Тихоокеанский шторм (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 55

Определенный смысл в этом был, хотя ему и представлялось невероятным, чтобы британцы создали оружие, требовавшее от пилота жертвовать жизнью. Возможно, пилоты покидали ракеты, как только точно нацеливали их, однако никто не наблюдал ничего подобного. Ни один вражеский пилот не был подобран в море. В этом была какая-то глубокая тайна.

Точно можно было сказать только одно, подумал он. Этот корабль изменит все. Теперь это не будет войной авианосцев и самолетов, хотя они, разумеется, сохранят свою нишу в любом хорошо сбалансированном флоте. Но теперь именно отважные пилоты этих ракет будут решать судьбы держав, и только корабль, способный противостоять их боевых частям, будет иметь возможность сблизиться с противником и навязать ему артиллерийскую дуэль… Только такой корабль, как «Ямато», самый большой и самый тяжело бронированный линкор из когда-либо построенных. Если море когда-либо видело настоящего стального дракона, от сейчас сидел на его спине. Его орудия могли разорвать на части любой корабль, оказавшийся в зоне их досягаемости.

От этих мыслей он перешел к другой загадке. С крейсеров Ивабути и даже «Кирисимы» докладывали о поражении снарядами малого калибра с дистанций, превышающих дальность стрельбы их собственных орудий главного калибра! Этот корабль использовал свои адские ракеты вместо чудовищных орудий, которыми были вооружены крупные корабли, и это давало ему возможность атаковать с невозможной дистанции. Но как он мог видеть цели? В одном из сообщений упоминался странный самолет. Должно быть, они использовали гидросамолеты, как и наши собственные крейсера и линкоры. Это было единственное объяснение. Таким образом, ему противостоял линейный крейсер, способный действовать как авианосец, имея непробиваемый щит из этих новых ракет. Мир изменился прямо у него под носом, и он этого не заметил. Этот корабль был настоящим кошмаром, революционным скачком в кораблестроении.

Затем морская тень просто развернулась на север, уходя прочь от всех ценных объектов противника, имевшихся в зоне его досягаемости. Это, по меньшей мере, озадачивало, но, к счастью, давало ему возможность сосредоточиться на противнике и возмездии за хаос, учиненный им в морях вокруг Австралии. Это может быть единственный корабль в своем классе, подумал он. Если я потоплю его, это может доказать, что прежняя сила орудий и стали все еще может взять верх. Что тогда?

Если этот корабль следовал к какой-то цели, он бы не совершил настолько внезапного и глупого маневра. Возможно, зверь действительно был ранен, как и предположил Куросима. Или, возможно, у него кончались боеприпасы и топливо, и от стремился прорваться к дружественным водам. Но почему Милн-Бэй? Там не было ничего, кроме нескольких упрямых батальонов австралийской пехоты. Или у корабля были иные намерения? Мог ли он намереваться атаковать Рабаул? Было бы слишком смелым решением двигаться прямо в объятия нашей основной линии обороны. Или же, возможно, он просто пытается сбежать…

Каждому охотнику нужны хорошие собаки, чтобы найти и выгнать добычу. У него были три легких крейсера — «Нагара», «Юра» и «Дзинцу», быстрые, как горные реки, способные развить 36 узлов. Он мог спустить их, приказа загнать этого морского дракона. Враг, похоже, никуда не торопился, или, что было для него более желательно, хромал на север. Пусть загонят его, подумал он. И мы увидим, прав ли был Куросима. Они смогут использовать торпеды, когда настигнут врага. Если же он сумеет отогнать их, они смогут просто следовать за ним на большой дистанции. Это представилось ему хорошей идеей, и он немедленно вызвал ординарца, чтобы немедленно передать приказы контр-адмиралу Такаянаги на мостике корабля.

Охота продолжалась, но Ямамото был осторожен, даже находясь на борту самого могучего корабля в мире. По крайней мере, так он полагал. Раненый зверь может быть опасен, подумал он. Этот корабль несколько дней подряд уходил от нас. Подкрадываться к нему следовало аккуратно и профессионально, после чего беспощадно прикончить. И когда он окажется на дне моря, он станет единственным цветком, который он сможет преподнести императору.

Единственным вялым цветком…

Капитан Сандзи Ивабути встретил приказ с сильным волнением. Наконец, подумал он. Я больше не привязан к авианосцам Хары. Я могу найти и уничтожить этот корабль, отомстив за позор, который я испытал, потеряв «Кирисиму». Капитан Окада оказал мне честь, приняв меня на «Тонэ», и я не могу опозорить его, или опозорить себя еще сильнее.

Когда «Кирисима» подорвался на минах в опасных водах Торресова пролива, Ивабути было приказано подождать, а затем сопровождать авианосцы Хары через лабиринт узких проходов, чтобы они смогли направиться на восток и сделать то, что, к сожалению, не сделали.

Но теперь старина Кинг-Конг знает, каково это? Лицо Хары красно так же, как и мое! Все его авиакрыло почти уничтожено, и теперь он тоже будет желать мести. Даже учитывая отмену приказа защищать авианосцы, я не сомневаюсь, что он попытается привязаться ко мне. Но с легкими двумя крейсерами и тремя эсминцами, пришедшими с «Рюхо», у него будет более чем достаточное прикрытие для своих ненаглядных авианосцев. Так что я свободен, как сорвавшаяся с цепи собака.

«Тонэ» отличный корабль, подумал он, быстрый, с хорошими глазами в виде шести гидросамолетов. Конечно, у него нет той мощи, которую имел «Кирисима». но теперь, я по крайней мере, смогут настичь Мидзути. Он больше не сможет ускользнуть в ночь, чтобы подготовить подлую ловушку, как тогда в проливе. Да, я смогу настичь его, но смогу ли я его убить?

Он помнил, что случилось с «Хагуро», помнил и о повреждениях, полученных «Мёко» и «Нати». 200-мм орудия его корабля были намного слабее 356-мм орудий «Кирисимы». Но не важно. На этот раз он положится на скорость, сближение и атаку дракона торпедами. Это стало для него чем-то большим, чем долг, большим, чем потребность отомстить за братьев по оружию. Это стало для него личным делом.

Если я его не одолею, подумал он, то, очень вероятно, потеряю свою должность, и эти детишки в штабе Императорского флота будут задавать вопросы о том, как такое случилось. Но прежде, чем я стану вынужден терпеть обвинения в некомпетентности и оскорбления, я добьюсь победы, которая затмит их. И заставит замолчать любой шепоток за спиной, положит конец угрюмым взглядам в спину. И прежде всего, станет моей местью.

В течении полутора часов он двигался почти точно на восток, курсом, который позволял ему одновременно прикрывать авианосцы Хары и двигаться наперерез противнику. Теперь все измениться, думал он. На этот раз я настигну зверя. Но вскоре он был обескуражен, узнав, что один из гидросамолетов доложил о том, что противник изменил курс и следует на север. Он снова ушел в сторону и заставил нас развить максимальный ход, чтобы настичь его. Ивабути приказал изменить курс на пять градусов на север и дать полный ход. Он знал, что «Нати» и «Мёко», отстанут, не будучи способны развить аналогичную скорость. Быть по сему.

Он знал, что где-то на востоке находился адмирал Ямамото, также стремившийся найти и покарать врага. Капитан Ивабути был полон решимости настичь его первым, и, имея преимущество в скорости над «Ямато» в девять узлов, имел хорошие шансы на это.

Возможно, я не справлюсь с ним самостоятельно, подумал он. Но я смогу вцепиться ему в лапу и не отпускать ее. Он улыбнулся, когда прозвучавший как эхо голос рулевого доложил об изменении курса.

Тяжелый крейсер «Тонэ» гладко развернулся на север, стремительно прорезая море острым носом. Длинный белый след за его кормой указывал путь оставшимся крейсерам.

Охота началась.