что-то осталось в пусковых «главного калибра».

— Двадцать две, — сказал Карпов. — Все же больше, чем изначально. В первой инкарнации «Киров» нес более тяжелые ракеты П-700 «Гранит», но всего двадцать. Это были медленные крупные неповоротливые ракеты весом более 7 000 килограммов, но их дальность была вдвое больше, чем у «Москитов-2», и еще у них была огромная боевая часть в 750 килограммов. Единственная проблема была в том, что они были слишком легкой целью для вражеских ЗРК, но я бы хотел иметь несколько таких. Эти японские крейсера можно было бы потопить одним попаданием. Наши друзья из НАТО прозвали их «Кораблекрушение»[63], и это подходящее наименование.

Карпов сложил руки на груди и посмотрел на море.

— Как тихо, — сказал он. — Посмотреть минут десять, и можно почти забыть, что мы находимся в самом разгаре величайшей войны, которую только видел мир.

— По крайней мере, из тех, что мы знаем, — сказал Федоров. — Что-то подсказывает мне, что она будет не последней. Мы видели последствия следующей.

— Вы считаете, она начнется в 2021 здесь? На Тихом океане?

— Из этих газет получается, что один из наших крейсеров сдуру потопил американскую подводную лодку. Это могло стать спусковым механизмом, запустившим крупный кризис в Тихоокеанском регионе. Затем китайцы атаковали Тайвань. Американцы атаковали их авианосец, они в ответ потопили «Эйзенхауэр». А дальше понеслось-покатилось. Обе стороны долго вели медленную эскалацию, которая не могла закончиться ничем хорошим. Как вы думаете, зачем мы тогда вышли в море? Для учений с боевыми стрельбами. Они готовились к войне[64], последствия которой мы видели, и мы были на самом ее острие.

Карпов печально кивнул.

— Значит, возможно, что на самом деле наше присутствие в прошлом не так уж сильно навредило. Вы потеряли свой страх изменить историю, Федоров?

— Полагаю, что да, хотя это все еще значительно меня беспокоит. Страны веками ставили людей в окопы, выводили в море корабли, вели войны, но теперь мне представляется, что я увидел, к чему все шло. Очень немногие сражались за Бога или даже за Rodina. Они сражались за своих боевых товарищей, за тех, кто был рядом.

— И за собственную шкуру, — согласился Карпов. — Ну что же, если мы не сможем уйти вперед во времени, нам придется причинить серьезный вред всему, что попытается угрожать нам.

— И вы хотите знать, что я об этом думаю?

— Именно. В конце концов, если вы правы, нам противостоит адмирал Ямамото. Судя по вашим книгам, это почти что полубог, а его корабль — легенда.

— Так было… — Глаза Федорова опустели. — Да, этот корабль был легендой. В наши дни это разбитый остов, лежащий на глубине 400 метров. Вот чем очень часто заканчиваются легенды, капитан, и о них забывают. Эта война почти уничтожила всю Европу и Азию, и все же люди опять строят корабли, самолеты и ракеты. Людям склонно забывать.

Карпов кивнул, ощутив внезапный приступ меланхолии, горький привкус той самой toska, старой русской тоски по лучшим временам.

— Интересно, забыли ли они о нас, — выдохнул он. — Я имею в виду Североморск, Сучкова, флот, весь тот гребаный бардак в стране, которую мы поклялись защищать. С их точки зрения, мы просто взяли и исчезли. Полагаю, они свалили все на то, что случилось с «Орлом»[65].

— Похоже на то, — согласился Федоров.

— Могучий «Киров», — улыбнулся Карпов. — Мы принимаем вызов от всех — британцев, американцев, итальянцев, теперь еще и от японцев. И никто из них, вероятно, не имеет о нас ни малейшего понятия.

— Я бы не был в этом так уверен, — сказал Федоров. — Британцы узнали многое, когда адмирал встретился с Тови. Если об этом было доложено в адмиралтейство, это дало бы им последний ключ к единственному выводу, ведущему к пониманию того, кто мы такие и что здесь делаем.

— Какой еще ключ?

— Мы исчезли 23 августа 1942 года. А затем появились на следующий день за восемь тысяч миль. Никакой корабли не мог пройти такое расстояние за сутки. Если они заметили нас здесь, а затем сложили два и два, они смогут придти к ровно одному выводу — мы перемещаемся во времени. И у них есть пара человеке в Блэтчли-Парк, которые очень неплохо разбираются в математике. Очень неплохо.

— Трудно поверить, — сказал Карпов. — Во все это вообще.

Федоров посмотрел на часы.

— Почему бы вам не поесть и отдохнуть? Что-то подсказывает мне, что до заката все будет спокойно.

Карпов понимающе посмотрел на него.

— Федоров… — Начал он, затем остановился и задумался. — Я никогда не говорил, как я ошибался раньше. Я считал вас малолетним зазнайкой, и потому был очень им очень глуп.

— Не думайте об этом. Мы все ошибаемся. Мы живем и учимся. Я многому научился у вас за эти недели, и особенно тому, что человек всегда больше, чем он о себе думает, всегда сильнее тягот, обрушивающихся на него, и даже больше, чем его собственный страх. Вы стали для всех нам примером, и мы все благодарны вам за это.