Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 124

Почти пьяна, а когда Кетрин Пирс пьяна, то готова любить его сильнее. Пусть только он заберет ее с собой и останется с ней навечно. Улетит с ней навечно.

Зачем он так с ней?

Зачем он ее до дна?

Шатается, когда пытается рассмотреть приближающуюся к ней тень.

Это он.

Она узнает его даже в таком состоянии. Узнает, даже когда не может стоять на ногах, голова кругом из-за выпитой бутылки вина.

Почти пьяна.

Шатается, пытается пройти вперед.

— Элайджа, ты пришел забрать меня? Ты должен верить мне, потому что я навсегда буду любить, даже, если не стою тебя, - пытается коснуться его лица, но почему он уворачивается, как сегодня утром. Неужели он пришел сказать, что все кончено? Пришел, чтобы убить ее? Выпить последнюю каплю.

— Кетрин? С тобой все хорошо? – раздается тихий и напуганный женский голос.

Протрезветь за насколько секунд, отшатнуться и понять, что перед ней рыжеволосая девушка, та у которой она хранила лекарство. Девушка напугана ведь мрамор испачкан кровью и эти разорванные жертвы. Словно Кетрин Пирс дикий и неконтролируемый зверь. Она разорвала их на части, разбросала по гостиной. Но никто не узнает и в этот раз легче ей не стало. Нет, только забравшаяся под кожу, ослабляющая, ноющая, раздражающая боль.

Так закончилась их навсегда?

Болью.

Она верила ему и была уверенна в нем даже больше, чем в себе.

Смотрит в напуганные глаза девушке. Та ведь даже боится подойти к ней. Пьяная, в одном красной кружевном белье.

Зачем она так с собой?

— Что ты здесь черт возьми делаешь здесь?

— Ты позвонила и попросила принести бутылку вина? Что-то произошло? Ты можешь мне рассказать?

— Нет и никто не узнает…

Забирает бутылку красного вина из дрожащих рук, нагибается, ставит ее на пол.

А дальше крик и лицо демона – последнее, что видела девушка глядя в лицо Пирс. Крик питает ее, пробуждает Кетрин, когда клыки вонзаются в шею, перегрызает сонную артерию. Отбрасывает труп на пол. Черные мрамор впитает свежую, еще горячую кровь. Ей наплевать ведь ее Элайджа Майклсон выпил до дна, до последней капли.

Она уже выпила бутылку белого вина и почти пьяна.

Она ломает горлышко бутылки красного вина, окровавленными ладонями, не боится пораниться осколками. Она поранилась им. Свел ее с ума и капли алой крови стекают по ее талии, рукам.

Она выпьет бутылку красного вина и опьянеет.

Никто ее такой не узнает.

Никто не узнает, что она слабая из-за любви.

Никто не узнает, что она пила вино, рыдала лежа на лестнице в одном красном кружевном белье.

Она сильная, держалась до последнего и поэтому он не видел ее слез. Просто, со временем она научилась не показывать эмоции.

Никто не видел ее слез.

Никто не узнает, что ей плохо и больно, холодно из-за того, кто решил ее Рая, заточил в клетку и она не может взлететь. Никто не узнает, что в таком состоянии она из-за Элайджи Майклсона.

Он не узнает.

Никто не узнает.

Никто не видел ее рыдающую, лежащую на лестнице, пьяную.

Она пьяная и любит его еще сильнее.

Красное кружево и две бутылки выпитого вина : белого – почти пьяна, красного – пьяна.

Пьяна любовью.

Он ее до дна.

Она его до дна.

До дна.

Красное кружево и вино.

*** Мистик Фоллс. 2013 год. ***

На мой луне я всегда один, разведу костёр, посижу в тени.

На моей луне пропадаю я сам себе король, сам себе судья.

Мёртвые дельфины - На моей луне.

Бокал виски до дна. Виски поможет ему, согреет, поможет ему и на душе станет легче. Сегодня у Никлауса Майклсона и вправду был тяжелый день. Сайлас пробрался к нему в голову, свел с ума, заставил пережить величайшую боль. Нет, Клаус Майклсон за свое долгое существование терпел любые пытки, невыносимую боль, сам вершил судьбы и тонул в крови, он мучился от галлюцинаций, когда убил братство « Пяти.» В то время Клаус Майклсон и вправду думал о том, чтобы покончить с жизнью, жалким существованием, но проблема в том, что он бессмертный и смерть для него легкое избавление от жалкого существование в этом мире. Сколько ему еще существовать? У Клауса Майклсона иммунитет к любому виду боли. Клаус Майклсон готов даже отречься от семьи, заколоть и разложить их по гробам, только быть уверенным в том, что они в безопасности. Майклсоны и вправду многого не знают о своем сводном брате. Не знают, что сегодня он и вправду думал только о осколке белого дуба, который двигался к его сердцу и мог завершить все его страдания. Думал, что смерть близка, обнимет его. Такую долгую и мучительную смерть заслужил этот монстр. Это могло убить его. Он думал только о смерти. Он был в шаге от смерти, того, чтобы обратиться в горстку пепла. Но глядя в глаза Керолайн Форбс, тот был уверен в ней даже больше, чем в себе.

Она избавила его от боли, отвлекла от мыслей о смерти. Отвлекла и в ее голосе он слышал надежду.

Боль ушла и тот может вздохнуть понимая, что еще очень долго будет ходить по этой Земле, отнимать невинные жизни и души и дышать этим воздухом.

— Она прошла … боль прошла. Её никогда и не было, он залез ко мне в голову. Сайлас забрался ко мне в голову. Ты избавила мои мысли от него. Ты вернула меня, Керолайн.

Боль ушла, а вместе с болью ушла и Керолайн. Он смог остановить ее, заглянуть в глаза и сказать. Сказать нечто важное. Сказать, пока не стало слишком поздно. Сказать, но не слова благодарности. Может он стоит ее? Может он не такой уж и монстр, как его рисуют другие, ведь он может рисовать их кровью свою новую картину.

Хватает за руку, притягивает к себе и даже позволяет себе улыбнуться. Улыбнуться этому белокурому ангелу.

— Значит друзья?

— Ты позволишь Тайлеру вернуться в город?

— Ты, наверное, заметила, что я не ищу его с факелами по всему миру, не так ли?

Они обмениваются улыбками и может не все так и плохо?

Но боль уходит, а вместе с ней и Керолайн.

Клаус Майклсон никогда не забудет ее образ, то каким взглядом он смотрит на нее.

Не забудет.

Но сейчас он снимает с себя серый джемпер, остается в одних черных джинсах. Майклсон наливает себе виски, забрасывает поленья в камин, ведь огонь не должен погаснуть. Он развел огонь, чтобы сидеть у него, пить виски и подумать. Ему нужно посидеть в кресле, у камина и подумать. Вновь погрузиться в свои мысли. Сегодня и вправду паршивый день, только Керолайн скрасила его день, пришла и спасла, сумела войти в его мысли и отвлечь от боли. Керолайн – слабый луч надежды. Но ей он не нужен. Она опять не войдет в его дом. Ей плевать на его чувства, плевать, что ради нее он готов измениться. Плевать, потому что светлая Керолайн боится притягательной тьмы. Керолайн борется с этим притяжением, а он тянется к свету и надежде. Керолайн плевать, но Клаус Майклсон никогда не проигрывает : ни в любви, ни в войне. Сейчас он тоже не проиграет и добьётся ее любви, сколько бы времени у него не ушло на это.

Всегда один.

Пропадает.

Лунный свет освещает его обнажённый торс и татуировку на правой руке. Это особая татуировка. Перо и семь птиц. Каждая птица олицетворяет каждого члена его семьи. Перо – прежде всего, символ родственных связей и духовного единства. Также индейцы считали, что перья представляют собой силу грозы, ветра и воздуха. Птицы, изображенные на теле, как и отдельные их перья — знак легкости, стремления к постоянному бессмертию и свободе, невесомости, бессмертия души. Перо, изображенное вместе с птицами, чаще всего говорит о стремлении обладателя подобной татуировки к свободе. Причем он может мечтать освободиться от разных вещей: от каких-либо людей, забот или стереотипов.

Клаус Майклсон мечтает освободиться, взлететь. Мечтает взлететь, чтобы в небесах встретить подобных себе и не быть одиноким. Мечтает о свободе. Мечтает, чтобы и его родные обрели свое счастье и освободились от этой вечной клятвы. Освободились от него. Но этого не будет. Клаус не освободит их, потому что сам несчастлив и один. Не позволить узнать ни минуты счастья, пока не обретет свое личное счастье. Слишком эгоистичен, чтобы видеть, как другие счастливы.