Проклятие виселицы (ЛП) - Мейтленд Карен - Страница 44

— Я работаю, — сказала Элена. — Чищу и убираю, делаю всё, что скажут.

Раф снова опустился в кресло напротив, остановив на девушке мрачный взгляд.

— Это не то, что Матушка называет работой. Это плата только за еду, но не за риск, который она принимает, держа тебя здесь. Ей нужно, чтобы ты начала зарабатывать.

Он смотрел на руки Элены, не решаясь взглянуть в её широко распахнутые синие глаза. Когда-то в Святой земле он видел, как сарацины привязали руки и ноги человека к четырём диким арабским жеребцам. Кони, одновременно пущенные всадниками в галоп в разные стороны, разорвали вопящую жертву на куски. Сейчас Раф чувствовал, что с ним происходит то же самое. Часть его хотела заставить Элену страдать за то, что предала его с Атеном, что отказалась доверять, за отвращение, которое он видел в её глазах, когда бы она ни взглянула на него.

Он хотел сделать её шлюхой, какой она и была — грязной и униженной. Хотел, чтобы мужчины смотрели на Элену с презрением — так же, как она на него. Однако мысль о том, что другой мужчина станет ее лапать, о чужом потном теле рядом с этой нежной плотью, казалась Рафу невыносимой. Даже теперь ему больше всего на свете хотелось защищать её, чтобы только к нему она обращалась за любовью и утешением. Он хотел сохранить её чистой и неприкосновенной — теперь, когда Атен мёртв, он снова мог представить, что это так. Они с Эленой связаны чем-то более прочным, чем брачные обеты — почему же она этого не чувствует? Он проглотил застрявший в горле комок и попытался говорить сухо и по делу.

— От тебя не ждут работы с простыми клиентами — это самое большее, чего я смог добиться от Матушки Марго. Но когда время от времени к ней заходят особый посетитель, ты будешь уделять ему внимание.

— Уделять внимание? Что... что это значит? Что я должна буду делать? — голос Элены задрожал.

— Без сомнения, Матушка Марго и этот джентльмен будут каждый раз объяснять тебе, что делать. У всех мужчин разные аппетиты.

— Аппетиты... — растерянно повторила Элена.

Она что, нарочно притворяется глупой? И он должен это повторять?

— Не изображай невинность, девчонка, рявкнул Раф. — У тебя был ребёнок, так что нечего притворяться, будто не знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной. Или теперь ты скажешь, что это было непорочное зачатие и твой ублюдок чудесным образом вознёсся на небо? И поэтому ты не можешь его найти?

Прежде чем Раф успел понять её намерения, щёки Элены вспыхнули от ярости, и она влепила ему пощечину. Раф изумлённо замер, глядя на неё. Уже во второй раз за этот вечер он позволил женщине застать себя врасплох и напасть. Неужто он растерял своё воинское чутьё? Матушку Марго Раф знал уже давно и мог ожидать, что она станет защищаться. Но ни один крепостной никогда прежде не позволял себе ударить его, тем более женщина. Рафу потребовалась пара мгновений, чтобы понять — Элена кричит на него, сжимая кулаки от ярости.

— Может, я и не свободнорождённая, но и не шлюха. Я не стану спать ни с кем, кроме Атена. Он мой муж. Он знает, что я не убивала его сына, и будет ждать меня, пока я не смогу доказать всему миру свою невиновность. И я не предам его! Нет!

Раф схватил запястье девушки, притянул её к себе, крепко сжал другой рукой её лицо, наклонившись так, что его рот оказался у её губ. Элена изворачивалась и пыталась вырваться, скривившись, как будто думала, что он пытался ее поцеловать.

Раф сжал её крепче и медленно, чтобы заставить её услышать, и произнёс:

— Ты будешь в точности исполнять то, что велит Матушка Марго, всё, о чём она попросит. И ты станешь делать это с улыбкой на хорошеньком личике, потому что если Матушка не получит своих денег так, то добудет их иначе. Откажешься — она сдаст тебя Осборну и получит свою награду. Осборн тебя повесит, и на этот раз побега не будет. И я давно знаею Осборна — прежде чем повесить, он заставит тебя страдать так, что ты и представить себе не можешь. А то, что ты помолвлена с Атеном, не помешает ему попользоваться тобой для собственного удовольствия, вообще-то, это даже добавит ему радости.

— Но Атен... — чуть слышно простонала Элена.

— Атен уже в других объятиях! Поверь мне, Атен тебя не ждёт!

Он почувствовал, как обмякла девушка в его руках, и опустил её на скамью. Элена дрожала, но не разрыдалась, как ожидал Раф, так что он невольно восхитился ею за это.

— Это моя кузина Изабель? Атен с Изабель, да? — спросила Элена, пристально глядя на него.

Раф не ответил, и девушка, похоже, сочла это подтверждением. Лжёт ли молчание? Возможно, оно — самый худший обман, и видит Бог, за свою жизнь Раф не раз в таком провинился.

Элена не сводила взгляд с бесцельно блуждающей по стене мухи.

— Изабель не долго уживётся с Джоан, та всегда звала её шлюхой. Джоан её живо выставит вон.

— Ты меня не слушаешь, — выкрикнул Раф. — Он не станет больше тебя ждать. Прекрати разыгрывать из себя дурочку и решись наконец делать то, что тебе говорят. И поверь, ты всё равно это сделаешь, а по доброй воле это будет значительно легче.

Элена дрожала так, что Раф боялся, как бы она не развалилась на куски. Он опустился перед девушкой на колени, ласково взял её холодные руки.

— Послушай, всё, чего Матушка хочет от тебя — только чтобы ты время от времени была любезной с богатым купцом или капитаном корабля. Неужели это так уж трудно? Разве лучше, чтобы тебя насиловал или мучил этот ублюдок Осборн? По крайней мере, так ты останешься жива. Поверь, ничто на этом свете не стоит так дорого, как жизнь — ни твоя невинность, ни честь, ни даже твоя любовь к Атену. Если ты умрёшь непрощённой, задыхаясь на конце верёвки — для тебя не будет больше ничего, кроме бесконечного страдания и мук, на целую вечность. Что бы ни случилось, ты должна крепко, обеими руками держаться за жизнь, и не важно, чего это стоит. Ты должна оставаться живой для меня, Элена. Мне нужно, чтобы ты жила.

Если смертному приснится красная роза, он получит любовь, к коей стремится его сердце, но если ему приснится белая роза, это дурной знак, несущий только печали в любви. Если девушка хочет вернуть неверного возлюбленного, она должна срезать три розы в канун Иванова дня. Первую ей нужно закопать под тисовым деревом, вторую - в свежей могиле, а третью положить под голову во время сна. Через три ночи ей следует сжечь эту розу, пока от нее не останется лишь пепел. Ее возлюбленного будут мучить мысли о ней, и он не будет знать покоя, пока к ней не вернется.

Если девушка желает найти свою настоящую любовь, в Иванов день она должна срезать бутон розы и спрятать его до Рождества, а тогда, если он по-прежнему яркий и ароматный, носить его с собой, и бутон вырвет из ее рук ее суженый. Но если бутон скукожится и побуреет, ей следует опасаться за свою жизнь, ибо это дурное предзнаменование.

Белые розы - знак молчания, ибо Купидон дал священную розу Гарпократу, богу молчания, чтобы он не открыл любовные тайны Венеры, матери Купидона. А потому люди благородного сословия вырезают или рисуют розу на потолке над обеденным столом или вешают белую розу на потолочную балку, когда проводят встречу, в знак того, что ни одно слово не должно покинуть это место.

Смертные говорят "под розой", когда хотят сохранить разговор в тайне. Но остерегайтесь, смертные! Мы, мандрагоры, всё видим и всё откроем, когда придет время, ибо роза не имеет силы закрыть нам уши или рты. В конце дней мы сломаем молчание богов и смертных, ибо разве не рождены мы в крике?

Травник Мандрагоры

— Пора, — сказала Мадрон.

Её молочно-белые глаза обращались в сторону Гиты, как будто старуха могла видеть дочь в темноте, читая все её мысли.

Гита ворочалась в жёсткой постели из папоротника, пытаясь не обращать на мать внимания. Как только дело сделано, им надо двигаться вперёд, а Гите было так хорошо здесь. Ей совсем не хотелось тащиться в город. Она его ненавидела. Люди там глядят с подозрением, словно ты собираешься их обокрасть — если, конечно, не пытаются ограбить сами. Дышать там нечем, а люди кричат и толкаются. Из-за глупого гомона их голосов не слыхать ничего, даже собственных мыслей.